— Ну ладно, иди садись на место. Да, прошу ни о чем таком Катю не расспрашивать. Никаких каверзных вопросов. Понимаешь? Чтобы она успокоилась.

Юрка понимающе кивнул и радостно серьезный вернулся в класс.

Валерка обернулся и шепотом спросил:

— Что она тебе говорила?

— Чтобы ты сидел и не поворачивался, — ответил Юрка, отклоняя рукой Валеркину голову. — Я тебя не знаю.

В перерыв Галина Владимировна подозвала Катю к столу и, окруженная ребятами, стала выяснять, что девочка помнит из того материала, который проходили в классе еще при ней. Катя многое перезабыла. Учительница задумалась и, когда начался урок, спросила учеников, кто желал бы помочь Кате, оставаясь ненадолго после занятий. Обычно на дополнительную работу с кем-нибудь Галина Владимировна назначала одного-двух ребят или сама помогала, поэтому такое обращение к классу было неожиданным. После короткого раздумья поднялось рук восемь.

— Хорошо, — сказала учительница. — Те, кто поднял руки, задержитесь.

И урок начался.

Когда отзвенел последний звонок, к учительскому столу подошли десять человек. Среди них — Валерка с Юркой. Валерка поднимал руку, а Юрка нет, но решил не отставать от друга. К тому же он чувствовал к Катьке какой-то особый интерес.

— А теперь из вас выберем двоих, — сказала Галина Владимировна.

— Нет, мы все.

— Что вы, ребята. Это, конечно, приятно, что помощников много, но как же вдесятером можно что-либо объяснить Кате? Мы ее просто собьем с толку.

— Не собьем, Галина Владимировна!

— Нельзя, ребята. Двое-трое — это другое дело, а все… — И учительница пожала плечами.

Ребята вздохнули: да, их было многовато.

— Я предлагаю Теренина и Нелю Баеву. Остальным придется разойтись по домам.

— Галина Владимировна, ну тогда мы сядем на задние парты и будем только наблюдать, молчком.

— Давайте убирайтесь! — сказал Юрка.

— Сам ты убирайся!

— Давай-давай! — подзадоривал Гайворонский.

— Ну хорошо, не спорьте, садитесь на задние парты, — согласилась учительница.

Ребята кинулись в конец класса, расселись и замерли.

Первая задача была про сад, где росла тысяча фруктовых деревьев, среди них — столько-то яблонь; груш на столько-то меньше; остальные вишни; сколько чего было в саду.

Галина Владимировна сидела за своим столом, трое учеников разместились за первой партой. Валерке часто приходилось помогать, поэтому он знал, с чего начать эту помощь и как продолжать, чтобы и явно не подсказывать, но и не темнить. Пока первая парта колдовала над фруктовыми деревьями, задние уже расправились с ними и шушукались. Юрка вдруг пересел ближе и поманил остальных, так что, когда «главные учителя» разобрались, сколько чего было в саду, задние парты были пустыми.

Из школы Юрка, Валерка, Катя и Неля вышли вместе. Баева жила неподалеку, и метров сто ей было по пути с ребятами.

— Я чувствую, что Катя еще не скоро нас догонит, — заметила Баева. — Потому что болезнь не просто прогулы, а гораздо хуже.

— Скоро, — сказал Юрка.

— Нет, я чувствую, что не скоро.

— А ты больше ничего не чувствуешь? — спросил Юрка.

Уловив что-то недоброе в его тоне, Неля посмотрела на Юрку внимательно и настороженно.

— А что еще?

— А что я тебя тресну!

— За что?

— За попа.

— Нет уж, без твоей затрещины обойдусь. — И Неля перебежала дорогу.

— Ничего, Катьк, догонишь. Меня-то в два счета. Не знаю, как Валерку, а меня — у-у!.. Да если я еще сдам чуть-чуть, так совсем.

— Чудак. Зачем сдавать-то? — Катя непонимающе и с еле заметной улыбкой посмотрела на Юрку.

— Нет, я, конечно, не нарочно. Ну, а вдруг так получится?

Добираться до дому можно было двумя путями: во-первых, по одной из улиц и затем огородами; во-вторых, по железнодорожной линии и затем на свою улицу. Мальчишки пошли было улицей, но вдруг вдали Юрка увидел знакомую фигуру трясуна, двигавшуюся навстречу, и торопливо утянул друзей в переулок, который вел к железнодорожной линии. Мальчишка почувствовал, как Кате будет неприятно и, может быть, даже страшно увидеть этого убогого человека, который, разумеется, сразу напомнит ей и старуху нищенку, и хождение по вагонам, и наверняка еще что-нибудь темное, не известное пока им, мальчишкам. И потом, Кате просто нелегко будет перелезать через несколько заборов и петлять по огородам.

Юрка, балансируя раскинутыми руками, семенил по одному рельсу, Валерка — по другому. Катя шла сбоку, по тропинке.

Юрке хотелось многое узнать от девочки, но все эти вопросы были явно каверзными, каковых Галина Владимировна просила не задавать. Но в каверзности одного из вопросов мальчишка усомнился и после некоторого колебания задал его:

— Катьк, а та бабка рядом с вами живет?

— Нет, в городе.

Юрка остановился и свистнул. Катя посмотрела на него.

— Мы же ее однажды видели в вашем огороде.

— Она просто приезжала.

Валерка заморгал другу, мол, не надо говорить на эту тему, но Юрка не смотрел на него.

И тогда Валерка открыто вмешался:

— А у тебя, Кать, все учебники есть?

— Все.

— Тогда хорошо.

В том месте, где линия поворачивала и уходила через сырую переваловскую низину к возвышенности Нового города, начиналась, собственно, их родная улица. Первым стоял дом Фомки Лукина, несколько отодвинутый в глубь участка, с огородом перед окнами, разделенным пополам дорожкой к калитке.

Когда ребята проходили мимо этой калитки, из-за нее высунулась рожа Фомки и прокричала:

— Учители-мучители!.. Женихи и невеста!

— Вот дурак-то! — вырвалось у Валерки.

А Юрку точно кто укусил. Он бросил сумку, быстро схватил валявшуюся рядом четвертушку кирпича и со всей силы врезал ее в калитку.

— Ма-ма! — заорал Фомка, отступая. В руках у него был лук со стрелой.

— Бежимте! — испугалась Катя.

— Нечего бежать. Сам заработал. — Юрка поднял сумку и не спеша вытер ее о планки забора. — А мать прибежит, так я и матери…

Фомка издали трахнул в забор комком земли, который рассыпался на крошки. Катя охнула и согнулась, зажав рукавом один глаз.

— Попало? — спросил Юрка и тут же понял, что, конечно, попало.

Юрка снова швырнул сумку и кинулся к калитке. Она оказалась незапертой. И мальчишка помчался прямо к Фомке. Тот, на какой-то миг опешив, сперва непонимающе глядел на приближающегося Юрку, затем вдруг выронил из рук стрелу с луком и бросился в сени. Юрка — за ним. С воплем Фомка заскочил в комнату и спрятался за мать, которая что-то разглаживала на столе. Юрка прыгнул через порог, слегка оттолкнул женщину, почти не осознавая, что делает, и закатил Фомке оплеушину. Мальчишка закричал благим матом и сел на пол, но, прежде чем мать его осмыслила происшедшее, Юрка уже был таков.

— Вот теперь бежим, — запыхавшись, выговорил он. — Скорей!

Пролетев метров тридцать по скользкой дороге и обляпав себя грязью, они шмыгнули в переулок и затаились за углом. Когда Лукина с ругательствами выскочила из калитки, улица была пуста.

— Уж не померещилось ли? — с недоумением прошептала женщина, но донесшийся из сеней трубный рев сына, вышедшего посмотреть, пойманы или нет обидчики, рассеял сомнения, и она еще раз оглядела улицу. А Фомка, поняв, что противники улизнули безнаказанно, добавил рева.

— Что ты ему сделал? — спросила Катя, шоркая покрасневший глаз.

— Морду набил.

— Зачем? Мне уже не больно.

— А я вовсе не из-за тебя, а вообще… И не три глаз. Навазёкала до ушей. Мать опять закричит: издевались над девчонкой!.. Интересно, кто издевался… Пойдем на озеро — умоемся.

Ребята дошли до Гайворонских и свернули к озеру, где Катя сполоснула лицо, а Юрка вымыл вконец увоженные сапоги.

— Когда-то мы тут купались и прыгали вот с этих мостков, — с грустью проговорил Юрка. — А сейчас… Ты умеешь плавать?

— Нет, — ответила Катя.

— Мы тебя летом научим… Ага, Валерк?.. И нырять научим. Хочешь научиться нырять?

Девочка безразлично пожала плечами.