Глубоко убежденный в том, что между душой и останками усопшего существует тесная связь, верующий страшился не самой смерти — к этому он был морально подготовлен верой в загробную жизнь, — а боялся появиться в «мире теней» обезглавленным или изувеченным: без рук, без ног.

Суеверный человек верил в потустороннюю жизнь, и эта вера помогала ему переносить любые страдания. Ужаснее всех земных мук считал он для себя появление на том свете без головы, ибо душа человека, обезглавленного при жизни, была обречена навеки бродить в загробном мире без пристанища. Такая душа лишалась всякого утешения, не будучи в состоянии ни выразить мысль, ни услышать голос других душ. Мужчина мог бы, например, в загробном мире жениться, но какая женщина выйдет замуж за человека без головы или за калеку?

Следовательно, тело крайне необходимо душе в ее загробных странствиях. Вот почему верующие заботились о том, чтобы останки усопших предков бережно сохранялись.

Даже выпавшие зубы, остриженные ногти и волосы клали в гроб вместе с телом покойника. Ампутацию конечностей суеверные люди воспринимали как страшное несчастье. Были случаи, когда родственники больного предпочитали смерть близкого человека ампутации руки или ноги. Если же и соглашались на такую операцию, то ампутированные конечности закапывали на родовом кладбище.

В XVIII в. в Китае усилилась деятельность тайных обществ. Они нередко похищали своих противников, отсекали им головы, которые надежно прятали. Труп же оставляли на месте казни. Родственники погибшего оказывались в трудном положении. Хоронить покойника без головы считалось неслыханным делом: как он, обезглавленный, предстанет перед предками в «мире теней»? Тогда император решил помочь несчастным. Он издал указ, согласно которому таких покойников разрешалось хоронить с «золотой головой»: голову делали из дерева или камня, покрывали позолотой и клали в гроб.

Право быть повешенным, а не обезглавленным как знак великой монаршей милости получали только сановные преступники. Проявляя «великодушие» к высшим сановникам, совершившим тяжкие преступления, император мог вынести им такой приговор: пусть они покончат жизнь самоубийством, используя для этого различные средства — яд, опиум, шелковый шнур для удушения и т. п.

Существовало убеждение, что на небе и звездах обитают души усопших людей. Вначале на небе поселялись только души отошедших в иной мир правителей. Средь них выделялся Шанди. Само слово «шанди» состоит из двух иероглифов: шан — «высший, верхний» и ди — «государь, император». Таким образом, шанди буквально означает «верховный государь». Шанди почитался как первый по времени и положению среди других усопших государей.

Понятие тянь — «небо» — тесно связано с понятием Шанди — «верховный государь», который в космогонических теориях то отождествлялся с небом, то представал в виде некоего безликого «повелителя миров». Шанди регулировал движение светил и жизнь растений, наблюдал за делами людей: награждал одних и наказывал других; бесплотный, он мог выражать любовь и гнев, слышать и даже говорить. Шанди представлял собой нечто вроде духа-правителя, живущего на небе и оттуда распоряжающегося Поднебесной.

С течением времени наряду с Шанди подобные обязанности в мифах и поверьях стало выполнять само небо как верховная и божественная сила, олицетворение разума и высшей справедливости.

Со временем небо стало местом поселения менее знатных, но имевших определенные заслуги особ. Души усопших, заселившие звездное небо, по убеждению верующих, сохраняли человеческий облик; «небесные подданные», так же как на земле, находились в распоряжении усопших государей.

Одним из главных элементов культа предков были церемония погребения главы семьи, последующий траур и жертвоприношения в связи с этим. Похороны в простонародье назывались «траурное дело» или «белое дело» (цвет траурных одежд в Китае — белый).

До похорон устраивалась панихида, которая призвана была препроводить душу усопшего на небо. Панихиду обычно начинали буддийские монахи, а продолжали даосские. Она заканчивалась сожжением предметов, предназначенных для покойника в «мире теней»: сжигали бумажный домик, который должен служить жилищем усопшему, костюмы, несколько свертков шелковой материи, изображения золотых и серебряных слитков.

Рано утром в день похорон сжигался временный навес, устроенный перед домом покойника. В момент, когда поднимали гроб, родные выбегали из комнаты, чтобы дух усопшего не навлек на них беду. В богатых семьях гроб ставили на громоздкий катафалк, выкрашенный в красный цвет и обвешанный со всех сторон вышивками.

Катафалк был настолько тяжелым, что его посменно несли несколько десятков носильщиков. Число носильщиков определялось прежде всего общественным положением покойного. Так, во времена Цинской династии гроб чиновника третьего класса несли 48 носильщиков, гроб чиновника первого и второго класса — 64, а гроб члена императорской фамилии — 84.

Накануне похорон совершалась церемония устрашения злых духов на всем пути следования похоронной процессии. Буддийские и даосские монахи проходили по тем улицам, где на следующий день должна была двигаться похоронная процессия, кропя все вокруг святой водой и ублажая духов звуками музыки.

Вера в загробную жизнь приводила к тому, что правители Китая заблаговременно заботились о том, чтобы и в ином мире жить роскошно и пользоваться услугами своих советников и слуг. В глубокой древности совершались массовые ритуальные убийства пленных, приносимых в качестве жертв. При погребении знатных лиц наряду с быками, баранами, собаками и свиньями в жертву приносили рабов, которых закапывали живыми в землю или сжигали.

Когда скончался правитель Му-гун в царстве Цинь (VII в. до н. э.), вместе с умершим были погребены живыми сто семьдесят семь человек, среди которых — три представителя благородных фамилий. Здесь же захоронили различные изделия из нефрита и бронзы, включая оружие, домашнюю утварь, ценные украшения, конную упряжь и т. п. Люди и вещи, служившие правителю при его жизни, должны служить ему и в потустороннем мире.

Загробная жизнь, как и земная, определялась положением человека в обществе: чем богаче был он на земле, тем пышнее обставлял свое потустороннее существование. И конечно, лучше всех на том свете устраивался самый богатый человек — император. По издавна существовавшим в Китае обычаям, сооружение могилы для императора начиналось уже в первые годы его царствования и, как правило, продолжалось на протяжении всего правления.

Императорские могилы сооружались с большим размахом и мало чем отличались от настоящих дворцов. Так, например, у подножия горного хребта Лишань, в 50 километрах от города Сиань (провинция Шэньси), находится гробница основателя централизованного государства в Китае императора Цинь Шихуана (III в. до н. э.). Строительство посмертного жилища Сына неба продолжалось 10 лет, его сооружали более 700 тысяч человек.

Гробница, занимающая почти 250 тысяч квадратных метров, окружена прямоугольной внутренней и внешней стеной. Ее венчает конусообразной формы могильный холм из утрамбованной земли высотой 47 метров.

Горный хребет Лишань изобиловал золотом и нефритом. Вначале строители пробили ход в горе, дойдя до глубинных вод. Поскольку там оказались бьющие ключи, воду отвели в другое место, а отверстие, из которого били ключи, залили медью. Стены будущей усыпальницы облицевали отшлифованными камнями и нефритом; пол устлали большими лакированными камнями, на которых нарисовали карту девяти областей Китайской империи. На пол поставили макеты пяти священных гор, а потолку придали вид небесного свода с изображениями светил.

После того как гроб с телом Цинь Шихуана опустили в могилу, ее наполнили огромным количеством драгоценной утвари и всеми предметами повседневной жизни императора и, чтобы ему не было темно, поставили светильники. Во имя сохранения тайны мастера и те, кто укладывал сокровища в усыпальницу, были заживо погребены. Склеп закрыли массивной дверью и заложили камнями. Сверху насыпали курган, густо обсадив его деревьями.