Оказавшись наконец в своей крохотной опочивальне, в которую она вложила столько сил, чтобы придать ей жилой вид, Ноэль с ходу кинулась на кровать и разразилась безудержными рыданиями, оплакивая утерянные мечты. Никогда еще не было ей так плохо; даже когда умер отец, она старалась держать себя в руках, зная, что скоро появится Бенедик Вильер, ее прекрасный рыцарь, и сделает ее счастливой.

И что же? Вот он вернулся, ее долгожданный рыцарь — ожесточенный, даже жестокийчеловек, — и с легкостью хочет бросить ее, как ненужную кость, первому встречному!

Ноэль плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, а после долго лежала словно мертвая, не двигаясь, ощущая лишь гулкую пустоту внутри. Так бы и купалась она в своей безысходной тоске, если бы какой-то громкий стук не заставил ее резко перевернуться на спину. Ставни сорвались с крючка, впустив в покои морозный воздух. Не в силах подняться и затворить ставни, Ноэль съежилась от холода и устремила печальный взор на зашуршавшую веточку падуба, которую она прикрепила к балке двери.

Падуб. Рождество.

Хорошо еще, что ей дозволено остаться в Лонгстоуне до завершения праздников, прерывисто, со всхлипом вздохнув, подумала Ноэль. Как ни странно, зеленая веточка — неотъемлемая принадлежность Рождества — окончательно высушила ее слезы, и теперь она готова была рассматривать их как потакание собственной слабости.

Присущий Ноэль оптимизм вернулся к ней. Я сильная, повторяла она себе, я все выдержу.

Загадай желание, Ноэль!

На губах девушки появилась слабая улыбка. Как наяву услышала она голос мамы, нашептывающий ей на ухо эти слова. Элла Эмери всегда старалась придумать в праздничные дни нечто особенное — тем более что ее любимая дочка родилась как раз в Рождество.

Несмотря на холод в опочивальне, сладкие воспоминания согрели девушку. Не отрывая взгляда от красных ягод падуба, которые тихонько шевелились на ветру, будто их трогала чья-то нежная рука, она вновь прислушалась к ласковому шепоту мамы.

Загадай желание, Ноэль!

Может, так ей и поступить? Мама всегда говорила, что рождественские желания непременно сбываются, особенно если их загадывают те, кому посчастливилось родиться в этот великий праздник.

В душе Ноэль вновь зашевелилась искорка надежды. Она села на кровати и решительно утерла залитое слезами лицо. Неужели же пять долгих лет она ждала Бенедика, отказывая всем женихам, лишь для того, чтобы сейчас так легко сдаться?

Однако… нужен ли ей Бенедик после всего, что случилось сегодня?

Ноэль нахмурилась. Конечно, он стал более грубым, но… но все равно остался таким же неотразимо красивым, каким она его запомнила. Шрамы, полученные в боях и турнирах, только прибавили мужественности его лицу. Да, он поступил с ней дурно, но взгляд его по-прежнему заставлял ее сердце замирать в груди.

Возможно, тогда, пять лет назад, восторженной Ноэль всего лишь показалось,что в карих глазах рыцаря прячется какая-то тайна? А что, если она все-таки не ошибалась? Ноэль вздрогнула. Нет, он остался тем самымБенедиком, она чувствовала это, просто сейчас он почему-то раздражен и замкнут. Но, может, со временем он захочет выбраться из утомившей его оболочки грубого и сурового человека?

Ноэль усмехнулась. Что ж, непросто будет вытащить его оттуда, но она не боялась сложностей и всегда бесстрашно принимала вызовы судьбы. Отец постоянно говорил, что Ноэль по плечу справиться с любой задачей, сколь бы трудна эта задача ни была. Не она ли оставила родительский кров после смерти отца? Не она ли превратила логово Бенедика в обустроенное жилище? Папа ни разу не назвал ее упрямицей, но любил повторять, что дочка обладает сильной волей.

Вспомнив, как гордился ею отец, Ноэль снова улыбнулась. Подтянув колени к груди, она обхватила их руками и принялась раздумывать о будущем.

Что ж, еще не все потеряно, время у нее есть. До Крещения Ноэль успеет сделать все, чтобы вернуть Бенедику былой облик. Бессознательно наматывая на тонкий палец золотистый локон, она размышляла о том, как такого неподатливого, черствого воителя, закаленного в битвах, заставить жениться на себе.

Как сообщил ей сегодня сам Бенедик, ему не нужны земельные угодья и ее приданое. Будучи мужчиной, он невысоко ставит умение хорошо вести хозяйство. Да и недостатка в женщинах он явно не ощущает, невольно вспыхнув, решила Ноэль. С такой внешностью ему стоит лишь моргнуть, и любая будет у его ног.

Ноэль не обучали искусству обольщать, а Бенедик видел в ней всего лишь юную девицу… Ноэль вздохнула. И вдруг, вспомнив о надвигающемся Рождестве, радостно встрепенулась.

Она устроит для него самое прекрасное Рождество.

Судя по поведению Бенедика, у него еще ни разу не было настоящего праздника. Он не умеет расслабляться, не умеет радоваться этим чудесным двенадцати дням, что ждут их впереди. Она подарит их ему, и он не забудет их никогда.

И если она выполнит сию задачу, то заветное рождественское желание ее сбудется.

Лишь на мгновение Бенедик бросил озадаченный взгляд в сторону убегающей по лестнице Ноэль и тут же выкинул неприятный разговор из головы. Чего еще ждать от девицы в столь юном возрасте? Одних неприятностей!

Ладно, с ней он разберется. Что же до Хардвина… Бенедик вспомнил хмурое лицо управляющего и тоже помрачнел. Старик, видите ли, не одобряет его поведения! Не слишком ли много на себя берет? Лучше позаботился бы об отдыхе и личном спокойствии своего господина, чем огорчаться слезам взбалмошной девчонки!

Уловив глухой ропот у себя за спиной, Бенедик, верный инстинкту воина, резко обернулся и увидел, что в дверях снова появился Хардвин, который тихо переговаривался с прислугой, неодобрительно покачивая седой головой. Черт побери, непрошеная гостья успела завоевать расположение челяди! — раздраженно подумал рыцарь, но тут заметил Аларда, который доселе хранил молчание, а теперь, изумленно оглядываясь вокруг, воскликнул:

— Ничего себе! Какая красота! Клянусь мощами святого Бернарда, достойное жилище для славного рыцаря, сэр Вильер!

Бенедик счел благоразумным не устраивать Хардвину взбучку в присутствии оруженосца, а отложить ее до лучших времен, но все же послал старику испепеляющий взгляд, заставивший того немедленно замолчать и держать свои замечания при себе.

Алард тем временем разинув рот оглядывал празднично украшенный зал с таким видом, словно попал в королевские чертоги.

Проворчав под нос ругательство, Бенедик встал с кресла, кивком головы отпустил челядь и приказал:

— Приди в себя, юноша, и будь любезен следовать за мной!

Поднимаясь по винтовой лестнице, что вела в главные покои, он с некоторым недоверием отметил, что ступени стали намного чище, будто их тщательно отскребли, а сырая ранее кирпичная кладка стен высохла и посветлела. Сколько еще неожиданностей преподнесет приобретенное у разорившегося барона обиталище, которое помнилось ему промозглым и захудалым?

Почему-то мысль эта вызвала у Бенедика невеселую улыбку. Он распахнул тяжелую дубовую дверь и оглядел помещение, с трудом узнавая внутреннее убранство. Здесь не только произвели грандиозную уборку, но и починили старые скрипучие ставни, а стены выкрасили бледно-желтой краской. На огромной кровати в центре лежало новое покрывало, в очаге ярко горели поленья, а пол украшал нарядный ковер.

Бенедик с шумом втянул в легкие воздух, на пару секунд задержал его там и медленно выдохнул. Как бы сердит он ни был, все же не мог отрицать, что покои приветствовали его теплом, уютом и светом — даже несмотря на то, что день уже клонился к закату.

Все это, конечно, приятно, чистота и порядок радуют глаз, но рыцарь испытывал странное чувство негодования: возмутительница спокойствия умудрилась даже здесь обозначить свое присутствие! Какое право имела она вторгаться в его личные покои? — подумал Бенедик и с досадой сжал губы. При первой же возможности следует призвать к ответу Хардвина — и горе тому, кто посмеет встать у него на пути и защитить старика от праведного гнева хозяина!