— Послушай, я много раз путешествовала по линиям, — запротестовала я, желая сменить тему, — я даже могу поддерживать свою цельность без чьей-либо помощи. Алу не нужно удерживать мою душу от того, чтобы она летала над континентами неделями. Ты можешь, по крайней мере, сказать мне, как гаргульи входят в лей-линии?

Склонив голову, Пирс повернулся к раковине и вылил кастрюлю с мыльной водой.

— Нет, ну в самом деле! — уговаривала я, засунув кукурузный сироп рядом с кукурузными хлопьями и захлопнув дверь.

«Зачем Нику шесть бутылок кукурузного сиропа?»

— Я не скажу Алу!

Пирс все еще ничего не говорил, он ополоснул утятницу и отложил ее, не вытирая. Он хмурился, когда обернулся, но, заметив мои скрещенные на груди руки, поднял ладони в знак капитуляции.

— Удерживание своей души целой лишь малая часть, — сказал он, и я удовлетворенно фыркнула, повернувшись, чтобы протереть столовое серебро. — Если сказать в общем, тебе нужно изменить свою ауру так, чтобы она соответствовала лей-линии.

Я открыла три ящика, разыскивая столовое серебро, и бросила туда приборы, когда нашла нужный. Внутри был беспорядок, в почти пустом ящике валялись перемешанные между собой предметы. У Айви бы случился удар.

— Я не знала, что ты так можешь, — сказала я, — изменить свою ауру. Можешь сделать ее другого цвета?

— Нет. Цвета медленно меняются с опытом, но звук, который аура издает… пластичен.

Я бедром закрыла ящик и обернулась.

— Ауры издают звук? — спросила я.

— По-видимому, — сказал он мрачно, — моя никогда не производила ничего, что я мог бы услышать.

Я улыбнулась, расслабившись благодаря упавшему напряжению.

— Как ты можешь изменить что-то, чего даже не слышишь? — пожаловалась я. — Это так же, как научить немую женщину безупречно говорить.

— Это, — сказал Пирс, убирая тарелки, — очень хорошее сравнение. Поэтому для того, чтобы тебе научиться, требуется гаргулья. Тебе нужно знать, как должна звучать твоя аура, и гаргулья — единственное существо, которое может слышать ауры и лей-линии одновременно.

Я облокотилась на кухонную стойку, задумавшись, похоже ли это на обычную жизнь, которая могла бы у меня быть: проспать несколько часов в чьей-то квартире, убраться после завтрака и болтать с человеком, который мертв уже сто пятьдесят лет.

«Но теперь не мертв».

— Биз может слышать ауры, — сказала я, и Пирс взял у меня полотенце, вытянув его из моих пальцев, — значит, если я захочу пользоваться лей-линией, как демон, и передвигаться вперед и назад, все, что мне нужно — это узнать, как заставить свою ауру правильно звучать?

Он кивнул.

— Кроме того, — сказал он, его глаза задержались на моих, — когда Ал переносит тебя по линии, сначала он меняет звучание твоей ауры, пока она не станет соответствовать звуку ближайшей лей-линии. Это затягивает тебя в нее. Ты можешь попасть еще куда-нибудь, заставив свою ауру звучать как та линия, на которой ты бы хотела оказаться. Человеческая душа найдет себя довольно быстро, и оттуда ты уже сможешь позволить своей ауре звучать по-обычному, чтобы линия вытолкнула тебя обратно в реальность. Демоны не могут слышать линии, так же, как и ведьмы, или эльфы, или пикси, но с практикой они могут научиться изменять свои ауры.

— Как и ты.

Он наклонил голову.

— Как и я. Потому что я учился этому. Очень усердно. Это одна из причин, по которой Ковен назвал меня черным колдуном, утверждая, что это демонское искусство, потому что это загрязняет ауру. Но, Рэйчел, это не зло. Биз же не проклят и не покрыт копотью из-за того, что он может путешествовать по линиям.

— Ты напрасно тратишь свое время, пытаясь убедить уже согласного с тобой человека, Пирс, — сказала я, глядя, как он вытирает пальцы, — итак, если я с этим соглашусь, и Биз сможет объяснить мне, как изменить ауру, как же тогда ты это делаешь?

Бросив полотенце, Пирс присел за стол, впервые выглядя взволнованным.

— Я представляю это так, — сказал он, складывая салфетку в форму обычной чаши. Я осталась там, где стояла, и он посмотрел вверх с невинным выражением. — Подойди сюда, госпожа учительница, — сказал он, и я поставила стул напротив него и села.

Пирс посмотрел на пространство между нами, потом насыпал кучку соли на салфетку.

— Представь, что соль — это твоя аура, — сказал он, — а салфетка — барьер, который создает лей-линия. Соль не может пройти сквозь нее, согласна? — спросил он, и я кивнула.

— Но если ты создашь пространство, которое больше находящейся в нем соли, и разведешь ее…

Я ахнула, когда он вылил свой холодный кофе в бумажный пакетик, и кофе, как и ожидалось, прошел сквозь салфетку, разлившись по столу.

— Что ты делаешь? — запротестовала я, мое желание встать ослабло, когда он потянулся через стол и схватил меня за запястье. Улыбаясь, Пирс смял салфетку в руке, выжимая из нее остатки кофе. Взяв мой палец, он поводил им по луже и прикоснулся им к моим губам, заставив меня ощутить противный вкус соленого кофе. Хотя дрожала я вовсе не из-за этого.

«Прекрати. Прекрати сейчас же, Рэйчел».

— Так же, как соль, твоя аура может быть настроена таким образом, чтобы пробелы в ней стали больше. Она останется твоей аурой, неизменной, но когда дыры совпадут с дырами линии, ты мгновенно сможешь проскользнуть сквозь нее. Как магия. Каждая линия разная. Узнаешь линию — и сможешь путешествовать по ней.

Мои губы были солеными, и я почувствовала другую дрожь, поскольку он через стол держал мое запястье.

— Ты испачкал стол, — сказала я, не отрывая взгляда от его глаз. Они были голубыми, но не такими, как у Кистена. Совершенно не такими.

— Неужели? — Пирс перегнулся через стол, пока не оказался в дюйме от меня.

Его глаза ярко сверкали. Мне было все равно, подскочил ли мой пульс из-за него или из-за того, что он сказал мне. Пирс держал мое запястье, почти притягивая меня ближе.

— Хочешь попробовать изменить свою ауру? — предложил он. — Без Биза ты не узнаешь, как надо ее изменить, но если со мной что-то случится, и мою злобную ведьму посадят в Алькатрас, ей будет, о чем там подумать.

Напоминание об Алькатрасе стало пощечиной, и я отдернулась от него.

— Боже, конечно, — сказала я, когда моя рука выскользнула из его, — что мы будем делать сначала?

Он улыбнулся и потратил немного времени, чтобы полотенцем вытереть кофе со стола, прежде чем протянуть руки над столом ладонями вверх.

— Мы доведем наши души до идеального баланса.

Мои брови поднялись вверх. Встать в линию и довести энергию в нашем ци до одинакового уровня?

— Мои намерения благородны, — запротестовал Пирс, но его губы подергивались от веселья.

Сузив глаза, я скрестила руки и посмотрела на него. Балансировка ци двух людей достаточно невинна. Отчасти. Это обычное явление между учителями и студентами высших лей-линейных курсов, что-то вроде нахождения начальной точки при изучении новых чар, но в то же время это то же выталкивание силы, которое, по сути, секс в одежде, если вы делаете все правильно. А я готова была держать пари, что Пирс знал, как правильно это делать.

— Если ты боишься… — насмешливо сказал он, откинувшись назад и позволив рукам опуститься ниже стола.

Я зажмурила глаза.

— Это то, что мне действительно хочется знать, — сказала я тихо, — пожалуйста?

Его улыбка смягчилась.

— Ты в самом деле целомудренная женщина, — сказал он.

Я фыркнула, глядя на его руки, снова протянутые ладонями вверх.

— Ты знаешь ближайшую лей-линию? — спросил он.

Волнение пронеслось сквозь меня. Придвинув стул ближе, я мысленно потянулась и встала на университетскую линию, широкую и медленно текущую.

— Встала, — сказала я, опуская свои руки на его ладонями вниз, но оставив между ними расстояние.

— Если ты в этом уверена, — медленно проговорил он, — только не говори мне потом, что я тебя обманул.

— Боже, Пирс! — проворчала я. — Мы просто сбалансируем наши ци. Мы не будем заниматься выталкиванием силы.