Молчание тянулось так долго, что Джини успела справиться со смущением и сама взглянула на Брюса.

Заметив это краем глаза, он отрывисто произнес:

— Надеюсь, вы не рассматриваете мои слова как проявление… чего-то наподобие мужского шовинизма?

Джини разинула рот. Шовинизм? Ничего себе… Неожиданный поворот… Что бы это значило?

В первую очередь то, дорогуша, что ты ничего не знаешь о сидящем рядом человеке, сказал ей внутренний голос. В свете чего мое недавнее предположение о серийном убийце с садовым секатором вовсе не кажется мне недостойным серьезного рассмотрения. Так что, золотце, задумайся о том, в каком мире мы живем и куда он катится.

Джини едва заметно поморщилась. Тьфу ты! И придет же такое в голову… Внук миссис Киттен — серийный убийца? Глупее этого ничего невозможно придумать.

Спеша избавиться от назойливого, моловшего всякую чушь голоска, Джини на секунду зажмурилась и пробормотала:

— Я… нет, не рассматриваю. Честно говоря, не понимаю, при чем здесь шовинизм.

— Мужской, — уточнил Брюс.

Она пожала плечами.

— Да хоть какой, все равно не понимаю.

Показалось ей или он вздохнул с облегчением?

— Хорошо, если так… Значит, будем считать, что все в порядке. С остальным как-нибудь справимся.

— Это вы о чем?

Немного помолчав, Брюс негромко произнес:

— Ваше нежелание признать очевидную истину.

Ей не нужно было объяснять, что он подразумевает, но она все же обронила:

— Какую?

— Что мы… э-э-э… совпадаем по всем параметрам.

Все-таки странно он подбирает слова, подумала Джини. Хотя по сути верно.

Однако произнесла она совсем другое:

— Это ваше личное мнение. Я рассуждаю иначе.

Брюс бросил на нее взгляд.

— В самом деле? Интересно как?

Подобного вопроса Джини не ожидала, поэтому оказалась застигнута врасплох.

Ну-ну, посмотрим, как ты выкрутишься! — хихикнули в ее мозгу.

Она и сама не знала, почему в ней взыграл дух противоречия, откуда вдруг возникло желание возражать, ведь Брюс притягивал ее сверх всякой меры. И все-таки признаваться в этом не хотелось. Возможно, едва ли не впервые в жизни Джини поддалась желанию пококетничать.

Не являлось ли это признаком того, что она наконец-то начала чувствовать себя женщиной?

— Ну… э-э-э…

Издав эти глубокомысленные звуки, Джини умолкла. Ни единого аргумента за последнюю минуту у нее не появилось, да и глупо было спорить, выражаясь словами Брюса, с «очевидной истиной».

— Что? — прищурился он. — Нечего сказать?

Джини отвела взгляд.

— Да знаю я, к чему вы клоните…

— Но?

— Но, по-моему, не стоит преувеличивать. Мы просто побеседовали немного, только и всего.

— Только и всего?!

Брюс произнес это таким тоном — мол, только мне этого не рассказывай, пожалуйста! — что Джини даже слегка покраснела.

— Не знаю, возможно, вам что-то показалось… — пробормотала она, отводя взгляд.

Брюс слегка поморщился.

— Брось, я же не чурбан, кое-что чувствую.

Вот оно! — промчалось в мозгу Джини. Начинается! Сейчас он уложит меня на обе лопатки… То есть нет! Почему уложит? Я так сразу и не дамся… Вернее, вообще не дамся… В том смысле, что… Ох, что за чушь лезет сегодня в голову?!

— В самом деле? — по-прежнему не глядя на него пробормотала она.

— Разумеется! — Он даже слегка стукнул ладонью по рулю. — Когда я прикоснулся к тебе, ты затрепетала. Это было… это было… восхитительно! — У него вырвался восторженный вздох, голос задрожал от волнения, как у человека, который говорит совершенно искренне.

По телу Джини вновь будто прокатилась жаркая волна. Этот мужчина творил с ней чудеса! Она словно оживала с каждым его словом, жестом, взглядом… И хотя испытывала напряжение, но совсем иного рода, чем общаясь с Энди.

Однако следовало все же держать марку, поэтому она сдержанно обронила:

— Разве мы перешли на «ты»?

Брюс негромко рассмеялся.

— Прости, но для меня это звучит как шутка… Мне, наоборот, кажется, что мы почему-то перешли на «вы» и валяем друг перед другом дурака. Говорю же, у меня такое чувство, будто мы давным-давно знакомы! А разве у тебя не так? — Он заглянул Джини в лицо. — Признайся, ты испытываешь то же самое!

Она шмыгнула носом. Брюс смотрел в корень!

— Молчание — знак согласия, — заметил он минуту спустя. — Но, несмотря на это, ты проговорилась.

Джини удивленно взглянула на него.

— Как это?

— А так… Если согласна с тем, что я только что сказал, то это косвенное подтверждение другой моей мысли — что мы созданы друг для друга и поэтому нам следует поскорее сблизиться.

Джини вздрогнула. Поскорее! Мысли он, что ли, читает?

— Странновато ты смотришь на отношения мужчины и женщины, — заметила она, изо всех сил скрывая волнение. — Прагматично как-то… Романтика тебя не привлекает?

Брюс усмехнулся, глядя на дорогу.

— В разумных дозах. Я, видишь ли, человек серьезный… У меня даже времени нет на романтику…

— Очень жаль, — вздохнула Джини.

— Не сокрушайся, тебя я готов окружить какой угодно романтикой… только вот беда — завтра уезжаю. Дьявол! — Он вновь стукнул по рулю, на этот раз кулаком.

Почему он так уверен, что я согласна на «сближение» с ним? — подумала Джини.

А разве нет? — сразу же всплыл в мозгу встречный вопрос. Разве не бросает тебя в дрожь при одной лишь мысли об объятиях Брюса? Разве не ждешь ты того сладостного момента, когда он вновь прикоснется к тебе? Разве не вызывает досаду тот факт, что он до сих пор не сделал этого, хотя вы сидите рядом?

Да, да и да, могла бы ответить Джини, и от этого ей хотелось скрежетать зубами. Она не знала, что с этим делать. Справляться с собой становилось все труднее…

— Меня больше волнует другое, — не без некоторого усилия произнесла Джини.

Брюс повернулся к ней.

— Да?

Какой он внимательный, мимоходом отметила про себя Джини. Совсем не похож на Энди. Правда, тот тоже способен проявить внимание, но лишь в виде широкого жеста — например, подарить дорогостоящую тепличку с цветущими орхидеями…

— Меньше всего мне хотелось бы, чтобы вы…

— Ты, — мягко поправил Брюс.

— Э-э-э… да, ты… — Произнести это оказалось гораздо легче, чем Джини предполагала. — Так вот, не хочу, чтобы у тебя сложилось обо мне неправильное впечатление.

Брюс едва заметно улыбнулся.

— Не волнуйся, оно правильное. Могу поклясться чем угодно.

Сердце Джини на миг сладко сжалось, однако она постаралась проигнорировать приятное ощущение.

— Я имею в виду другое. Ты не должен думать, что я… с легкостью поддаюсь на… э-э-э… мужские ухаживания. То есть что я… — Джини вдруг умолкла, сообразив, куда может увести ее эта фраза. И что впечатление, о котором она так печется, способно обрести совершенно противоположный характер.

Вежливо подождав некоторое время, Брюс пропустил встречный пикап и произнес:

— Прости, все же я не пойму, что должен думать.

Она вздохнула.

— На мой счет можешь вообще ничего не думать. И выбрось свои фантазии из головы. Между нами ничего нет. Мы просто обменялись биотоками и все. Если бы мне не пришлось обращаться к тебе за помощью, к настоящему моменту мы уже забыли бы друг о друге. Это необходимость буксировать мой автомобиль до сих пор удерживает нас вместе. Если бы не поломка…

Джини умолкла, потому что у нее не хватило воздуха, но в то же время в ее голове промелькнуло: «Неужели он в самом деле думает, что если я имела неосторожность обнаружить свои чувства, то это дает ему какие-то основания надеяться на совместную ночь?».

— Если бы не поломка, мы бы сейчас сидели за ужином в ресторане, — негромко произнес Брюс.

Джини с каким-то даже испугом взглянула на него.

— Нет!

Он улыбнулся.

— Считай, что я пригласил тебя, только о месте и времени договоримся позже.

Почему он так уверен, что я соглашусь? — подумала Джини.

— Нет!

Уголки губ Брюса приподнялись в снисходительной улыбке.