Труп мы оставили лежать наверху, а сами спустились по склону. У нас не было больше причин задерживаться в этом месте, тем более мы не собирались дожидаться возвращения беглецов, которые могли вернуться за сыном вождя.

Большой Рот, вероятно, предположил, что его наследник увидел меня сверху и, не теряя времени, укрылся в надежном месте. И где-нибудь он мог уже ждать сына. Когда же тот не придет, то отец может вернуться и обнаружить труп: тогда в его лице я бы нажил себе смертельного врага.

Разумеется, я охотно бы узнал, кто был белым спутником Большого Рта. Двустволка была собственностью этого человека. Я внимательно осмотрел ружье и обнаружил две заглавных буквы — «Р» и «У», вырезанные в нижней части приклада. Первая была, видимо, начальной буквой имени владельца, другая фамилии. Я сразу же подумал об Уэллере. Такую фамилию носил отец корабельного слуги. Этот человек позавчера вечером в обществе индейского вождя был у мормона Мелтона. Все совпадало! Уже не оставалось никакого сомнения в том, что этим вождем был Большой Рот, а белый, который первым обратился в бегство, был тогдашний незнакомец, называвший мормона «братом». Маленький Рот, во всяком случае, тоже присутствовал там. Меня не могло не удивить мое нынешнее столкновение с ними, потому что долина лежала по пути к асиенде Арройо, которой, конечно, касался заговор, подслушанный мною позавчера вечером.

Если я угадал, то в этом случае где-то поблизости находился целый отряд юма, который беглецы разыщут и приведут сюда. Значит, надо было немедленно выбираться из этой долины и поскорее отправляться на асиенду.

Последняя, собственно говоря, была расположена как раз в том направлении, куда устремились трое краснокожих; однако они решились на это отклонение от своего пути только потому, что надеялись найти там замену двум недостающим лошадям. Скво забралась на лошадь, захваченную мной и подаренную ей, я — на свою. Ребята вынуждены были идти пешком. Я бы охотно уступил им место в седле, если бы этот поступок был совместим с «достоинством Олд Шеттерхэнда». Да им и в голову бы не пришло принять подобное предложение. А лошади были уже перегружены, потому что, кроме нас самих, принуждены были везти на себе вышеупомянутые предметы.

Я поехал вперед; оставшаяся троица следовала за мной на некотором расстоянии. Не могу сказать, что мне было бы неприятно вести с ними беседу, но воин моего ранга не мог запросто болтать со скво и двумя ребятишками! Все племя мимбренхо-апачей, к которому принадлежали мои друзья, узнав об этом, воздело бы в изумлении руки.

Если бы в Уресе мне сказали, что оттуда до асиенды будет добрый день пути, я постарался бы не нагружать сердце. Полдень наступил и прошел, день уже начинал клониться к вечеру, когда я увидел перед собой те поросшие лесом горы, о которых мне говорили. Прохлада, царившая под кронами деревьев, подействовала на нас благостно после той палящей жары, в которой мы изнывали с самого утра. Путь, по которому я ехал, мне описали довольно точно, только он оказался гораздо длиннее, чем мне его описывали. За два часа до захода солнца мы добрались до маленького озерка, в которое вливался ручей. Тут я снова увидел, насколько выносливыми могут быть индейцы. Оба мальчишки ни разу не отстали от меня; по ним было абсолютно не заметно, что они утомлены долгим пешим маршем. Я бы охотно спешился у ручья и напился, если бы не постыдился их, не бросивших, казалось, ни одного взгляда на прохладную воду, не прислушавшихся к заманчивому журчанию.

Озерко располагалось в нижнем конце густо поросшей лесом долины, которая вверх по течению ручья значительно расширялась до таких размеров, что надо было от одного ее края до другого идти, пожалуй, с полчаса. Окаймленная с обеих сторон лесом, долина представляла собой один зеленый луг, на котором встречался цветущий кустарник. На лугу паслись многочисленные коровы и лошади, за которыми наблюдали конные и пешие пастухи, но с первого же взгляда было понятно, что такого количества сторожей здесь недостаточно. Пастухи приблизились, по-приятельски поприветствовали нас, и от них я узнал, что Мелтон со своим караваном еще не прибыл. Это было не удивительно, потому что передвижение переселенцев должно было совершаться гораздо медленнее, хотя бы только из-за тяжелых фургонов.

Чуть дальше луг кончался, уступая место полям. Я увидел длинные ряды хлопка и сахарного тростника, между которыми размещались индиго, кофе, маис и пшеница, но все было в таком состоянии, что сразу же можно было определить нехватку здесь рабочих рук. Потом шел большой сад, где можно было отыскать любое плодовое дерево Европы и Америки, но он так одичал, что его запущенный вид огорчил бы любого настоящего садовода. А проехав мимо сада, мы наконец-то увидели перед собой здание асиенды.

В тех краях крупные асиенды и эстансии, вследствие небезопасной тамошней обстановки, очень часто напоминают военные крепости. Там, где имелись каменные карьеры, жилые здания окружали стенами, которые не смогли бы одолеть какие-либо враги. Если же подобающего материала нет, тогда устраивают плотный и прочный забор из кактусов или иных колючих растений, которым позволяют свободно разрастаться, и этого вполне хватает для указанной выше цели. Конечно, для опытного бандита такой забор никогда не явится непреодолимым препятствием.

Асиенда Арройо была расположена в горах; естественно, там было так много камней, что я, собственно говоря, воспользовался неверным выражением, когда сказал, что мы увидели перед собой здание асиенды. В действительности мы увидели лишь только плоскую крышу главного здания, тогда как все прочее было скрыто стеной, достигавшей высоты по меньшей мере пяти метров. Стена огораживала большой прямоугольник, стороны которого были ориентированы строго по сторонам света. Ручей протекал под северной стеной асиенды и выходил из-под южной. Как я увидел позднее, двухэтажное главное здание располагалось почти посередине, у самого ручья, через который был устроен мостик, выводивший к большим воротам в западной стене. Кроме этого дома, внутри ограды приютились еще и несколько маленьких хижин, в которых жили слуги, а часть из них ожидала прибывающих рабочих; рядом стояли — низкий, вытянутый в длину склад для хранения урожая и множество открытых навесов — четыре деревянных столбика да крыша над ними, под которые при угрозе нападения загоняли скот. Ворота были сколочены из очень крепкого дерева, а снаружи, кроме того, еще и обиты железным листом.

Мы подъезжали с юга, а потому вынуждены были обогнуть асиенду и проехать вдоль западной стены, пока не добрались до ворот. Обе створки у них были раскрыты настежь, так что мы беспрепятственно въехали во двор. Несмотря на множество зданий, его заполнявших, двор выглядел пустынным. Видимо, на асиенде жило не так уж много людей, мы не встретили ни одного человека.

Я спешился, отдав поводья маленькому индейцу, и направился к мостику, намереваясь пройти в господский дом. И как раз тогда, когда я переходил ручей, дверь дома отворилась, и в проеме показался человек, чье опухшее, в оспинах лицо не производило приятного впечатления. У меня нет предубеждений против рябых; конечно, их лица не блещут красотой, это верно, но ведь и хороший человек может заболеть оспой. Здесь, однако, оспины добавляли только последний штрих к общему неприятному впечатлению. Даже и без оспинок лицо это было бы отталкивающим. Человек оглядел меня сверху донизу и прикрикнул:

— Стой! Через мост может переходить только кабальеро. Что тебе там надо?

Несмотря на это предупреждение, я пошел дальше. Когда я уже оставил за собой мост и очутился прямо перед сердитым человеком, то ответил ему:

— Дома ли сеньор Тимотео Пручильо?

— Между прочим, его называют доном. Это ты должен хорошенько усвоить. Титулом сеньора величают меня. Да, я — сеньор Адольфо, mayordomo [55]этой асиенды. Здесь мне все подчинено.

— Даже асьендеро?

Не зная, что ответить, он бросил на меня уничтожающий взгляд и сказал: