Шумейко щедро насыпает в кружку сахар и яростно размешивает, не переставая смотреть на часы.

– У вас пять минут, – напоминает он. – Простите, не знаю вашего имени…

– Как меня зовут – неважно. Важно то, что в папке. Там вся информация, посмотрите сами. В документах полный перечень всех преступлений Дорожкина и его коллег, включая самого мэра Хайруллина. Схемы, связи…

– Это что, какой-то розыгрыш? Вы за кого меня принимаете? – Виктор даже не делает попытку заглянуть в папку, и она все так же лежит нетронутой. – Вы знаете, я, пожалуй, пойду.

Он делает попытку встать.

– Сядь, Витя! – добавляю в голос командных интонаций, и журналист послушно садится. – Взгляни хотя бы, акула пера! Неужели даже неинтересно?

Он нехотя подтягивает папку к себе, открывает и начинает читать. Читает он быстро – хмурится, хмыкает, но профессиональный интерес к чужим тайнам перевешивает. Там практически нет воды, просто перечень фактов на несколько страниц. Но по Шумейко видно, что он уже проклинает тот миг, когда поддался моим уговорам зайти сюда.

Уровень его страха превышает допустимый уровень, он почти в панике и вот-вот даст стрекача. В желании сохранить лицо, он сглатывает и говорит:

– Вы же понимаете, что это, – он указывает на документы, глядя на них как мышь на удава, – это никому не нужно? Я не занимаюсь инсинуациями и клеветой!

– Знаю, что занимаешься. Ты и сам знаешь. Последний наезд на Гроссмана в вашей газете за твоим авторством… Там ни слова правды, и деньги за заказную статью ты уже потратил. Но то, что в папке – правда.

– Ерунда!

– Скажешь это себе… чуть позже. Я не прошу это опубликовывать. Просто осознай. А пока… наслаждайся кофе.

Оставляю на столике деньги и документы. На прощание протягиваю Виктору руку, и он машинально ее жмет, заполучив с окончанием рукопожатия дебаф невыносимого стыда. В обмен я получаю снятый с его груди бейдж с аккредитацией. Совесть уже начала его грызть, и потерю бейджа он даже не заметил.

Помучается, помучается, да напишет. Главный редактор вряд ли осмелится опубликовать такое в газете, но Вите газета будет не нужна – его блог читают многие. Не хочу, чтобы о стервятниках вспоминали хорошо.

Пока Витя терзается, я под «Скрытностью» проникаю в здание мэрии и, проявившись в пустынной уборной, цепляю бейдж и иду в конференц-зал.

Послушаю, что скажет мэр, посмотрю в глаза городским головам и обязательно пожму каждому руку. В знак неуважения.

Сразу после мэрии я еду за новым паспортом – он готов. Вместе с документом я посещаю банк, чтобы снять денег и заказать восстановление карточек.

Остаток дня я занимаюсь подготовкой к поездке – изучаю Майами, наблюдаю за Панченко, прокачиваю характеристики и распределяю очки навыков. Костя, кстати, последние три дня никуда не выходит из отеля. На карте этого не видно, но, возможно, сработали штрафы его системы за проваленный квест. В конечном итоге, он ведь не смог меня нейтрализовать? Так что стоит ожидать его возвращения в Россию, если, конечно, он в состоянии. И дело не только в том, что здесь он в розыске, вполне вероятно, что интерфейс нехило так подрезал ему очки опыта и характеристики.

К вечеру заканчивается очередная «Оптимизация» – я разучился фотографировать напрочь, зато моя скорость развития навыков повысилась до нереальных высот. Теперь я учусь в двадцать три раза быстрее, чем обычный человек.

Два очка я прибавляю к «Интуиции». Восьмой уровень навыка приближает меня к удовлетворению требований следующей героической способности – «Предвидение».

Очки характеристик распределяю между «Восприятием» и «Интеллектом» с той же целью.

Тиер 3. Предвидение (активная героическая способность)

Позволяет носителю прожить следующие 15 секунд жизни в смоделированной реальности, по истечении которых вернуться в стартовую точку активации навыка.

Требования к носителю для разблокировки способности:

уровень навыка «Героизм»: не менее 3; уровень социальной значимости: не менее 30.уровень навыка «Интуиция»: не менее 10; уровень навыка «Медитация»: не менее 10; уровень характеристики «Восприятие»: не менее 30; уровень характеристики «Интеллект»: не менее 30.

Кулдаун: 24 часа.

Причем ап интеллекта я делаю с упором на английский язык и быстродействие:

– развитие одной из творческих способностей носителя (+5 уровней к навыку);

– повышение быстродействия мозговой деятельности носителя на 10 % от базового значения.

Английский я теперь знаю лучше, чем русский. По крайней мере, именно в этом заверяет меня интерфейс:

Английский язык (10).

Русский язык (7).

Сам я, правда, в этом не уверен, но если так все и есть, то, чувствую, в Америке смогу прокатить за своего…

На следующий день в офисе я появляюсь одним из первых. До отъезда надо по максимуму отработать все, что накопилось на мне, и не под силу никому из коллег: поиск работы клиентам, поиск клиентов для компании и переговоры с теми, кто отказался от сотрудничества с нами.

Вероника уже на месте. Она сидит за моим столом и, высунув кончик языка, что-то пишет в ежедневник.

– Рыжая, привет!

– Не называй меня так, Фил! Фу!

– Я тебе денег принес, – кладу на стол купюры. – Спасибо, выручила!

– Ох, да брось! Ты лучше сел бы и разобрал вон те четыре папки. Там все анкеты за последние дни – штук сто, не меньше. Справишься за сегодня?

– Справлюсь за полдня…

– Они там что, все с ума посходили? – качает головой Марк Яковлевич.

– Похоже на то. Вряд ли их совесть замучала, – уверено заявляет Вероника. – Но вот что странно…

Коллеги обсуждают сенсационное утро вторника с покаянным выступлением мэра, закончившегося тем, что город стал полностью обезглавлен. Высшее руководство государственных структур – от полиции до налоговой – коллективно выступило с признаниями, многие написали письма на имя президента страны на ту же тему.

Суицидом покончило несколько раскаявшихся высших чинов полиции и парочка депутатов, но на их совести было много невинной крови. Остальные же ограничились полными признаниями и слаганием с себя полномочий. Один из замов мэра вместе со всей семьей встал на центральной площади в каком-то рубище и просил прощения у горожан, другой безумец ходил по улицам, раздавая все наворованные деньги первым встречным, пока не нарвался на гопоту, ошалевшую от вида многих пачек зеленых купюр.

Большая разгромная статья, вышедшая в блоге Вити Шумейко, вирусно распространилась по социальным сетям и чатам мессенджеров. Ее выход – как нельзя, кстати, вкупе с признаниями чиновников.

Центральные каналы пока молчат, но в городе вроде бы, пока неформально, уже вводят комендантский час и войска. Загадочные события привлекли внимание Москвы – подозревают и коллективное помешательство, и массовый гипноз, и воздействие каких-то отравляющих веществ западных спецслужб…

Закончив с анкетами клиентов и поиском работы для них, я пригласил Кешу Димидко дать мне сводку по отказным партнерам. Надо хорошо подготовиться к серии встреч с ними. Пока он рассказывает все, что знает, меня кое-что настораживает. Система подозрительно подвисает, быстро сжигая ресурсы духа, и прежде чем что-то произойдет, мне лучше уединиться. Поднимаю руку, чтобы прервать собеседника:

– Кеша, я отлучусь на пару минут?

Наш коммерческий директор кивает, переключая внимание на обсуждение городских событий. Ребята, занятые выдвижением предположений, не замечают, как я покидаю офис.

Спускаясь, встречаю Горемычного, колеблюсь, стоит ли его тоже привлечь к принудительному раскаянию, но решаю, что не стоит. Все мы не без греха, а его – не самые тяжелые. Пусть живет, как жил. Не я ему судья.

Я выхожу на улицу и сажусь на лавочке в аллее через дорогу. Что бы там интерфейс не задумал, лучше принять положение понадежнее. Ждать приходится недолго. Поле зрения заваливает сообщениями, вал наслаждения прокатывается по телу, раз за разом даря острые неземные ощущения. Спустя несколько минут, растянувшихся для меня намного больше, я в состоянии прочитать, что, помимо уровня, выдала система: