— В самом конце, рядом с метрикой преобразований английского языка, да, — сказала я кисло. — Полагаю, они не часто этим занимаются.

Я положила пять свечей на цемент. Они остались от моего торта на мой последний день рождения. Это очень грустно? Следующими стали игла для пальца и черенок красного дерева. У меня случился момент паники, пока я не нашла флакон с проводником связи. Я, конечно, могла бы его купить, но не в этой глуши.

Я извернулась на месте, чтобы достать свое зеркало вызова и установить его между нами как основу, на которой будет твориться проклятие. Трент смотрел на темно-бордовые цвета, отражающие мир. Его ботинки передвинулись. Он нервничал. Должен был нервничать.

— Для этого тебе нужно зеркало? — спросил он, хотя это было очевидно.

— Да, — сказала я, думая, что кусок зеркала размером с блюдце был слишком красив для всех своих темных целей. На нем была выгравирована ветка тиса, пентаграммы и связанные с ними символы, благодаря которым я могла получить доступ к демонской базе данных в Безвременье. Это также позволяло мне общаться со своим учителем-демоном, Алгалиарептом. Думаю, это зеркало можно было назвать межпространственным телефоном, который работает от черной магии, а поскольку это проклятье нужно было зарегистрировать, мне придется его использовать. Внезапно заподозрив неладное, я спросила:

— А что?

Глаза Трента задержались на моих, слишком невинные.

— Я вспомнил, что использовал его для разговора с Миниасом. Это было несложно.

Я рывком сдвинула вершину иглы большим пальцем и уколола себя. Знакомая резкая боль, и я выдавила три капли крови в проводник связи.

— Демонская магия не может быль легкой, — ответила я тихо, когда они начали издавать звон, и ожидаемый запах красного дерева быстро сменился слабым запахом жженого янтаря. Я взглянула на Трента, надеясь, что он не заметил. — Поэтому за нее очень тяжело расплатиться. Он, кстати, мертв. Миниас. Тритон убила его.

Неожиданно почувствовав усталость, я сгорбилась.

— Я не смогу аннулировать фамилиарскую связь, — призналась я, зная, что он не будет счастлив. — Лучшее, что я могу сделать — это зарегистрировать освобождающее проклятие. Поэтому мне нужно зеркало.

Конечно же, Трент сжал челюсти.

— Я по-прежнему буду считаться рабом?

— Так смирись с этим! — Воскликнула я сердито, мои глаза метнулись вверх, когда я услышала шепот пикси, доносящийся с крыши, и поняла, что за нами следят.

— Тебя поймали, Трент. Тебя выставили на демонском аукционе. У тебя была маленькая красная ленточка на шее, и ты был товаром. Мне жаль, но это так!

Насупившись, Трент посмотрел мимо меня на пожелтевшую траву.

— Если это поможет, — сказала я тихо, — единственная причина, по которой фамилиарская связь между мной и Алом аннулировалась, была в том, что она не может существовать. И предвосхищая твой вопрос, если ты захочешь пойти этим путем, мне придется завершить фамилиарскую связь, использовать ее, и тебе придется успешно убить меня. А после того маленького происшествия у арки, думаю, мы можем согласиться с тем, что этого не произойдет, — добавила я, не уверенная, есть ли у меня еще право быть такой самоуверенной.

Выглядя так, будто глотает слизняков, Трент пристально посмотрел мимо меня.

— Я буду освобожденным рабом.

Я сочувственно поморщилась, потерев одну из свечей, чтобы избавиться от засохшей на ней глазури.

— Преимуществом является то, что никакой демон не сможет заявить на тебя свои права. Даже Ал. По крайней мере, пока я жива, — добавила я, следя за тем, как он принял это, и его хмурое выражение перешло в задумчивое. Это было удачной частью «прикрытия моей задницы», но это была правда, и мне было приятно знать, что он не станет снова пытаться убить меня. Никогда. На-на. На-на. На-а-а-а. На.

Его ответом было тихое «мммм», и я задалась вопросом, не подумал ли он, что я подлизываюсь.

Наклонившись вперед, я начисто вытерла зеркало и вдавила свечу на вершину пентаграммы, справа от Трента, немного поводив ей, чтобы воск подтаял и прилип.

— Та-а-ак, — протянула я, не поднимая глаз. — Ты не хочешь рассказать мне, почему Витоны настолько сильно хотят твоей смерти, что готовы обрушить на нас арку Сент-Луиса? — я задала вопрос, и его колени передвинулись.

— Я скорее расскажу тебе о том, кем хотел бы стать, когда вырасту, — ответил Трент с сарказмом, потом нахмурился, встретившись со мной глазами. — Это мог быть Ковен.

Мои волосы растрепались, и я затолкала грязные кудри за ухо, чтобы сделать это не таким очевидным.

— Ну же, Трент, — сказала я. — Мы все в курсе того, что Витоны за тобой охотятся. Они так и сказали, после того как ты ушел.

Трент посмотрел на дыры в потолке, не проронив ни слова. Я вжала вторую свечу в зеркало в точку, находящуюся против часовой стрелки от первой, тайком поглядывая на него из-под спутанных волос и следя за его поведением. Он нервничал. Это единственное, что я могла сказать точно. Я занималась демонской магией на заброшенной заправочной станции в пределах видимости I-44. Боже! Неудивительно, что они изгнали меня.

Я потянулась к третьей свече, покатав ее между пальцами прежде, чем поставить ее на место.

— Квен был так напуган, когда подвозил меня из аэропорта, что был готов отправить нас прямо оттуда в надежде избавиться от Витоновских наемных убийц, — произнесла я, и Трент кашлянул. — Они напали на нас на трассе, рискуя десятками жизней, и потом опять под аркой. И ты знал, что так будет, — сказала я, неожиданно осознав это. — Иначе ты не полез бы в тот бункер, ища ту лей-линию, хотя я сказала тебе найти Айви.

Его голова поднялась, и он уставился на меня, все еще отказываясь что-либо говорить.

— Именно поэтому ты так хотел там остановиться, не так ли? — сказала я, наклонившись вперед. — И поэтому ты полез под землю. Ты знал, что они пришли за тобой, и не верил, что я и Айви остановим их. У тебя была подготовлена магия, с твоей маленькой шляпкой и лентой, — обвинила я, и он задержал на мне свой взгляд, разозлившись. — И после того, как ты совершил свою магию, арка начала рушиться.

Она упала на нас, на детей и собак, играющих в парке.

Глаза Трента нервно дернулись.

— Я не разрушал ее, — сказал он, его мелодичный голос звенел от напряжения.

Чувствуя себя использованной, я поставила четвертую свечу, и мои волосы упали на зеркало, встретившись с их отражением.

— Я и не говорила, что это ты, — продолжала я. — Но они хотят тебя убить, и хотят сделать это прямо сейчас. Что ты пытаешься сделать, отчего Витоны жертвуют парком, полным людей, лишь бы предотвратить это?

Я посмотрела на него, думая, что он стал напряженным и холодным в тени, рядом со мной.

— Люди пострадали из-за нас. Убиты. Дети, Трент. Если бы я не поехала в Сент-Луис, арка бы все еще стояла и дети… те дети были бы в порядке. Я заслуживаю знать, почему! — крикнула я, не желая возвращаться в машину без ответа.

Трент с пустым выражением на лице посмотрел на поле, где пикси красовались перед Дженксом.

— Это нечто между Элизабет и мной, — наконец сказал он с неохотой.

Четвертая свеча упала, когда я отпустила ее, и я еле успела ее поймать, прежде чем она скатилась с зеркала.

— Ты планируешь убить ее? — спросила я, сердце бешено колотилось.

— Нет! — я почувствовала себя лучше от ужаса в его голосе, и он повторил это снова, будто я могла не поверить ему. — Нет. Никогда.

Ветер пошевелил его волосы, и я не могла не подумать о том, что сейчас он выглядит лучше, чем в своем тысячедолларовом костюме. Я молча ждала. Наконец, он поморщился и посмотрел на свои ноги.

— У Элизабет есть кое-что, принадлежащее мне, — сказал он. — Я собираюсь забрать это. Она хочет сохранить это, вот и все.

— Мы спровоцировали автокатастрофу на федеральной трассе и причинили вред куче детей из-за старого фамильного кольца? — догадалась я, испытывая отвращение. — Дурацкого куска камня?