— Я рад за тебя, Кэтрин. Ведь ты так переживала за маму. — Возвращаясь в кабинет, Джеймс задержался в дверях и добавил: — Не забудь о субботе. Я заеду за тобой в шесть, и мы отправимся на гала-прием к моей матери.

— Ах да. Очень хорошо.

В субботу выдался чудесный весенний день. Небо над Нью-Рошеллом полыхало голубизной, воздух прогрелся так, что люди разгуливали по улицам без пиджаков и жакетов, а некоторые мальчишки на берегу пролива Лонг-Айленд уже пытались залезть в воду и окунуться.

С утра Кэтрин вывезла Энни на огромную зеленую поляну, выходившую к прибрежным скалам, и они вдоволь нагулялись босиком по свежей траве и чистому золотистому песку у самой воды. Девочка, визжа от удовольствия, как метеор прыгала через маленькие канавки и ямки, лазила по низким скалам, и ее матери приходилось всюду поспевать за ней, чтобы не дать случайно шлепнуться и расшибиться. Казалось, после такой физической нагрузки она должна была устать, но все получалось наоборот: женщина ощущала в себе необычный прилив сил, какой-то молодой энергии, и всю ее переполняло ликующее ожидание предстоящего гала-приема в доме Роккаттеров.

Вернувшись с прогулки, Кэтрин покормила Энни, потом уложила ее в кроватку, а сама, перехватив чашечку кофе с бутербродом, занялась самыми неотложными домашними делами, пока девочка не проснулась.

Но переделать все дела ей не удалось: не прошло и двух часов, как в наружную дверь позвонили. Это был посыльный, он вручил ей коробку, перевязанную красивой атласной лентой. Расписавшись в сопроводительном журнале и поблагодарив служащего за доставку, она внесла коробку в комнату, поставила на диван и увидела прикрепленный к ней маленький конвертик с названием одного из известнейших в Нью-Йорке магазинов дорогой женской одежды. Вскрыв конверт, Кэтрин обнаружила в нем открытку и сразу узнала почерк Джеймса: «Не прекословь. Просто носи на здоровье».

Развязав ленту, она открыла коробку и ахнула. В ней лежал вышитый бисером жакет из шелка персикового цвета, а под ним — такого же цвета безрукавное платье трапециевидной формы, отделанное чистейшей воды органзой. Не вытерпев, женщина тут же надела платье и подошла к зеркалу; у нее вырвался вздох восторга. Ей никогда в жизни не приходилось видеть такого красивого платья. И оно подходило ей по размеру так, будто было сшито на заказ специально для нее.

Кэтрин взглянула на часы: в ее распоряжении оставалось еще четыре часа. Если не тянуть резину, она успеет принять ванну до того, как проснется Энни. Няня должна прийти в пять, так что до шести часов, когда приедет Джеймс, у нее еще останется достаточно времени, чтобы полностью привести себя в порядок. Гала-прием был назначен на восемь, но до этого часа, как предположила Кэтрин, ее босс, по всей видимости, решил реализовать с ней какую-то дополнительную программу.

Джеймс явился точно в назначенное время. В безукоризненно подогнанном смокинге, с гладко зачесанными назад волосами и слегка острым ароматом одеколона он производил потрясающее впечатление.

— Добрый вечер, — поздоровался Джеймс.

О боже, даже тембр его голоса был сегодня необыкновенно красив. Она хорошо знала этот тембр и за последние несколько недель успела привыкнуть к нему. Но в этот вечер его голос казался каким-то особенным. Он звучал глубже и, может быть, глуше, загадочнее. Она понимала, что это была просто игра ее воображения, но голос Джеймса действовал на нее так, будто он скользил по ее нервам, как скользило по бедрам подаренное им платье.

В этот момент в комнату вбежала только что проснувшаяся Энни. Увидев Джеймса, она смело подошла к нему и вдруг сделала движение, удивившее Кэтрин. Девочка протянула вперед ручонки и вопросительно заглянула в глаза гостю. В свою очередь мужчина вопросительно и несколько смущенно посмотрел на хозяйку дома.

— Она хочет, чтобы ты взял ее на руки, — пояснила Кэтрин.

— В самом деле?

— Да. И должна тебе заметить, что, хотя Энни у меня очень общительная, она не пойдет на руки к каждому.

Очень осторожно Джеймс поднял Энни на руки и сказал:

— Ну, теперь я готов выполнять ее дальнейшие распоряжения.

— На сегодня вполне достаточно, — сказала Кэтрин и позвала приходящую няню, чтобы та унесла девочку в детскую комнату.

Попрощавшись с Энни и няней, Джеймс и Кэтрин вышли из дома и направились к лимузину, около которого их ожидал его личный шофер. С этого момента вечер обрел для нее сюрреалистические формы. Шампанское в лимузине, ужин в шикарном ресторане, а затем кофе и десерт в бистро в самом центре Манхэттена. Ее слух ласкала музыка Рахманинова, когда они ехали в лимузине, звуками струнного квартета она наслаждалась в ресторане, а переливы джаза томно доносились до нее в бистро… Она чувствовала себя так, будто перенеслась совсем в другой мир.

— Если быть честным, говорить с тобой всегда доставляет мне какое-то фантастическое удовольствие, — сказал Джеймс и попросил у официанта бистро чек. — Ты смотришь на вещи под таким необычным углом зрения. И меня это просто интригует.

Кэтрин вдруг почувствовала себя так, будто ей вонзили нож в сердце. Медленно поставив чашку кофе на стол, она уставилась на своего элегантного спутника и спросила:

— Ты имеешь в виду под углом зрения, необычным для твоего сословия?

Мужчина, казалось, окаменел, и женщина поняла, что выдвинула перед ним ложный довод. Мягко и в то же время едко он сказал:

— Нет. Я имею в виду под уникальным углом зрения.

— Джеймс, позволь мне дать тебе небольшой намек. В сегодняшней Америке живут миллионы родителей-одиночек. Так что я среди них не выделяюсь какой-либо уникальностью.

— Возможно, ты права, но я имел в виду прежде всего тот факт, что ты не боишься меня. Ты не воображаешь меня каким-то божеством, как это делают иные невдумчивые служители прессы, и одновременно я не вызываю в тебе никакого страха. Ты называешь вещи своими именами и способна напрямую сказать мне, что я в чем-то не прав, если так считаешь.

Искренний тон его рассуждений только усугубил ее стыд от мысли, что она напрасно попыталась уличить его в каких-то лживых доводах.

Официант подал Джеймсу чек, и несколько минут спустя они уже были на пути к месту проведения гала-приема.

Судя по числу лимузинов, стоявших вокруг импозантного трехэтажного здания, гостей съехалось уже немало.

Поднявшись по лестнице на просторную веранду с колоннами и войдя в танцевальный зал, они тут же растворились в море знакомых, полузнакомых и совсем незнакомых людей, и их тотчас захлестнул веселый гвалт приветствующих друг друга или знакомящихся посетителей.

Представив Кэтрин дюжине встретившихся им гостей, Джеймс наконец обнаружил свою мать и подвел к ней свою спутницу. Миссис Табита Роккаттер была подчеркнуто вежлива, когда сын называл ей имя и фамилию своей новой знакомой, но, как только он закончил фразу, она тотчас, извинившись перед Кэтрин, отвела его в сторону и стала о чем-то с ним шептаться. До слуха Кэтрин донеслись слова «секретарша», «подружка», «упущенные возможности».

Когда он вернулся к ней, женщина заметила, что его губы были плотно сжаты.

— Босс получил головомойку, не так ли? — спросила Кэтрин, стараясь как-то разрядить напряженную атмосферу.

— Нечто вроде того. — Джеймс ухмыльнулся, уловив ее юмористический тон. — Моя мать почувствовала себя обиженной девочкой: я, видишь ли, мог бы привести на такой прием спутницу с более ощутимым донорским потенциалом…

— Послушай, ведь у меня в кошельке припрятана двадцатидолларовая купюра. — Она задорно улыбнулась. — Может быть, мне лучше сразу внести ее в фонд устроительного комитета проходящего мероприятия?

Джеймс громко расхохотался, привлекая к себе любопытные взгляды находившихся поблизости гостей. Кэтрин ничуть не стеснялась своего положения на иерархической лестнице, чем вызывала искреннюю симпатию со стороны босса.

— Могу предложить маленькую ознакомительную экскурсию по дому, или ты предпочитаешь потанцевать? — спросил он.