Шотландские вторжения короля Давида, 1138

Приграничные области Севера всегда являлись проблемой для английских королей на всем протяжении Средневековья и даже позднее. В 1138 году произошло самое крупное и наиболее серьезное вторжение шотландцев, которое заставило летописца той эпохи написать: « Корни и источники всего зла произрастают в части Англии, которая именуется Нортумбрией, — отсюда к нам идут разорение и поджоги, раздоры и войны». Шотландский король Давид I Святой совершил не менее трех походов на территорию Англии в первой половине упомянутого года (в январе, апреле и июле), тем самым ввергнув Север в непрерывное состоянии войны. Вообще, он имел репутацию набожного короля и сильного государственного деятеля, « подлинного архитектора средневекового шотландского королевства», и его долгое правление оказало внушительное « цивилизационное воздействие». Это был человек, который « нарочито придерживался рыцарских принципов англо-нормандской войны». И все-таки его вторжения ознаменовали собой новый уровень жестокости в и без того остром англо-шотландском конфликте.

Нынешняя административная граница с Шотландией сильно отличается от зыбкой разделительной линии XII века. Шотландские короли имели реальные притязания на значительную часть английского Севера, и в 1136 и в 1138 гг. Давид воспользовался беспорядками в Англии, чтобы утвердиться в Нортумбрии и Камбрии. Упомянутая сумятица возникла во время правления английского короля Стефана. После смерти Генриха I в 1135 году корону (и, соответственно, казну) узурпировал Стефан Блуаский, чтобы лишить этого права правомочного наследника — королевскую дочь Матильду. Последняя была замужем за графом Жоффруа Анжуйским, одним из наиболее могущественных магнатов Франции, который поддержал военные устремления супруги стать полноправной королевой имеющимися в его распоряжении огромными ресурсами. К несчастью для Стефана, кроме всего прочего, Давид I Шотландский приходился Матильде дядей. Смерть любого короля традиционно давала повод к разного рода политическим волнениям, и возникшие неурядицы вылились в настоящую бурю, которая в 1136 году надвигалась на Стефана со всех сторон: Анжуйское вторжение в Нормандии, восстания в Уэльсе, волнения на Юго-Западе, агрессия на Севере. С учетом того, что каждый из врагов пользовался стратегическим преимуществом за счет выступления прочих недругов Стефана, последний оказался настолько глубоко задавлен происходящим, что вынужден был «допустить мятежи в Уэльсе и в приграничной области в 1136 году», и это привело к самым крупным поражениям нормандцев в Уэльсе за сорок лет. Стефан возглавил большое войско против мятежников на Западе, а также против шотландцев на Севере (то же самое предстояло повторить и в 1138 году). Даже враги признавали его храбрость и военные способности, которые Стефан сумел наиболее ярко продемонстрировать в 1141 году перед своим пленением в битве при Линкольне, — и того, и другого ему требовалось в избытке, особенно в первые годы правления.

Шотландское вторжение 1136 года (которое фактически началось в последнюю неделю декабря 1135 года) представляло собой значительную угрозу, и это вынудило Стефана выступить к Дарему « с войском, численность которого была больше, чем когда-либо». К этому времени (начало февраля) Давид уже захватил пять крупных замков, однако сам размер английского войска вынудил шотландского короля вступить в переговоры. Результатом стал первый Даремский договор, согласно которому Давиду доставались Донкастер и Карлайл. В то же время это был первый, пусть небольшой, но очень важный успех Стефана. Некоторые хронисты лишь вскользь упоминают о походе. Один отмечает, что Давид опустошил многие местности, но в отличие от описаний того, что в тот же год творилось в Уэльсе, здесь ни о каких зверствах и речи нет. Два года спустя все произошло иначе.

Перемирие, достигнутое в Дареме, истекло в декабре 1137 года. Вопрос Нортумбрии требовал внимания, но Стефан отказался от всякой мысли обсуждать это дело. Война была неизбежна, и началась она очень быстро: в середине января Давид вторгся в Англию. Как мы вскоре увидим, этот поход ознаменовал собой эскалацию откровенной жестокости. После трудной и безрезультатной осады Уарка шотландский король двинулся в южном направлении, оставив небольшой отряд для того, чтобы предотвратить возможность вылазок со стороны гарнизона. Тем самым он обезопасил собственные коммуникации. Севернее Дарема Давид прервал беспощадное разорение местности и отступил, узнав в начале февраля о приближении Стефана с войском. Английский король вынудил шотландцев окончательно снять осаду Уарка и сам принялся разорять и опустошать земли Шотландской низменности. Потом, видимо, из-за нехватки провизии, он быстро вернулся в Англию (хотя один из летописцев намекает, с определенной долей достоверности, что Стефан не был целиком уверен в лояльности кое-кого из своих военачальников).

Давид снова вступил в Нортумбрию 8 апреля, вознамерившись опустошить местность вокруг Дарема и побережную полосу. На этот раз ситуация для Стефана создалась намного более серьезная. Его враги согласовали свои действия в Нормандии, в юго-западной части Англии и на границе с Уэльсом. Стефан устремился на запад, поручив архиепископу Терстану Йоркскому и северным баронам сражаться с шотландцами, которым вновь сопутствовал успех. Главные силы Давида серьезно угрожали Дарему. Среди религиозных учреждений, ставших объектами разорения на пути шотландцев, было и основанное в 1123 году самим Стефаном аббатство Фурнесс. В июне еще одно шотландское войско нанесло поражение англичанам в восьмидесяти милях южнее Карлайла. Очевидно, непроверенные слухи о скором прибытии войска Стефана вынудили шотландцев снова отступить. Однако отошли они совсем недалеко. Переход на их сторону видного северного барона Юстаса Фиц-Джона с большим количеством воинов и стратегических крепостей позволил шотландскому королю осуществить еще одно вторжение в конце июля, причем более массированное, чем предыдущие экспедиции.

Предполагалось, что Давид планирует разорять земли не только в Йоркшире, но и уйти далеко вглубь Англии. Его уверенность и амбиции укрепились и благодаря новоявленному северному союзнику, и от осознания того, что Стефан был занят на Юго-Востоке, успешно подавляя мятежи в Кенте, где его супруга блокировала Дувр, а также на Юге и на Западе, где Стефан осадил ряд замков. Как всегда, путь шотландцев был отмечен пожарищами. В середине августа Давид подошел к Тизу. Стефан выдели часть рыцарей для укрепления роялистских сил в Йорке. 22 августа шотландцы были разгромлены в битве Штандартов (другое название — битва при Норталлертоне). Королю Давиду едва удалось избежать плена, и он оставил свою пехоту на полное истребление. Возвратившись в Роксбург, он долгое время не решался потревожить Нортумбрию.

Такое перечисление фактов о трех походах короля Давида в 1138 году можно найти в любой книжке по истории. Подобные изложения даются в сжатом виде, чтобы сообщить читателю наиболее значимые детали кампаний и рассказать о перемещениях противоборствующих сторон. Однако они мало что сообщают о суровой реальности и ужасах, сопровождающих такие походы. Экспедиции Давида отличались зверствами невероятного размаха. Дэвид Крауч относительно первых шести месяцев 1138 года отмечает: « Начался более суровый период в правлении Стефана, его стратегия, как, естественно, и стратегия его противников, стала намного жестче».

Источники это подтверждают. Наиболее сдержан Джон Вустерский. Вторжение шотландцев произошло всего за два года до того, как он завершил работу над своей хроникой. Он пишет, что шотландцы « жгли поля и опустошали местность» и что во время « страшного нашествия» на Нортумбрию и окрестные места, длящегося свыше шести месяцев, « многих схватили, ограбили, пленили и пытали; духовных лиц предавали смерти ради богатств их обителей, и едва ли можно подсчитать число сраженных с той или иной стороны». Этот комментарий весьма двусмысленный. Возможно, он означает, что роялисты также творили зверства (впрочем, так было всегда); или хронист ссылается лишь на события во время боев?