— Царица небесная, что же я натворила! — отчаянно прошептала она.

— Что ты здесь делаешь, Элизабет?

Она резко обернулась и увидела Кристофера в дверном проеме. Что-то в его вопросе прозвучало необычно. Ах, да, конечно! Впервые она услышала «ты» в обращении к ней.

Ну вот, стоило мне согласиться… — огорчилась она.

— Ты… уже закончил? — спросила она взволнованным голосом.

Сразу после ужина он настоял на том, что сам уберет все со стола, и она воспользовалась этой передышкой, чтобы пойти в душ. После этого она вышла на веранду. Она предпочла бы куда-нибудь спрятаться, чтобы он не нашел ее так быстро.

— Да. У посудомоечной машины будет много работы, — ответил Кристофер, пристально глядя ей в глаза. Затем он медленно перевел взгляд на ее шею, плечи, грудь…

— Спасибо, что ты взял уборку на себя. — Элизабет порывисто сложила руки на груди, как бы прячась от его раздевающего взгляда. Она испытывала сильную неловкость от того, как развивались их отношения. Наверное, он перестал уважать меня, когда я согласилась на постель без любви, подумала она.

— Я хочу, чтобы ты знал… То, что сегодня происходит… для меня очень необычно. Просто, чтоб ты знал…

Он сделал несколько шагов и подошел к ней вплотную. Нежно, но твердо он развел ее плотно прижатые к груди руки и положил себе на плечи.

— Я это прекрасно знаю, — сказал он, коснувшись ее шеи руками, и крепко прижал к себе. — От этого я хочу тебя еще больше.

Он начал нежно целовать ее — сначала в висок, потом в щеку, затем в уголок рта. Ее губы невольно приоткрылись, и он тут же охватил их своими. Теперь уже беспрепятственно его язык проник внутрь.

Элизабет ощутила слабость в коленях, голова откинулась назад. Чтобы не упасть, ей пришлось сцепить руки на его шее. Ощутив это, Кристофер еще крепче сжал ее в своих объятиях, и она почувствовала, как ее упругая грудь плотно прижалась к его обнаженному торсу.

Она была полностью поглощена им. Он заполнил все ее мысли, все ощущения. Его язык так умело ласкал, что тело ее начинало вздрагивать от безумного желания ощутить его каждой клеточкой, раствориться в нем и впустить его в себя.

Да. Да. Впустить его. Ощутить внутри себя. Прямо сейчас.

Элизабет дрожала в его объятиях. Она чувствовала себя откровенно распутной. Но как сладостно было быть распутной… с ним. Ей это нравилось, и она еще сильнее прижалась к его возбужденному телу.

Яркие, живые эротические образы окутали ее сознание. Прямо здесь, где они стояли обнявшись, Кристофер раздевает ее, ласкает ее всю, прикасаясь к самым интимным местам, наконец берет ее прямо здесь, на веранде, в лунном свете, и ночная тишина оглашается ее пронзительными страстными возгласами.

— Лиззи, — прошептали его губы, лишь на мгновение оторвавшись от нее.

В ответ он услышал лишь слабые возгласы: Элизабет уже не могла ответить связно. Она уже была в другом мире, мире без стыда, в мире блаженства и удовольствий.

— Похоже, ты уже в клочья расцарапала мою спину, — прошептал он. — Ничего страшного. Это даже здорово… Прости, я оставлю тебя ненадолго. Вернусь через пару минут…

Прошло не меньше минуты после его ухода, прежде чем до нее дошел смысл его слов. Она застонала, рывком повернулась и вцепилась руками в перила так, что побелели пальцы.

Господи, я даже не понимала, что царапаю ему спину! — ужаснулась она. Элизабет полностью потеряла контроль над собой. Даже сейчас, когда рассудок вернулся к ней, сердце продолжало бешено колотиться в груди. Ну, вернись же скорее! Обними меня, утопи мои губы в жарком поцелуе! — молила она.

Кристофер тихо подошел к ней сзади и обнял ее за плечи.

— Правда, я быстро? — прошептал он, вдыхая аромат ее кожи, медленно и нежно покрывая поцелуями шею. Его губы и руки были прохладными и влажными, небольшие капельки воды на плечах говорили о том, что он вернулся из душа.

— Мне очень не хотелось, чтобы разгоревшееся безумство остыло в вечерней прохладе.

Элизабет услышала только слово «безумство». Да, он прав, мелькнула мысль в ее затуманенном сознании. Это безумство. Стоит ему прикоснуться ко мне, и я превращаюсь в другую женщину. Незнакомку… с абсолютно неведомыми, чуждыми мне желаниями. Никогда, никогда еще я не чувствовала такого возбуждения и… опустошения. Я полностью растворяюсь в нем…

— Скажи мне, о чем ты думала, когда я целовал тебя? Что видела в своем воображении, чего хотела. Расскажи мне о своих фантазиях, — нашептывал он, продолжая ласкать ее бедра.

Когда его губы в очередной раз коснулись ее, Элизабет запрокинула голову и глубоко вздохнула. Наслаждение от его поцелуев переросло в невыносимую боль.

— Стоп, довольно! — крикнула она и развернулась к нему.

Лишь тогда она увидела, что он обнажен. Такого прекрасного с идеальными пропорциями мужского тела она никогда не видела.

— Ну скажи же мне, — настаивал он. — Говори как есть, меня ничто не будет шокировать.

Она отрицательно покачала головой, не в силах оторвать глаз от его обнаженной фигуры.

— Ты хотела меня? — шептал он ей в ухо.

— Да, — призналась она, вздрагивая от его обжигающего дыхания.

Он освободил руку из-под ее головы и медленно провел пальцем по ее шее, затем ключице. Элизабет закрыла глаза, почувствовав, как он касается ее подбородка и медленно скользит рукою вниз, вдоль шеи, еще ниже, вдоль ложбинки, разделяющей ее упругую грудь.

— Расскажи, как ты меня хотела, Лиззи, — настаивал он мягким, вкрадчивым голосом. — Где это происходило в твоих грезах?

— Здесь, — произнесла она, как будто принужденная его волей ответить.

Ее дыхание стало еле слышным, когда его пальцы скользнули по кружевам ее «анжелики».

— Прямо здесь?

— Да, — выдохнула она.

— Что было дальше?

— Ты… ты расстегнул мое платье и стал ласкать меня…

— Ласкать где? — Его ладонь скользнула внутрь кружевной чашечки и пальцы охватили тут же затвердевший сосок.

— Везде.

— А что было потом? Скажи, я вошел в тебя? Прямо здесь, на веранде, у перил, где стоим сейчас?

— О… — Ее лицо вспыхнуло, а потом тепло разлилось по всему телу.

— Да, я чувствую, что так и было. Тебе было хорошо со мной? Тогда, в твоей фантазии… ты кончила?

— Да! Да-а! — застонала она.

О Господи! Зачем он заставляет меня говорить об этом!

Его нежные и уверенные руки заводили ее, и Элизабет казалось, что весь мир быстрее и быстрее кружится в этом безумном водовороте.

— И сколько раз ты кончала? — продолжал шептать Кристофер.

— Не знаю, не помню…

— А раньше такое с тобой случалось?

Элизабет наконец поняла, о чем он спрашивает ее, и смешалась.

Его рука застыла на ее груди. Он взглянул ей в глаза.

— Неужели ни один мужчина до этого не удовлетворял тебя?

Элизабет смущенно опустила глаза и высвободилась из его рук.

— До «этого» — ни один…

— Ах, вот оно что! Значит, я уже добился большего, чем другие.

Он обнял ее так, что она почувствовала его напрягшуюся плоть. Его руки стали медленно расстегивать пуговицы ее рубашки. Неожиданно где-то глубоко в ней шевельнулась паника.

Боже! Что я делаю! Почему мне так страшно… Но в моих фантазиях паники не было. Было только дикое желание отдаться ему. Почему же реальность не так уютна? Чего я боюсь? — лихорадочно спрашивала она себя.

— Нет, — произнесла она робко. Ее руки ласково, но настойчиво останавливали его. — Я не могу… не здесь…

— Доверься мне, Лиззи, — настаивал он, придерживая ее скрещенные запястья своей левой рукой, а правой продолжая ласкать. Его пальцы заново возбуждали ее соски, сладостная истома тихонько охватывала ее тело. Элизабет забыла о панике, завладевшей ею несколько мгновений назад. Все, о чем могла она думать, была теплая сильная рука и то, чего она касалась. Тем временем она поднялась к ее шее, скользнула по лицу, повторила линию бровей, носа и остановилась на губах. Элизабет учащенно задышала, когда его палец, раздвинув губы, проник внутрь. Она почувствовала языком его мягкие, ритмичные движения и послушно ответила на них, все больше забываясь в нарастающем возбуждении, подчиненном уже не разуму, а лишь только внутренним инстинктам.