Ее взгляд оставался прикованным к так называемому Фрэнку. И скептическое выражение не исчезло из ее глаз. Заметив это, Фрэнк пожал плечами и повернулся к Филу.

— Хорошо, я готов сойти с парохода. Мне вовсе не хочется портить прогулку остальным.

— Ни в коем случае! — возразил капитан «Нимфы». — Если Трейси считает для себя невозможным дальнейшее пребывание на борту, то пусть отправляется на берег. Лично я верю, что вы не являетесь ее мужем, а сама она вправе думать что хочет. Но мне кажется, что вам незачем объявлять себя ее супругом. Жаль только, что Тесс этого не понимает.

По правде сказать, Трейси не знала, что и думать. Она признавала, что в каком-то смысле Фил прав. Вряд ли Бен собрался похитить ее. Насилие было не в его характере. Он предпочитал добиваться желаемого словесным убеждением. И вообще, чего добился бы Бен, притворяясь своим собственным братом? Как это помогло бы ему вернуть Трейси домой? Ведь она очень быстро узнала бы правду.

— Простите, можно мне сказать несколько слов? — раздался смущенный женский голос с той стороны, где сгрудились у перил парохода туристы, молча наблюдавшие за занятной сценой.

Трейси повернулась и увидела, что это говорит Элли, жена Боба. Когда взоры всех присутствующих обратились на нее, пожилая дама продолжила:

— Видите ли, в свое время в моей университетской группе учились двое близнецов. Они частенько пользовались своим поразительным сходством и устраивали розыгрыши. Но так продолжалось лишь до тех пор, пока один из них не упал во время игры в ручной мяч и не рассек себе бровь. С того момента мы стали различать братьев. Возможно, и у Фрэнка есть какой-либо знак на теле, которого не было у вашего мужа, Тесс.

Предположение Элли явно не понравилось Фрэнку. Он заметно напрягся. Наблюдавшая за ним Трейси почувствовала, что ее сердце забилось быстрее. Она была права. Это действительно Бен!

Тем временем атмосфера на борту «Нимфы» несколько накалилась. Все с нетерпением ожидали, чем кончится спор.

— Ну что, парень, найдется у тебя какой-нибудь отличительный знак? — со сдерживаемым раздражением поинтересовался Фил.

— Есть, — ответил тот, заставив тем самым Трейси вздрогнуть от неожиданности. — У меня имеется шрам. Но расположен он в таком месте, что я не могу показать его даме. Может, ты, Фил, посмотришь, а потом расскажешь об увиденном Трейси?

— Нет! Этого будет недостаточно, — быстро возразила та. Пассажиры перевели взгляд на нее, но она лишь гордо подняла подбородок. — Шрам можно и подделать. Я не успокоюсь, пока не увижу его собственными глазами.

Услыхав такое заявление, Фил лишь пожал плечами.

— Ну, если ты настаиваешь… Впрочем, нужно узнать, согласится ли Фрэнк.

Тот кивнул.

— Что ж, раз так, веди его в мою каюту и проверь все, что тебя интересует. И давай наконец покончим со всей этой чушью! Только прошу вас не задерживаться. Нам уже пора отчаливать.

Уверенность Фила в том, что Фрэнк действительно тот, за кого себя выдает, сильно раздражала Трейси. У нее невольно появилась мысль, не совершает ли она глупость.

Конечно, такая возможность не исключена. Но почему она должна верить на слово? Слепая вера однажды уже завела ее в тупик. Нет, пусть о ней думают что угодно, но она должна увидеть шрам своими глазами!

Чувствуя, что сердце ее едва не выпрыгивает из груди, Трейси решительно направилась в капитанскую каюту. Она даже не повернула головы, чтобы удостовериться, следует ли за ней Фрэнк.

Прошло несколько минут, прежде чем Трейси осознала, что запах Фрэнка точь-в-точь такой, как у Бена. Ее муж обычно принимал душ утром и вечером, после чего непременно пользовался очень дорогим одеколоном с терпким экзотическим ароматом. Со временем Трейси привыкла к этому запаху и полюбила его. Этот аромат ассоциировался у нее с теми сладостными мгновениями, когда обнаженный муж забирался ночью к ней в постель. Тонкий запах пробуждал в ней чувственные ощущения и словно готовил к тому, что неотвратимо приближалось.

Она не могла ошибиться в определении этого запаха. Возможность того, что брат Бена пользуется таким же одеколоном, казалась невероятной, поэтому сомнения одолели Трейси с новой силой. Неужели привычки братьев-близнецов могут быть столь схожи?

Однако это вовсе не объясняет того, почему Трейси так бурно реагирует на находящегося рядом с ней человека. Почему даже сейчас, когда она не смотрит на него, по ее спине бегут мурашки? Дело тут не в запахе одеколона, а в самом Фрэнке и его эротической ауре.

Трейси явственно ощущала, как ее тело, словно привыкшее самопроизвольно настраиваться на невидимые волны, исходившие от Бена, в эту минуту реагирует так, будто он находится рядом. Пульс у нее участился, лицо раскраснелось, соски болезненно напряглись.

Допустить, чтобы он заметил ее состояние, означает величайшее унижение! Смущение заставило Трейси взять себя в руки, придать лицу серьезное выражение и повернуться к Фрэнку. К ее немалому удивлению, она легко справилась с этой задачей, и у нее даже промелькнула мысль, что не один Бен умеет притворяться. Ей тоже можно поздравить себя с подобной способностью. Впрочем, хорошо, что на ней была просторная футболка, потому что обтягивающая одежда выдала бы ее с головой.

— Итак, давай посмотрим на твой шрам, Фрэнк. Или ты предпочтешь все же признаться, что ты вовсе не Фрэнк, а Бен?

Он несколько мгновений хмуро смотрел на нее, а потом принялся расстегивать шорты. Когда раздался характерный звук расстегиваемой молнии, Трейси вздрогнула. Что это? Он блефует?

— Я вас предупреждал, — заметил Фрэнк.

Затем он спустил шорты, поднял край майки и сдвинул вниз узкие трусы. Трейси почувствовала, что ее горло сжимается… Но Фрэнк не стал обнажаться полностью. Он только показал ей ужасный рваный шрам в паху. Ничего подобного Трейси никогда не приходилось видеть. Устрашающий зигзаг тянулся от пупка вниз и заканчивался на бедре. Белый рубец отчетливо выделялся на фоне загара, не вызывая сомнений в том, что ранение получено уже давно. Свежий шрам имел бы розоватый или лиловый оттенок, но никак не белый.

Кроме того, Трейси отметила про себя, что у Фрэнка сплошной загар, который можно прибрести, лишь загорая без плавок, а Бен никогда не позволял себе подобных вольностей.

— Потрогайте, — сухо велел Фрэнк. — Я не хочу, чтобы меня обвиняли в мошенничестве. Убедитесь, что шрам настоящий.

Услыхав эти слова, Трейси внутренне сжалась. Ей совершенно не хотелось этого делать.

— Ну же! — настойчиво произнес он. — У вас не должно остаться никаких сомнений.

Трейси прерывисто вздохнула и протянула вперед дрожащую руку. Она помедлила, но не от брезгливости, а потому что боялась прикоснуться к Фрэнку. К любой части его тела.

А потом вдруг ее взгляд скользнул на то, что выпукло выдавалось из-под тонкого трикотажа белых трусов. Увиденное было очень впечатляющим. Таким же, как у Бена. Впрочем, чему здесь удивляться, ведь они близнецы!

Трейси поспешно перевела взгляд на шрам и несмело прикоснулась к нему кончиками пальцев. Едва ощутив бугристую поверхность рубца, она отдернула руку и подняла глаза на Фрэнка.

— Как это случилось? Откуда он появился? — Из-за волнения ее голос звучал хрипло.

— Этот шрам достался мне в награду после одного неприятного случая на дороге, — холодно сообщил Фрэнк, надевая шорты. — Во время дождя я не справился с управлением автомобиля и меня понесло на дерево.

Трейси сочувственно вздохнула. В ее душе происходила борьба эмоций. Уже было совершено ясно, что это не Бен, но оставалось загадкой, почему он по-прежнему пробуждает в ней самые сокровенные желания. Неужели ее любовь к мужу столь поверхностна, что с легкостью обратилась на его брата?

Трейси растерялась. Что-то здесь не так. Она знала, что любит Бена всей душой. Любит до сих пор. Ее чувства не потеряли силу…

— Вы все еще не верите мне? — прервал ее раздумья Фрэнк.