— А когда женился? Ты был ей верен, Роджер?

— Не хочу лгать. Не был. Но она довела меня до этого. Она перестала спать со мной больше года назад. Я хотел, чтобы у нас были дети, а она отказывалась. Черт возьми, я хотел детей со дня нашей свадьбы. Сначала она говорила, что родит ребенка через два года. Потом два года превратились в три. Наконец она вообще отказалась. Словами не передать, как я разозлился. После этого она перестала доверять мне в постели и просто убегала из спальни, едва я начинал настаивать на близости.

— Тогда почему она не пользовалась таблетками?

Роджер хмуро засмеялся.

— Говорила, что это разрушает ее либидо и что от этого она толстеет. А я, доверчивый дурак, ей верил. Но, конечно, таблетка не защитит, ни от чего, кроме беременности, особенно если гулять направо и налево.

— У Синди появились любовники?

— Уже вскоре после медового месяца. Частный детектив, которого я, в конце концов, нанял пару месяцев назад, чтобы проследить за ней, показал мне список ее дневных свиданий в отеле. Время и даты за долгие годы. Она беспечно подписывалась, расплачиваясь за номер кредитной карточкой, которую получила от меня. Иногда, когда я уезжал по делам за границу, она отпускала прислугу и принимала любовников в моем доме. Они прямо в нашей супружеской постели занимались любовью с другими.

Линда, молча, смотрела на Роджера.

— Когда я показал Синди отчет детектива в начале этой недели, она призналась, что никогда не любила меня, и назвала сумму, которую рассчитывает получить при разводе. Вот тут я и ушел из дома — чтобы не убить ее. А пока меня не было, Синди собрала вещи и уехала. Ее всегда интересовали только мои деньги!

— Боже мой, Роджер, это ужасно! И даже… почти невероятно!

— Если ты не веришь, могу показать отчет детектива, — сухо сказал он.

— Конечно, я верю. Просто не понимаю, как женщина может выйти замуж за человека, которого не любит… И как женщина, выйдя замуж за тебя, вообще могла хотеть другого мужчину. Невероятно!

Теперь уже Роджер, молча, уставился на нее. Его взгляд постепенно потеплел, и он погладил Линду по щеке.

— Дорогая, ты так добра ко мне. Господи, если бы все женщины были такими, как ты. Если бы… — Он замолчал, расправляя плечи. Глубокая морщина прорезала его высокий лоб, погруженный в раздумья.

— Роджер? — нежно позвала она его после долгого молчания.

Он вышел из задумчивости и улыбнулся. Это была самая печальная улыбка, которую Линда когда-либо видела на лице Роджера. Сердце девушки сжалось. Со стороны могло показаться, что у Роджера есть все, о чем только можно мечтать, но на самом деле у него не было ничего по-настоящему ценного — ни настоящей любви, ни преданности. Линда знала, что родители уделяли ему не слишком много времени, и у него не было ни братьев, ни сестер. Линда подозревала, что его мать, родив мальчика — будущего наследника, больше не стремилась иметь детей. Она видела эту женщину на свадьбе Роджера и была поражена ее холодным снобизмом.

И жена Роджера, несомненно, никогда не любила его по-настоящему. Из того, что рассказал Роджер, стало ясно, что с тех пор, как Синди познакомилась с сыном и наследником семьи Ллойдов, она ни о чем, кроме денег, не думала.

Линде хотелось признаться, что она любила и по-прежнему любит его, но что-то удержало ее. Какое-то запоздалое беспокойство подсказало, что рассказать о такой долгой и почти слепой любви — означает дать Роджеру огромную власть над собой. И, как ни восхищалась Линда Роджером, его происхождение и этот ужасный брак не могли не повлиять на него отрицательно.

Поэтому она просто сказала:

— Давай больше не будем говорить о твоей Синди и вообще ни о чем серьезном. Давай просто радоваться жизни.

Он улыбнулся в ответ, и эта улыбка вернула ей Роджера, которого она знала. Зубы сверкали белизной, синие глаза горели, на щеках появились ямочки.

— Лучшее, что я слышал за год! — радостно произнес он.

Они ехали через мост в центр города. Та Роджер свернул к «Хилтону», рядом с которым сверкали витрины дорогих магазинов. Линда узнала это место только потому, что недавно видела короткий сюжет о нем по телевизору. Славившийся европейской изысканностью, этот район отличался и немыслимыми ценами. Постоянными клиентами здешних магазинов были лишь самые богатые и известные люди.

— И… зачем мы сюда приехали? — нерешительно спросила Линда. — Мы будем здесь завтракать?

— Нет. Я здесь остановился.

— Давно?

— С тех пор, как утром позвонил и заказал номер. Это в двух шагах от магазинов и театров, не говоря уж о набережной и гавани. Получится прекрасная база для нашей сегодняшней деятельности.

Деятельности?..

Линда слышала, что то, чем они собирались сегодня заняться, называют по-разному, но чтобы секс называть «деятельностью»… Нервный смешок грозил сорваться с ее губ, но девушка вовремя спохватилась и одарила Роджера, как она надеялась, загадочной улыбкой Джоконды. Должно быть, ей это удалось. Он нахмурился и посмотрел на спутницу так, как всякий мужчина смотрит на женщину, когда не знает, Что у нее на уме, но очень хочет узнать.

— Мне показалось, ты говорила, что хочешь развлекаться, — проговорил он. — В таком случае, может быть, попытаешься хоть немного расслабиться?

Линда рассмеялась, и, когда Роджер захохотал в ответ, теплая волна любви подхватила ее.

— Так-то лучше, — удовлетворенно сказал он. — Пора выбираться из машины и идти в отель. Служитель отгонит ее на стоянку.

Линда во все глаза смотрела, как Роджер отдает распоряжения по поводу багажа помпезно разряженному портье, как вручает ключи от машины не менее импозантному служителю…

— Ты бывал здесь раньше? — шепнула она, когда Роджер взял ее за руку и повел за тяжелые стеклянные двери.

— Нет, никогда. А почему ты шепотом говоришь?

— Просто в таком месте хочется шептать, — сказала она все еще приглушенным тоном, зачарованно рассматривая отделанные дорогим деревом стены, шикарный ковер на полу, глубокие кожные кресла и многочисленные бронзовые статуэтки обнаженных античных героев. Линда находила декор весьма напыщенным и не думала, что он соответствует вкусам Роджера. Она хорошо представляла себе людей, которым здесь понравилось бы.

— Почему ты выбрал именно этот отель?

— Потому что это единственный отель в Сиднее, где сегодня был свободен номер для новобрачных.

Линда замерла.

— Для новобрачных? — уставилась она на Роджера, ожидая объяснений.

— Верно, — сказал он, нежно лаская ее голосом и взглядом. — Ведь наша первая ночь должна быть чем-то совершенно особенным. Как-то отражать то, что ты для меня значишь.

Ком подступил у нее к горлу. Она готова была разреветься, но справилась с собой.

— Это так… мило с твоей стороны, Роджер.

В его глухом смехе было что-то бесстыдное.

— Это вовсе не мило, Линда. Я не так воспитан, чтобы быть милым. Я эгоистичен и высокомерен, а временами крайне жесток. И ни перед чем не остановлюсь, чтобы увериться, что ты никогда не забудешь сегодняшний вечер. И что я никогда не забуду. Если ты считаешь, что именно я когда-то отвратил тебя от других мужчин, то поверь, после этой ночи ты не взглянешь на другого мужчину до конца жизни! Что? Страшно? А теперь сядь вон в то кресло, — приказал он, улыбаясь совершенно безжалостной, но поразительно притягательной улыбкой. — Я пойду зарегистрируюсь. А потом поведу тебя за покупками.

— Да, и это мы тоже возьмем, — небрежно кивнул Роджер, удобно устроившись в глубоком кожаном кресле. Он потягивал кофе из чашечки, которую ему услужливо поднесли; и наблюдал, как Линда примеряет наряды. Они находились в самом шикарном бутике Сиднея. С того момента, как Роджер вошел сюда, ведя за собой Линду, ему оказывали повышенное внимание. Видно, сразу раскусили, что он за птица.

Линда похолодела от мысли, что костюм из золотой парчи, который она примеряла, стоил целое состояние — много больше, чем вечернее черное бархатное платье, которому она только что отдала должное. Линда ничуть против него не возражала, поскольку стоило оно ненамного дороже, чем ее зеленое шелковое, которое испортил вчера вечером Роджер. Когда же он предложил ей примерить выставленный в витрине парчовый костюм, она так и сделала, полагая, что он предлагает ей альтернативу бархатному.