— Я что, садюга какая-нибудь? У тебя единственный выходной! В общем, сандвичи — твоя забота. Тунец, говядина, сыр. Курицу я запекла, а фрукты сейчас нарежу… Эрни, кстати, остается с нянькой. Что-то мне не нравится его горло. Так что поедем своей взрослой компанией. Хорошо, что Тесса уже большая!

Британи умела суетиться так, что рядом с ней становилось легко и хорошо, как будто она и не суетится вовсе, а кружится на карусели, и хотелось тоже вскочить на эту карусель…

Джейн споро взялась за сандвичи, и вскоре вся снедь была аккуратно упакована в большую корзину для пикника.

— M-да. Эту штуку мы отдадим Нику. Хорошо, когда есть мужчина в доме… или хотя бы в компании, — весело сказала Британи.

Джейн только кивнула. Она изо всех сил пыталась абстрагироваться от ситуации. Представить, что едет на пикник одна. Она даже взяла с собой фотоаппарат. Нет, она вовсе не была фанаткой фотографии, просто придумала себе занятие, которое позволит ей держаться от всех подальше. Если что, можно будет отговориться тем, что осваивает новое хобби…

Ехали на машине Ника. Он взял пикап, а пикап гораздо больше подходит для горных прогулок, нежели кокетливая «тойота» Британи.

Джейн сидела на заднем сиденье вместе с Тессой. Поймав пару раз в зеркале внимательный взгляд Ника, она с трудом устроилась так, чтобы ему не было видно ее вообще, сунула наушники в уши и представила себя едущей на поезде в Нью-Йорк. Лучшее средство маскировки, как известно, — представить, что тебя тут вовсе даже и нет…

Ехали часа полтора. Сначала Роли, потом пригороды остались позади, и потянулась серая лента шоссе через холмы и невысокие горы. Британи болтала без умолку, Тесса повизгивала от восторга, узрев в окно какую-нибудь особо живописную хижину или небольшое стадо меланхоличных коров. Ник молчал и — Джейн кожей чувствовала — иногда улыбался. Слава богу. Ей не хотелось слышать его голос, иначе все ее игры в меня-тут-нет пошли бы к черту.

Они проехали небольшой городок с непритязательным названием, свернули на проселочную дорогу, основательно заросшую сорняками, потряслись по кочкам и колдобинам — и выехали на небольшую полянку, которую указала Нику Британи — надо же, откуда только набралась знаний? Они с Джейн тут точно никогда не были.

— Приехали! Десант, выгружаемся! — скомандовал Ник.

Воздух опьянял. Это был настоящий горный воздух, свежий, чуть влажный, как бывает влажной листва после дождя, он пах зеленью и одновременно — сухой хвоей. И какими-то цветами.

На разные голоса пели птицы. Тесса счастливо носилась вокруг, распугивая все живое и нимало не заботясь о том, сколько несчастных маленьких насекомых она передавила в порыве радости. Британи и Ник о чем-то шушукались. Джейн осматривалась и думала, что это, несмотря ни на что, очень и очень счастливый день.

— Ну как ты?

Джейн зазевалась и не заметила, как к ней подошел Ник. Он стоял так близко, что она могла почувствовать, как дыбом встают волоски у нее на затылке — тянутся к нему…

— Все хорошо, спасибо. А как у тебя дела?

— Хм… Странный вопрос, если учесть, что ты почти неделю не отвечала на мои звонки.

Джейн до последнего надеялась, что ему хватит деликатности не поднимать эту тему.

Она молчала. Он молчал. Это было очень насыщенное молчание.

Что же ты так? — молчал Ник. Ведь все могло быть так хорошо. Я чего только ни передумал за эти дни. Чем я тебя обидел? Или не во мне дело? У тебя кто-то есть, да?

Зачем я тебе? — молчала Джейн. У тебя есть Британи — блистательная умница и красавица Брит. Она же моя сестра! А ты звонишь мне… Я считала, да, считала: сорок девять звонков. Сорок девять раз ты шел на подлость, набирая мой номер. Как ты мог? Ни она, ни я не заслуживаем такого…

— Эй, господа экскурсанты, чего встали? Рюкзаки поправили — и вперед, поем, шутим, наслаждаемся природой, вон как Тесса! — Британи помахала рукой. — Пошли, пошли, а то и до вечера не успеем.

Ясное дело, они разошлись с последними мыслями, которые «застряли» в немом диалоге. Это были очень горькие мысли.

Но Джейн ничего, крепилась. Сначала считала шаги. Это помогает, когда совсем не хочешь думать о чем-нибудь. Потом стала описывать сама себе «красоты» местности. Ой, какая восхитительно живописная гнилушка! Так мягко поддалась под ногой. А мох на деревьях — будто бархатный. А паутинки? Спасибо, Господи, что придумал такую красоту! Особенно — паутинки с капельками осевшей влаги… Да, кому-то кажется, что, когда паутина липнет к лицу, потому что милые маленькие (а может, и не маленькие даже) паучки натягивают ее прямо поперек тропы, — это отвратительно. Но Джейн была не против заплатить такую цену за счастье созерцать тут и там тончайшие нити в серебристом бисере влаги.

Она готова была созерцать что угодно — кроме спины Ника, которая упорно маячила перед ней. Британи показывала дорогу, Ник и Тесса шли за ней, а Джейн была замыкающей. Она то и дело отставала, засмотревшись на какой-нибудь прихотливый изгиб ветви или на резкий, завораживающий узор на коре — или на неяркие лесные цветы, жучка, переползавшего с травинки на травинку, на выступающий из-под мягкой лесной подстилки камень…

Примерно через час они вышли на удивительно красивую полянку, окруженную высокими соснами. Под ногами, кажется, цвела сама земля. Джейн невольно ахнула и прижала руку к груди. Боже, вся эта мука стоила того!

— Ну что, как вам местечко для стоянки? — усмехнулась Британи.

— Это потрясающе, — сказал Ник и посмотрел на Джейн.

Та поспешно отвела взгляд.

— Кто тебе показал это место, Брит? — изумилась она. Было странно, что Британи никогда прежде не водила сюда ее.

— Сама нашла, — отозвалась сестра. — Давно уже, еще когда ты не переехала. Частенько бродила здесь по выходным. Ну что, господа отдыхающие, располагаемся!

Началась веселая суета. В человеке все-таки, наверное, от природы заложен и безотказно действует от младенчества до самой дряхлой старости простой механизм — радоваться еде. Если есть пища, значит, «все пучком». Пока есть, что есть, существует и шанс выжить (в широком смысле: пережить стресс, побороть неприятное чувство, ну и все в этом духе). В общем, процесс «накрывания поляны» почти в буквальном смысле слова стал событием ярким и очень приятным. Джейн включилась в него вместе со всеми. И только старалась избегать случайных прикосновений к руке Ника, когда они одновременно тянулись к корзине со снедью…

Потом было пиршество. Потом Джейн, разомлевшая от вкусной еды, свежего горного воздуха и окружающей красоты, дремала, прислонившись спиной к теплому от солнца сосновому стволу на краю полянки. Ник учил Тессу делать колесо, и Джейн изо всех сил не смотрела, как красиво перетекает его тело из небрежной расслабленности («Смотри же сюда, руки над головой, кисти совершенно расслаблены, правая нога идет вперед и вверх…») в пружинную гибкость («Оп-ля! И весь фокус»).

Он детский врач, и это хорошо и как-то правильно. Он любит детей. Наверняка будет отличным отцом…

Тессе, Эрни и кого они там с Британи еще нарожают.

Британи загорала, стянув майку и оставшись в шортах и лифчике от купальника. Это был самый удачный ее купальник, он особенно выгодно подчеркивал округлость ее по-девичьи упругой и по-женски тяжелой груди. Молодец, Британи, хорошо подготовилась…

Джейн надоело созерцать эту семейную идиллию и еще больше надоело портить себе настроение всякими непотребными мыслями, а потому она вытащила фотоаппарат и поплелась в заросли на поиски чего бы сфотографировать.

Оказалось, что почти каждый кусочек этого дня, этого леса, этих гор, как бы мал он ни был, достоин того, чтобы быть запечатленным на века. Трещина в валуне, из которой пробивается на свет полупрозрачный маленький цветочек с тончайшим ароматом, два пятачка на дороге, которые заросли совсем разными видами мха, в солнечном пятне; желто-зеленая невозмутимая гусеница, похожая на яркую детскую игрушку, вся такая восхитительно-ворсистая… Конечно же паутинки, муравьиные тропки, чье-то гнездо прямо в расщелине между корнями, опавшие лепестки тюльпанового дерева на мягкой и невзрачной лесной подстилке…