Около полуночи в помещении почувствовался странный запах.

— Ты что обосрался, Рамон? — испуганно спросил Карлос. Им только не хватало тут дизентерии.

— У меня задница давно уже в простое и паутиной покрылась…

— Вы что, человеческую вонь не можете отличить от запаха свинского дерьма? — осудил неопытных коллег самый мудрый, седой мулат Джон. — Гонсало, включи фонарик.

Каково же было удивление никарагуанцев, когда они увидели посреди помещения свинью, уже накидавшую кучку кое-чего пахучего.

— Как есть хочется, — протянул один.

— Заткнись, нам ее и не приготовить, — резонно произнес другой.

— На плитке, по-маленьку, — стал канючить Гонсало, самый младший.

— Ты ее и зарезать не сможешь, — кинул опытный Энрике.

— Я и тебя смогу, — экспансивный юнец рванул майку на груди.

Перепалка не перешла в серьезную ссору. Никарагуанцы по-крестьянски уважали старших, а Джон ссориться запретил. Шестеро мужчин схватили свинью крепкими мозолистыми руками, а седьмой воткнул нож ей в шею. Свинья была хорошо воспитанной и околела быстро.

— Тьфу, она мокрая что ли? — почувствовал один.

— Вода не вода, слизь какая-то, — оценил другой.

— Может, она больная?

— Микробы при жарке погибнут, — просветил Рамон.

Мудрый Джон покачал головой, показывая, что согласен.

Вскоре все радостно участвовали в процессе разделки туши и жарки мяса. Дело шло медленно, почти торжественно и когда самый молодой, Гонсало, уже насытился, самый старый и терпеливый только отправил в беззубый рот первый кусочек.

И тут юнец испортил праздник:

— Что-то мне нехорошо.

— Пережрал. Малыш, марш в сортир и сделай два пальца в рот, — распорядился мудрый Джон.

Сортиром они называли небольшой закуток неподалеку от двери, где имелась дырка, уходящая куда-то в подвал.

Бледный юноша на полусогнутых послушно направился по указанному адресу.

Остальные продолжали есть, хотя и с меньшей жадностью, задумчиво всматриваясь в куски, слегка подмазанные лунным сиянием.

— Сходи, глянь, — велел Джон Карлосу минут через пятнадцать. — Не окочурился ли он там.

Карлос нехотя оторвался от еды, а чуть погодя раздался его сдавленный голос:

— Гонсало исчез.

На месте пропавшего парня осталась только небольшая лужица вязкой и слегка серебристой жидкости…

После разговора Юмэна с Мэнсоном весь лабораторный пентагон был проверен микрон за микроном на предмет нарушения герметичности, секретности и утечек. Никаких дефектов не нашлось, все работало великолепно, со стопроцентным соблюдением правил и предписаний.

— Если это не было случайностью, Лео, готовься к большим неприятностям, — подытожил Мэнсон. — Извини, отмазывать тебя не стану, у нас это не принято. Тебе вспомнят всё, в том числе желание избавиться от Кречетникова. Кстати, он — труп. Это не входило в цели нашей группы, но так получилось.

Но вовсе не о судьбе Кречетников думал Юмэн, его столь блистательная карьера сейчас могла завершиться. После карьерной смерти придет тусклая загробная жизнь, он отправится мыть пробирки в лабораторию какого-нибудь штатного университета для тупых. Прощай тогда полеты на выходных во Флориду.

— Скорее всего, мы столкнулись с феноменом, который современная наука не может объяснить, — сказал Юмэн.

— А Кречетников бы попробовал и, возможно, двинул бы науку вперед. Он был ученый, а ты, Лео, к сожалению, только менеджер.

— Этот ученый никогда бы не стал работать на «Сирл» как я, преданно и дисциплинированно.

— И в этом ты, Лео, к сожалению, прав.

Два дня Юмэну казалось, что эпизод с каплями был случайностью, а заметка о появляющейся — исчезающей свинье в местной газете просто розыгрышем.

Однако на третье утро Джэд, выйдя с планшетника на сервер местных новостей, сказала:

— Вот это уж точно не розыгрыш. За последние два дня одного типа, похожего на нелегального эмигранта, видели в трех супермаркетах. Появляется, хапает, что ему надо и исчезает к тому времени, когда приезжает полиция.

На видеозаписях был виден невысокий метис, бредущий по пустынному проходу между полок магазина. Вот он взял что-то, похоже на бутылку текилы, а затем словно превратился в рельеф или контур… и все, как будто и не было.

— На тебе лица нет, Лео.

— Хоть дома не кличь меня так, папа и мама назвали меня Леней, — пытаясь продышать ком в горле, выдавил Юмэн.

— Это связано с использованием ноу-хау Кречетникова?

— Боюсь, что да, — отозвался Юмэн и вдруг выкрикнул. — Он смеется надо мной, сидя на облаке. Сегодня ночью пришел ко мне: «Леня, твоя единственная сильная сторона — свинцовая задница». С чего ты взяла, что всё сойдет нам с рук?

Джэд подошла к Лео и сжала его лицо своими ладонями. Между ее холеными пальцами виднелась потная физиономия воришки с жадными сальными губами.

— Он не совсем прав, этот черт из твоего трусливого сна. Любой талант на 90 % состоит из усидчивости и упорства. Твоя проблема, Леня, не интеллект, а трусость. Теперь посмотри на меня. Мы разберемся с этим, всё пойдет нам на пользу. Нам, а не кацапу, заслуженно гниющему в могиле.

Юмэн не сразу поехал на работу, а сперва появился в том супермаркете, где накануне отметился странный латино. Полиции здесь уже не было, и Лео прошелся вдоль полок, несколько раз проводя рукой под ними. На нее он одел перчатку из синтекожи, усиливающей через наноактуаторы любое изменение поверхности.

В одном месте — как он и ожидал — перчатка почувствовала что-то склизкое и подвижное. Он поднес пальцы, затянутые синтекожей, к глазам. Пожалуй, на перчатке были даже не капли. А что-то напоминающее икринки…

На работе Юмэна уже ждала приятная компания: Мэнсон, Верикокка, какой-то важняк, работающий на правительство, плюс благообразный с виду перец, в котором можно было узнать главу адвокатской конторы. Собрались прямо в его кабинете.

— Лео, все присутствующие хотят видеть тебя на вертеле, — начал Мэнсон. — Наш многоуважаемый адвокат предлагает пожертвовать тобой. Ну кто ты такой? Эмигрант с темным прошлым, ранее работавший в закрытом институте у комми. Может, шпион? Ты идешь в тюрьму, «Сирл» спасается от исков на десятки миллионов.

— Дерьмовый план, я предложу вам лучший, — после разговора с женой Лео все еще чувствовал бодрость. — Но сперва краткий экскурс в историю. Чтобы создать знаменитый «зерновой пояс» Америки, сперва надо было перестрелять там бизонов и переморить индейцев — некрасиво, но полезно, а красоту можно потом навести… Сейчас время хаоса, но из хаоса вырастает порядок. И это будет наш порядок, который мы назовем очередным достижением нашей демократии.

— Звучит многообещающе, в стиле предвыборного шоу, — похвалил Верикокка. — Что вы конкретно предлагаете, доктор Юмэн?

— Провести смелые испытания с х. структурами, не боясь неудачных промежуточных результатов и возможных потерь. В итоге это даст нам власть над временем, как над материей. У нас же нет конкурентов.

— Вы так в этом уверены? — Верикокка потянул губы на левую щеку. — У меня в столе лежат полная копия следственного дела по Кречетникову-младшему. Его дважды переехал джип, вполне достаточно, чтобы отдать концы. А он жив.

Когда Юмэн вернулся с работы, то не нашел ни жены, ни дочери. Джэд отправилась на западное побережье — к Лолите По. (Вчера Юмэн заметил, что жена заказывает в интернет-магазине вибратор с десятью встроенными функциями и управляющим процессором.) Джулия укатила вместе с бойфрендом на спортивные соревнования. Джейк, как всегда, сидел после занятий в своей комнате, запершись, и на стук дверь отозвался кратко: «Отвали». Уже полминуты спустя сквозь мощный шум компьютерного кулера было слышно кряхтение — виртуальный мир «Порнократия — Рим эпохи упадка» снова втянул Яшу в себя. Посреди ночи он понесет свое стокилограммовое тело в туалет — сливать в канализацию плоды своего труда, заодно выбросит в мусорный ящик перегоревшие боди-коннекторы.