Ада решила обратиться к предсказанию судьбы, чтобы пополнить свои знания о местных обычаях и чтобы найти хоть какое-то средство от уныния. Она все время была погружена в мрачное раздумье о прошлом — да так долго, что с радостью воспользовалась случаем воспротивиться сложившейся привычке, заглянуть вперед и думать о будущем, хотя и не ожидала увидеть ничего, кроме воды на дне колодца.

Она потопталась, чтобы найти лучшее положение на утрамбованной земле двора, и посмотрела в зеркало. Белое небо над ней было затянуто прозрачной дымкой, яркой, как жемчуг или как серебряное зеркало. Темная листва стоящих вокруг дубов обрамляла небо, дублируя деревянную рамку зеркала, в которое пристально смотрела Ада, изучая с его помощью черную шахту колодца позади себя, чтобы увидеть, что ждет ее в жизни. Крут колодезной воды глубоко на дне был вторым зеркалом. Он отражал сияние неба и был окаймлен тут и там веточками папоротника, растущими между камнями.

Ада постаралась сосредоточить внимание на зеркале, но яркое небо за ним отвлекало ее внимание. Она была ослеплена светом и тенью, беспорядочными бликами и отражениями. Все они падали с разных сторон, их было слишком много, чтобы можно было сосредоточиться. Различные образы накладывались друг на друга, пока она не почувствовала головокружение; ей показалось, что она упадет сейчас назад, нырнет головой в колодец и утонет там и небо будет далеко над ней и последним, что она увидит, будет яркий круг, сияющий в темноте, словно полная луна на ночном небосклоне.

Голова у нее закружилась, она потянулась свободной рукой к каменной стенке колодца, чтобы опереться. И тогда на мгновение все вокруг застыло, и там, в зеркале, и в самом деле появилось какое-то изображение. Оно было как плохо сделанный дагерротип, неясный в деталях, неконтрастный, зернистый. Она увидела круг яркого света с каймой листвы по краям. Возможно, намек на дорогу, идущую через коридор деревьев под уклон. В центре этого круга — черный силуэт человека, идущего по дороге, но образ был слишком смутным, чтобы определить, приближается тот или удаляется. Но куда бы этот человек ни направлялся, что-то в его осанке говорило о твердой решимости. «Что это означает, мне надо следовать за ним или ждать его?» — подумала Ада.

Затем снова началось головокружение. Колени у нее подогнулись, и она упала на землю. Все поплыло у нее перед глазами. В ушах звенело, в голове крутились строчки псалма «Странствующий путник». Она подумала, что упала в обморок, но вдруг кружение вокруг нее прекратилось. Она посмотрела, не заметил ли кто-нибудь, что она упала, но Салли и Эско сидели занятые работой, не замечая ничего вокруг. Ада поднялась и направилась к крыльцу.

— Видели что-нибудь? — спросил Эско.

— Не совсем, — ответила Ада.

Салли бросила на нее быстрый взгляд, взялась было снова за бобы, потом передумала и сказала:

— Вы побледнели. Вам нехорошо?

Ада старалась слушать, но не могла сосредоточиться на голосе Салли. Перед ней все еще маячил темный силуэт, а в ушах звучали прекрасные фразы псалма: «Странствую по этому миру внизу. Нет ни трудностей, ни усталости, ни опасности в той волшебной стране, к которой я иду». Она была уверена, что тот человек был важен для нее, хотя не могла сопоставить с тем силуэтом чье-либо лицо.

— Так вы видели что-нибудь в колодце или нет? — спросила Салли.

— Я не уверена, — ответила Ада.

— Она выглядит бледной, — сказала Салли, обращаясь к Эско.

— Это просто поверье, — отозвался Эско. — Я и сам, бывало, смотрел в колодец, но никогда ничего не видел.

— Да, — сказала Ада. — Не было ничего.

Но она не могла выбросить эту картину из головы. Лес. Дорога, идущая через него. По ней идет человек. Такое чувство, будто она должна за ним следовать. Или ждать.

Часы пробили четыре раза монотонно и резко, словно столкнулось лезвие мотыги с молотком.

Ада поднялась, собираясь идти, но Салли заставила ее сесть. Она потянулась и приложила тыльную сторону ладони к ее щеке.

— Вы совсем холодная. Вы ели что-нибудь сегодня? — спросила она.

— Что-то ела, — ответила Ада.

— Бьюсь об заклад, что не слишком много, — сказала Салли. — Пойдемте со мной, я дам вам что-нибудь с собой.

Ада прошла за ней в дом. Внутри пахло стручковым перцем и сухими травами, которые висели рядами вдоль длинного коридора, заготовленные для сдабривания различных закусок, соусов и солений, которыми так славилась Салли. Повсюду — вокруг каминной полки, дверных косяков и зеркал — висели банты из красных лент, и стойка перил посреди холла была выкрашена красными и белыми полосами, словно столб перед цирюльней.

В кухне Салли подошла к буфету и вытащила глиняный горшочек с ежевичным вареньем, его горлышко было залеплено пчелиным воском. Она вручила его Аде со словами:

— Хорошо намазать на печенье к чаю.

Ада поблагодарила, но не сочла нужным говорить, что она не мастерица печь печенье. Уже стоя на пороге, она пригласила Эско и Салли зайти к ней, если они окажутся возле лощины Блэка. Она пошла прочь, неся в руках шаль и горшочек с вареньем.

Старая тропа, пересекающая хребет и ведущая в лощину Блэка, начиналась примерно в пятистах ярдах от фермы и круто поднималась вверх, удаляясь от реки. Вначале Ада шла через редкий лесок из молодых дубов, гикори и тополей, выросших на месте вырубки, затем, ближе к хребту, через не тронутый лесорубами лес, где огромные деревья этих же пород росли вперемешку с елями, тсугой и темными пихтами. На земле беспорядочно валялись сваленные деревья в различной стадии гниения. Ада поднималась вверх по тропе и вскоре поймала ритм шага, соответствующий мелодии «Странствующего путника», все еще звучавшей у нее в голове. Смелые, бодрые строки этого гимна придавали ей уверенность, хотя она немного боялась смотреть вперед на тропу из страха, что из леса вдруг выйдет какой-нибудь неясный призрак.

Добравшись до гребня хребта, она отдохнула там, присев на выступающий из земли камень. Отсюда хорошо просматривалась речная долина. Внизу она видела реку и дорогу, а справа белый блик на зеленом фоне — церковь.

Она повернулась и посмотрела в другом направлении, вверх и вперед, на Холодную гору, бледно-серую, казавшуюся такой далекой, затем вниз — на лощину Блэка. С этого расстояния ее дом и поля не производили впечатления заброшенных, напротив, казались свежими и ухоженными. И окружали их ее леса, ее хребты, ее ручей. Здесь все росло быстро, как в джунглях, и она знала, что, если она останется здесь, ей понадобится помощь, иначе поля и двор вскоре зарастут сорняками, низким кустарником и молодой порослью, пока дом не исчезнет в зарослях, как заколдованный замок из «Спящей красавицы». Хотя она сомневалась, что найдется какой-нибудь достойный человек, готовый наняться к ней на работу, поскольку никто не захочет работать даром.

Ада сидела и мысленно набрасывала границы своей фермы. Когда ее взгляд обежал вокруг и вернулся в начальную точку, земля, заключенная в этих границах, оказалась довольно существенной частью мира. Каким образом эта земля стала ее собственностью, все еще оставалась для нее загадкой, хотя она могла вспомнить каждый шаг, который привел к этому.

Они с отцом приехали в горы шесть лет назад в надежде, что Монро получит облегчение от туберкулеза, который медленно трудился над его легкими до тех пор, пока он не стал пачкать кровью до полудюжины носовых платков в день. Чарльстонский доктор, возлагавший надежды на чудодейственную силу холодного свежего воздуха и моциона, порекомендовал Монро хорошо известный высокогорный курорт с прекрасным столом и горячими минеральными источниками. Но ему пришлась не по вкусу идея жить в спокойном тихом месте в окружении состоятельных людей с их многочисленными болезнями. Вместо этого он отыскал в горах церковь своего вероисповедания, где не было священника, считая, что полезная деятельность окажет на него более благотворное лечебное воздействие, чем дымящаяся серная вода.