Смутившись, она взяла Клиффорда на руки и быстро понесла вниз, в детскую.

— Мама и папа рассердятся, если узнают, что ты вылез из постели, молодой человек, — строго сказала она. — Я им не скажу, если ты пообещаешь быстренько напиться и лечь спать.

— А что это за дядя тебя целовал, тетя Линда? — спросил Клиффорд с невинным детским любопытством.

— Он друг твоего отца и мой тоже, — сказала она, надеясь, что этого достаточно. Клиффорд был как раз в том возрасте, когда дети спрашивают обо всем.

— А зачем он целовал тебя? Ты собираешься за него замуж, тетя Линда?

Линда похолодела.

— Нет, Клиффорд, я не собираюсь за него замуж. Мы с ним долго не виделись. Люди целуются, когда они долго не видели друг друга.

— Да, но…

— Сколько тебе воды налить? — перебила она малыша, надеясь отвлечь его внимание. — Полный стакан или половину?..

Линде удалось уложить Клиффа в постель без новых затруднительных вопросов. Оставалось надеяться, что утром малыш не обнародует новость о том, как тетя Линда целовалась с кем-то из папиных друзей в комнате для гостей.

Укрыв мальчика одеялом и чмокнув в лоб, она готова была ускользнуть, как вдруг Клифф заявил, что вряд ли заснет, если ему не почитают.

Вздохнув, Линда отдала должное «Билли проказнику». История оказалась довольно длинной. Когда она закончилась, Клифф уже посапывал. Линда смотрела на спящего ребенка, его оливковую кожу и черные кудряшки, и непрошеная мысль пришла на ум. Сын Роджера, наверное, был бы столь же светленьким, как Клиффорд был темненьким. Во сне он казался бы золотым ангелочком.

Ее сердце сжалось, и, закрыв глаза, она наклонилась и поцеловала Клиффорда в лоб, все еще воображая себе златокудрого ангела.

— Люблю тебя, — нежно прошептала она.

С печальным вздохом Линда открыла глаза, отложила книгу и встала. Осторожно погасив ночник, она повернулась, чтобы на цыпочках выйти из комнаты, и столкнулась с Роджером, стоявшим возле двери. Было совершенно очевидно, что он все видел. Эта мысль встревожила и рассердила Линду. Когда же она, наконец, избавится от этих глупых пустых мечтаний?

Она не слишком вежливо вытолкнула Роджера за дверь и быстро захлопнула ее, прежде чем тот успел что-нибудь сказать и разбудить Клиффорда.

— Ну и сорванец, — улыбнулся Роджер. — Только у Дэна может быть такой.

Линда наблюдала за ним со смешанным чувством удивления и раздражения.

— Завидуешь, Роджер?

— Конечно.

— В таком случае, почему у тебя нет детей? — поддела она его. — Или ты слишком много времени уделяешь светским утехам, и некогда было заняться этим вопросом?

— Если ты сама собираешься отвечать на свои вопросы, Линда, зачем их задавать? Я тебя о том же могу спросить. Что же ты не воплотила свой материнский инстинкт в реальность? Что же не нашла какого-нибудь милого парня, не вышла за него и не завела пару очаровательных детишек?

Господи, надо же быть таким толстокожим, чтобы спрашивать ее об этом! Он, похоже, непробиваем.

— Конечно, у меня будут дети, — сказала она, скрыв свою боль под холодной улыбкой. — Рано или поздно. Но сейчас я слишком, поглощена работой.

— Ах, да… работа. Дэн говорит, ты наставляешь девочек на путь истины и благочестия.

— Чтобы кто-нибудь вроде тебя не посмеялся над ними, — резко парировала она. — Люди без моральных устоев всегда издеваются над теми, у кого они есть.

Он удивленно посмотрел на собеседницу.

— Следи за собой, Линда. Знаешь, тот, кто живет в стеклянном доме, не должен бросаться камнями.

— Это ты к чему?

— К тому, что десять минут назад ты готова была отбросить все моральные устои. Ты потрясла меня, когда я обнаружил, что ты стала одной из тех женщин, которые готовы раздвинуть ноги после первого же поцелуя.

Она ударила его по щеке, резко и хлестко.

— Негодяй! — прошипела Линда. Все в ней клокотало от ярости.

Роджер вяло поднял руку, чтобы потереть покрасневшую щеку.

— Это за то, что произошло несколько минут назад, милая Линда? Или за то, что было девять лет назад?

— За то и за другое, — отрезала она.

Он пристально посмотрел на девушку, и его сверкающие проницательные глаза потемнели.

— Хорошо, — произнес он, наконец, каким-то загадочным тоном.

— Чего в этом хорошего?

— Полагаю, немного. Пойдем, — сказал он, схватив ее за руку и потянув за собой. — Давай спустимся вниз и потанцуем.

Она вырвала свою руку и резко остановилась.

— Вот как? Ты рассчитываешь, что после такого оскорбления я спущусь вниз и буду танцевать с тобой?

Он улыбнулся одной из своих прежних улыбок, ослепительных и совершенно обезоруживающих.

— Черт возьми, Линда, ты оскорбляешь меня с того момента, как я переступил порог этого дома. Подумаешь, друзья выясняют отношения. Кроме того, я не думаю, что мои слова оскорбительны. Мне, пожалуй, даже нравятся доступные женщины. Это экономит парню чертовское количество времени.

— Ах, ты!..

Он заставил ее замолчать еще одним поцелуем: легкое дразнящее прикосновение губ, выдавшее у нее мягкий слабый стон отчаяния, смешанного с удовольствием.

— Ты испорченный сукин сын, — прошептала она дрожа.

— А ты просто великолепна, — нараспев произнес Роджер.

Прищурив глаза, он приподнял длинную вьющуюся прядь ее волос и медленно провел ею по губам девушки.

Нестерпимый жар опалил губы и все тело Линды. Ослабев от желания, она протянула руку к его плечу, ее губы приоткрылись, и, сама того не сознавая, она прижалась к возлюбленному.

— Позже, милая Линда, — промурлыкал Роджер, отпуская и расправляя локоны, спадающие ей на грудь, и слегка поглаживая при этом выступающий из-под ткани платья сосок. — Мне не хочется начинать то, что я не смогу закончить. Складывается ощущение, что вот-вот появится твой брат.

Линда чуть не задохнулась от возмущения.

— А мне отвратительны мужчины, которые делают самонадеянные предложения, — накинулась она на него. — Моей благосклонности не так легко добиться, как ты думаешь, Роджер.

— Нет?

— Совсем нет. Тебе ведь нравятся доступные женщины, помнишь?

— Обычно да. Но для тебя, моя милая Линда, я готов сделать исключение.

— Прекрати меня так называть! — огрызнулась она. — Я вовсе не «твоя милая Линда», как бы ты меня ни называл. Я презираю мужчин вроде тебя, Роджер. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. Ты улыбаешься, смеешься, ослепляешь, но дальше — сплошная пустота. Ты являешься сюда сегодня и пытаешься соблазнить меня через десять минут после прибытия, а твоя бедная жена все слезы, наверное, в Брисбене выплакала.

— Сомневаюсь, — произнес Роджер. Улыбка сошла с его лица. — Очень в этом сомневаюсь. Синди вовсе не плачет. Скорее всего, сейчас она развлекается с очередным любовником.

На секунду ошеломленная, Линда почувствовала приступ безграничной симпатии к стоящему перед ней рассерженному мужчине. Но здравый смысл взял верх, несмотря на случавшиеся мысли. И симпатия обернулась издевкой.

— Так что же ей, в конце концов, оставалось? Она, видимо, платит тебе той же монетой.

Роджер посмотрел на Линду в упор.

— Знаешь, ты невозможна. Неужели ты думаешь, что я нечто среднее между Казановой и Синей Бородой?

— Можешь остановиться на Казанове, — сухо сказала она. — Убийство не в твоем стиле. У тебя куча недостатков, Роджер, но насилие тебе не свойственно.

— Не сказал бы, — пробормотал он мрачно. — Кое-кого я хотел бы придушить прямо сейчас.

— Правда? — усмехнулась девушка. — А еще минуту назад ты хотел со мной танцевать.

Он свирепо взглянул на собеседницу, его глаза угрожающе вспыхнули.

— Кто сказал, что я говорю о тебе? — процедил он. — Пойдем, бесценная моя.

Роджер снова грубо схватил Линду за руку и поволок вниз, не обращая внимания на ее бурные протесты. Она не смогла воспротивиться даже тогда, когда он втащил ее в полутемную гостиную, где играла танцевальная музыка, и привлек к себе.