Их проводили к уютному столику на двоих в правом крыле ресторана. Устроив гостей, метрдотель представил им официанта, который будет обслуживать их в течение вечера.

Названия блюд звучали великолепно. И Дебора решила заказать коктейль из креветок. Затем — утку с корочкой в лимонном соусе. И на десерт ванильное суфле. Не было смысла упустить возможность насладиться ужином в полной мере. Билл остановил свой выбор на салате из маслин с овечьим сыром и на филе миньон по-неаполитански.

Выбор вин был восхитителен. Они предпочли итальянское белое вино «Баллини», а также красное «Мэри».

Дебора напомнила себе, что может позволить только два бокала вина, потому что она за рулем. Зато уж за едой можно отвести душу!

Маленькие блюда с устрицами, чтобы возбудить аппетит, уже стояли на столе. Дебора взяла одно из них и, намеренно избегая взгляда Билла, сделала вид, что разглядывает зал.

Публика в ресторане была особенной, — скорее всего, постоянные посетители. Тихий гул голосов. Приглушенный свет. На стенах картины в дорогих рамках. Именно они привлекли внимание Деборы.

На одном из полотен была изображена сцена из венецианской жизни семнадцатого века — символическое обручение дожа с Адриатическим морем. Влажный воздух морской лагуны, великолепие сказочных одежд, празднично украшенные гондолы. Но это было прошлое, как бы увиденное глазами человека двадцатого столетия.

— Тебе нравится? — спросил Билл, внимательно наблюдая за Деборой.

Она рассеянно перевела взгляд на мужчину, который привел ее сюда. Без сомнения, он имел в виду картину, но в этот вечер ей во всем нужны были четкость и определенность.

— Что нравится? — ответила вопросом на вопрос Дебора.

Биллу больше не удастся вовлечь ее в какие-либо авантюры, задурить ей голову. Она будет начеку.

— Картина. — Его улыбка была само очарование.

— Мне кажется, автор отнесся к реальному историческому событию с большой долей ностальгии по ушедшим временам маскарадов и беззаботных празднеств. Но картина, несомненно, хороша, — высказала свое мнение Дебора.

— Таково его восприятие истории. Это Джанфранко Альдеризи.

— А-а, — протянула она с насмешливой снисходительностью.

Дебора, конечно, предполагала, что коллекционирование произведений живописи расширило познания Билла в области искусства, но не до такой же степени! И тут ее осенило.

— Ты уже был здесь раньше?

— Да, — признался Билл.

— Почему же не навестил нас?

— Я предполагал, что ты давно уже замужем и у тебя есть дети.

— Это было бы очень легко проверить: снять трубку и позвонить.

— Нет, это было нелегко, Дебби. Не думаю, что ты поймешь меня сейчас, но существовал своего рода психологический барьер, который я не мог перешагнуть. Я бы никогда не решился преодолеть его, если бы ты сама не пришла ко мне и не помогла…

Слова прозвучали на редкость искренне, но Дебора не могла поверить Биллу. И ее молчание послужило ей защитой.

Дейвис откинулся на спинку стула, задумчиво гладя на молодую женщину. Дебора видела: он никак не может пробиться сквозь стену отчуждения, которую она воздвигла. В этом была ирония ситуации, потому что так же отчаянно она сама пыталась сделать то же самое, добираясь до Билли, но натыкаясь лишь на насмешливую холодность Уильяма Дейвиса.

Наверное, глоток вина — этого великолепного напитка с тонким ароматом — погрузил Дебору на какое-то время в отрешенную задумчивость.

— … Когда я впервые увидел тебя в галерее, — донесся до нее голос Билла, — я не мог отвести от тебя взгляд. Ты заставила меня думать о весне. Ты выглядела такой свежей, такой желанной. Твой образ пробудит во мне что-то давно забытое. Я хотел узнать тебя поближе. И спросил Коннора, кто ты такая.

— Коннора? — удивилась Дебора.

Напряжение, чувствовавшееся в словах Билла, передалось ей и мгновенно заставило вернуться в реальный мир.

— Да, владельца галереи. Коннор был в недоумении. Он думал, что мы знакомы. — Билл криво улыбнулся. — Ведь ты назвала мое имя, чтобы пройти на вернисаж, а это равносильно официальному приглашению.

Румянец залил ее щеки. Так, значит, Билл знает, что она солгала, чтобы проникнуть на выставку, используя его имя как пропуск!

— И что ты подумал обо мне?

Он пожал плечами.

— Некоторые женщины способны на все, чтобы заполучить понравившегося мужчину. Так было несколько раз и со мной. — Билл с отвращением сморщился.

— Сочувствую!

— Я обычно сразу же раскусывал их.

— Вот почему ты так обошелся со мной!

— Я был очень зол. Твоя «доступность» испортила образ, сложившийся в моем воображении. А это наложило отпечаток на мое поведение. Прости… Я хотел наказать тебя за то, что ты выглядела такой привлекательной и чистой, а оказалась такой вероломной.

— Понятно, — пробормотала Дебора.

— Но самое ужасное было то, что ты осталась привлекательной для меня и после той ночи. И я сдался, хотя боролся до последнего.

Ненавидя ее, ненавидя себя! Ничего удивительного в том, что ей не удалось навести мосты между ними. Совсем как сейчас — те же чувства бушуют в ней в данный момент. Всепоглощающая страсть, которую она никогда не испытывала прежде, и желание раз и навсегда изгнать его из своего сердца! Она ненавидит его и ненавидит себя.

Официант вернулся с очередной бутылкой вина. И пока Билл пробовал и одобрял его, Дебора немного пришла в себя.

Невозможно было отрицать влечение, существующее между ними, но это не поможет Биллу Дейвису использовать ее. И старая семейная ферма также не должна стать одним из способов заполучить ее, Дебору Конуэй.

Пожалуй, сегодняшний вечер — последняя их встреча.

Налив вино в бокалы, официант удалился. Дебора сделала маленький глоток.

— Почему ты не сказала мне, кто ты, прямо там, в галерее, когда я спросил?

— Я пришла, чтобы увидеть тебя. Не собиралась даже подходить. Я использовала твое имя, потому что у меня не было другого пути попасть на выставку. Я только хотела посмотреть, каким ты стал…

— Но потом, когда я подошел к тебе? — нетерпеливо и требовательно спросил Билл.

— Ты не узнал меня! — с жаром воскликнула она.

А ведь должен был узнать, если бы в нем осталось хоть что-нибудь от Билли!

— Может быть, я и узнал тебя, Дебби, на каком-то подсознательном уровне. Может быть, это узнавание и выразилось в том необузданном влечении, которое я испытывал вопреки обычному здравому смыслу. Что-то говорило мне, что ты особенная, не такая, как все…

— Прекрати! — зло прервала она. — Ты снова пытаешься оправдаться с помощью лжи.

— Я?! Ты просто не слышишь меня! Никогда прежде я не был так искренен, как сейчас!

— Почему бы не свести твое необузданное влечение к банальной похоти?

— Потому что это нечто большее! И ты знаешь это, Дебби, — ответил он, впиваясь в нее горящим взглядом.

— Нет, похоть. Но, видит бог, я хотела большего, — страстно заявила Дебора, ненавидя смятение, которое он посеял в ее душе.

Билл наклонился вперед, в его глазах была страсть, голос дрожал от напряжения.

— Ты будешь иметь больше, много больше! Если только скажешь мне, кто ты сейчас!

Дебора отпрянула от него. Руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Ты не пожелал узнать меня, потому что я была напоминанием о жизни, которую ты оставил в прошлом. О жизни, которую ты ненавидел!

— Тогда почему я здесь, Дебби? Зачем я только что вновь привязал себя к этой ферме?

— Почему? А вот это скажешь мне ты! Или предпочитаешь продолжать лгать, в надежде, что проклятый огонь вожделения разгорится вновь?

— Мне нужно от тебя не только твое тело, черт возьми! — Он наклонился вперед. Казалось, его глаза прожигают ее насквозь. — Я не считаю, сколько мне пришлось заплатить. Я говорю сейчас о более ценном, нежели деньги! Все это должно показать, как серьезно в действительности мое отношение к тебе! — На несколько секунд он замолчал, не отводя от нее пристального взгляда, потом отчеканил: — И если ты думаешь, что я поступаю так только ради секса, каким бы он ни был замечательным, ты просто сумасшедшая! — Как бы в подтверждение своих слов, он направил на Дебору указательный палец. — Это сделала ты… Именно ты свела наши отношения к сексу, а все остальное оставила позади. Ничего большего ты мне не дала. Ничего! — Его губы скривились. — И если ты будешь честна сама с собой, Дебора Конуэй, то признаешь это, а не станешь прятаться за спину высокой морали, притворяясь, что не шла со мной когда-то по дороге, которую мы вместе выбрали.