— Итак, наше счастье не кажется тебе возможным, если я продолжу работу на посту управляющего директора крупной компании.

— Я… Я не вышла бы замуж за такого человека, — мужественно заявила Линда. Она говорила совершенно откровенно.

Роджер, должно быть, услышал в ее голосе убежденность, потому что сразу же насупился.

— А любовницей такого человека ты стала бы? — бесцеремонно спросил он, прищурившись.

Линда была смущена и разочарована. Ей следовало бы знать, что Роджер сделает именно такой ход. Все-таки он стремился к тому, чтобы она стала ему не столько любимой женой, сколько постоянной партнершей.

— Ну как? — настаивал он. — Согласилась бы?

— Да, пожалуй, — с грустью призналась она, отворачиваясь. Ей было слишком стыдно.

Ведь нередко любовницу привязывает к мужчине лишь страсть, меркантильный интерес, но не любовь. Это были бы не настоящие отношения. Роджер предлагал ей секс, и ничего больше. Любовь в его планы не входила.

И все же именно любовь к Роджеру лишала ее остатков гордости. Любовь, которая уже много лет не желала умирать. Любовь, которая смогла заставить ее изменить самой себе и тем ценностям, на которых она была воспитана. В машине воцарилась напряженная тишина.

Линда смотрела в окно. Летели мили. Лишь однажды они ненадолго остановились, чтобы перекусить. Роджер гнал и гнал, держа скорость на пределе возможного. Пейзаж постепенно приобретал бурые тона. Линда, наконец, сама увидела ту засуху, на которую целый год жаловался отец. Опытный фермер Клиффорд Уилсон зарабатывал достаточно денег, чтобы выучить своих детей в университете. Он знал, как защитить урожай от многих напастей, но мало что мог сделать, если не было дождей. К счастью, ферму Уилсонов с одной стороны омывала река, но сейчас от нее остался лишь жалкий ручеек.

Вряд ли отца сейчас волнует засуха, с тоской подумала Линда. В голове у него другие заботы. Те же, что и у нее.

— Отвезти тебя домой? — наконец прервал молчание Роджер, когда они въехали на главную улицу Даунса, совершенно пустынную в этот знойный воскресный декабрьский полдень. — Или рванем прямо в больницу?

— В больницу! Дома может никого не быть.

— Куда ехать?

Линда показала дорогу, и вскоре они подъехали к больничной автостоянке. Жара оглушила Линду, как только она открыла дверцу. К счастью, в больнице, как и в машине, работал кондиционер.

Это было современное здание, обновленное и расширенное всего два года назад — не столько потому, что город вырос, сколько из-за того, что приходилось обслуживать большую территорию. Государственная политика жесткой экономии привела к тому, что несколько небольших больниц и клиник в ближайших городках закрылись. Теперь больных направляли оттуда за сотни миль сюда, в Дауне.

— Бот машина Дэна, — заметила Линда, оглядев стоянку. — А вот папин грузовичок!

Она не знала, к добру это или к худу. Она приехала в больницу, потому что мать все еще в смертельной опасности? Или потому что ей лучше, и они могут поговорить с ней? Как бы то ни было, похоже на то, что Рут жива. Линда отчаянно надеялась на это.

Роджер положил ей руку на плечо, когда она открывала тяжелую стеклянную дверь в зал для посетителей.

— Мама твоя — боец — успокаивающе говорил он. — С ней все будет хорошо.

Но Линда волновалась. Даже если мать выкарабкается, с ее здоровьем могут возникнуть новые проблемы. Врач еще много лет назад рекомендовал ей сбросить вес из-за повышенного давления. Но Рут так и не смогла отказаться от своей любимой жирной пищи.

Линда не сомневалась, что как раз это не обеспечило матери болезнь сердца. Kроме того, она была уверена, что даже если бы ей приказали перейти на диету с низким содержанием жира, Рут не последовала бы совету врачей.

— Миссис Рут Уилсон, — повторяла Линда дрожащим голосом, обращаясь к женщине в приемном покое. — У нее сердечный приступ. Я ее дочь.

— Ах, да. Недавно здесь были ваш брат и отец. — Женщина улыбнулась, и это придало Линде уверенности. — Миссис Уилсон уже перевели из реанимации в общее отделение. Думаю, вы можете считать это хорошей новостью. Она в блоке «С», десятая палата. Поднимитесь на лифте на третий этаж.

Линда чуть не разрыдалась от облегчения. Каким-то образом она сдержалась, почти проглотив свое «спасибо». Смахивая слезы, она поспешила к лифтам.

Когда Линда вошла, мать спала. Серое лицо выделялось на белой больничной постели. Отец сидел рядом, держа Рут за руку. Дэн стоял у окна небольшой одноместной палаты и смотрел на увядшие деревья. Мужчины оглянулись. Взгляд отца просветлел, Дэн же посмотрел на сестру с упреком.

— Линда приехала, — взволнованно шепнул Клиффорд Уилсон жене.

Рут открыл глаза.

— Линда, — слабо выдохнула она таким безжизненным голосом, что в Линде все перевернулось. Когда мать протянула к ней руки, она не могла больше сдерживать слезы и бросилась в ее объятия.

— Ну, Линда, девочка моя, — прошептала мать, поглаживая дочь по волосам. — Я в порядке. Чтобы уморить меня, требуется кое-что посерьезнее, чем дурацкое сердцебиение.

— Сердцебиение, как же! — мягко возразил муж. — Да ты была бы мертвее мертвого, не привези я тебя сюда так быстро.

— Твой папа, как всегда, преувеличивает опасность, Линда, — сказала Рут, простыней вытирая слезы с лица дочери. — Подумаешь, какой-то маленький тромб застрял ненадолго не там, где надо. Доктор говорит, что кардиограмма не показывает дальнейших опасных последствий.

— Доктор говорит еще, что, если она не возьмет себя в руки в том, что касается диеты, в следующий раз ее везение может кончиться.

— Диета, диета, диета, — вздохнула Рут. — Как проснусь, только и разговоров, что про диету. И кто только придумал это противное слово «диета».

— Лучше быть на диете, чем на кладбище, — проворчал Дэн. — Ради Бога, мама, тебе придется делать то, что предписал врач. Сидеть на диете — не значит голодать. Это значит просто по-другому питаться.

— А, вздор, — пренебрежительно сказала Рут.

— Так вот где Линда подцепила это словечко, — проворчал Роджер с порога комнаты.

Рут Уилсон впервые обратила на него свой взор.

— Ну, хвала Господу, если я не обманываюсь, это Роджер Ллойд там стоит! Линда скажи-ка мне, что я ошибаюсь.

— Хотела бы я, мама, но, боюсь, ты совершенно права. Это Роджер. Он приехал на день рождения Дэна в пятницу вечером и все еще был в Сиднее, когда пришло известие о твоей болезни. Он был так добр, что привез меня сюда.

Линда заметила, что мать удивила такая любезность Роджера.

— Ну-ну, — только и сказала Рут, но для всех, кто знал ее, это стоило целой речи. Она посмотрела на Роджера, потом на покрасневшую Линду и снова на Роджера.

— Это было чрезвычайно мило с твоей стороны, Роджер. Теперь иди сюда, и обними свою старую знакомую.

Роджер засмеялся и обнял ее.

— Здравствуйте, миссис Уилсон, — тепло приветствовал он ее. — Рад видеть, что вы не изменились.

— О тебе такого не скажешь, паренек. Ты выглядишь очень вымотанным. Что тебе нужно, так это хорошенько выспаться и глотнуть свежего деревенского воздуха. Почему бы тебе не остаться пока на ферме с папой?

— Я бы с радостью, миссис Уилсон, но у меня важное дело в Брисбене, которое нельзя отложить. Мне надо быть там завтра. Так что утром первым делом придется ехать в Сидней, и оттуда самолетом домой.

Линда раздумывала, сказать ли родителям о смерти отца Роджера, но решила, что сейчас это будет, вряд ли уместно.

— Жаль, — сказала Рут. — Вы, молодые, не знаете, как коротка жизнь. Не тратьте ее на дела, которые не сделают вас счастливее. И не откладывайте на потом то, что должны были сделать много лет назад…

Линда могла лишь догадываться, что имеет в виду мать, но решила, что слова обращены непосредственно к Роджеру.

— Удары вроде того, что мне довелось выдержать, заставляют иначе смотреть на жизнь, — продолжала Рут. — Поэтому мы с папой собираемся поехать в отпуск, который откладывали долгие годы. Верно, папа?