— В твоей чванливой и наглой самоуверенности никто здесь не нуждается!

— Ты, идиот, неужели ты слеп, как котенок, и до сих пор ничего не видишь? — взорвался Пит. — Она сходит с ума по тебе. Лети в Дейтона-Бич. Поговори с ней. Заставь ее выйти за тебя замуж.

— Дейтона-Бич? — Мать удивленно перевела взгляд с младшего сына на старшего.

— Я все объясню тебе позже, ма, — быстро заверил ее Пит.

— Очевидно, ты до сих пор еще не раскусил в Кэтрин одну особенность, — сказал Джеймс, глядя на брата. — Она никому не позволяет командовать собой, никогда ничего не делает по принуждению. Ее нельзя заставить.

Пит ухмыльнулся, но ничего не сказал в ответ.

— Джеймс, — раздался спокойный голос Табиты, — поезжай.

Сын посмотрел на мать.

— Не думай, а просто поезжай.

Табита явно не поняла его. Джеймс смотрел на мать не для того, чтобы получить у нее поддержку, а чтобы выразить перед ней свое изумление.

— Ма, мне просто не верится, — мягким, полушутливым тоном сказал он и положил ладонь на ее руку. — Неужели ты приехала в офис именно для того, чтобы дать мне напутствие в дальнюю дорогу и благословение на брак с рядовой сотрудницей нашей компании?

— Я приехала сюда, чтобы обсудить новое кредитное соглашение, которое ты присылал мне на подпись, — сдержанным тоном ответила сыну Табита Роккаттер. — Заодно мне пришлось убедиться, что подозрения Пита оказались верными.

— И тебя не беспокоит, что я влюбился в Кэтрин?

— Чрезвычайно беспокоит, — честно призналась Табита, — но я достаточно прозорливая мать и знаю, что если ты так решил, мои возражения все равно не будут иметь какого-либо существенного значения. У меня осталось два выбора: занять неуступчивую позицию — и потерять тебя или пожелать вам счастья — и сохранить тебя в своей жизни.

— Очень мудро с твоей стороны, мама.

— Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты, если бы это оказалось возможным, выбрал себе более подходящую спутницу в жизни, но я уверена, что время сгладит все шероховатости и подгонит вас друг к другу.

— Я полагаю, нельзя заранее выбрать человека, которого полюбишь, — доброжелательно заметил Пит.

— Да, я знаю, — согласилась с сыном Табита, и лицо ее вдруг заметно смягчилось. — Вы, может быть, удивитесь, мальчики, но я должна вам сказать: у меня вовсе не было намерений встречаться с вашим отцом, бегать к нему на свидания, а тем более влюбляться в него. Но у него был большой дар… убеждать. — Она слегка тряхнула головой и после минутной паузы добавила: — Кроме того, твой брак, Джеймс, даст мне надежду заиметь внука до того, как я стану слишком старой и уже не смогу держать его на руках, не смогу вдоволь нанянчиться с ним.

Джеймс был поражен. Он никогда не подозревал, что в сердце строгой матери таилась такая нежная мечта.

Преодолев барьер первоначальной сдержанности в расходовании чужих денег, Кэтрин стала прекрасно проводить время, приводя коттедж в порядок. Получив карт-бланш от Пита, она закупала все необходимые материалы для обустройства помещений и с удовольствием сама выполняла все посильные работы.

В коттедже было всего две комнаты, но они отличались большими размерами. Одна отводилась под спальню, а вторая представляла собой совмещенный вариант гостиной, столовой и кухни. Единственным предметом мебели, приобретенным перед ее приездом, являлась совершенно новая кровать, стоявшая в спальне; плита же, посудомойка и сушилка, по предположению Кэтрин, были изначально «встроенными» удобствами домика.

На кровати она обнаружила красивое стеганое одеяло и еще даже не распакованные новые простыни. Поскольку стирального порошка в коттедже не оказалось (хорошо, что была стиральная машина), ей пришлось в первый же день по прибытии во Флориду пропустить постельное белье просто через полоскательный цикл.

Городок Дейтона-Бич был очень уютным, действительно райским местечком, и освоение его не составляло для Кэтрин особого труда. К концу второго дня она уже знала по имени хозяина расположенного поблизости кафе, работника крошечной овощной лавки и владельца бензоколонки.

Осваивать новое место приходилось, естественно, вместе с Энни, и, всюду, где бы они ни появлялись, девочка неизменно вызывала всеобщее восхищение.

К концу третьего дня в коттедже появились холодильник, диван с двумя креслами, набор столовой посуды, кухонная утварь… Кэтрин была занята тем, что листала каталог, выбирая жалюзи для окон, когда раздался стук в дверь. Она решила, что это доставщик заказов привез ей телевизор, но когда открыла дверь, увидела Джеймса!

— Джеймс! — В ее голосе была неподдельная радость.

— Привет, Кэтрин. Можно войти?

— Ну, конечно же.

Нежданный гость сделал шаг вперед, окинул взглядом гостиную-столовую-кухню и сказал:

— Все очень практично и уютно. Мне нравится.

— Закупая обстановку, — скромно заметила женщина, — я старалась при выборе оттенков цветов и стилей выдерживать мужское начало, поэтому в мебели и коврах преобладают приглушенные, земные тона.

Джеймс взглянул на нее в упор и произнес:

— Кэтрин, я приехал сюда не для того, чтобы поговорить об оформлении коттеджа.

— Конечно, конечно, я понимаю. — Она вся сжалась в комок, осознав, зачем здесь появился Джеймс. — Я могу упаковаться в считанные минуты, но, если не возражаешь, мне бы хотелось подождать, пока Энни не проснется сама…

— Черт возьми! Да я же не собираюсь выселять тебя. — Он глубоко вздохнул и постарался успокоиться. — Присядь, пожалуйста.

Они сели на стулья. Щеки Джеймса горели. Превратившись в жесткий сгусток нервов, Кэтрин не мигая уставилась на бывшего босса. В полном молчании пролетела минута. Другая. И, может быть, третья.

— Что-нибудь случилось? — спросила она.

— Нет. Э-э… да. О, черт!

Сделав над собой явное усилие, он расслабился, взял ее дрожащие руки в свои и сказал:

— Кэт, с того дня, когда я впервые увидел тебя, ты не выходишь у меня из головы. Мне очень жаль, что в наших отношениях произошел такой надрыв или, может быть, даже разрыв из-за моего скрытного поведения. Я имею в виду Лэндмарков и все такое прочее. Вина во всем только на мне. И я хочу, чтобы ты дала мне шанс искупить ее. И чтобы другой, новый шанс появился у нас обоих.

Кэтрин пришла в ужас. Возможно, ей следовало ожидать такого поворота событий, но она не ожидала. Вскочив со стула, она как ошпаренная метнулась в сторону и торопливо бросила собеседнику:

— Нет, Джеймс, нет. Не надо никаких шансов. Тем более для «нас обоих». Нас ничто не может связывать, между нами ничего не может получиться, а если и получится, то потом все равно выйдет боком.

Она остановилась перед камином, и Джеймс подошел к ней. Не пытаясь даже дотронуться до нее, он сказал:

— А я думал, что тогда в библиотеке нам представился шанс для «обоих».

— Для меня это был прежде всего шанс попрощаться с тобой, — успокоившимся голосом заметила она. — Да, не только через прощальный поцелуй, но и таким способом тоже.

— Я…

— Послушай, это же безумие. Если говорить честно, я просто не выдержала бы еще один такой же месяц, какой только что пережила. Пожалуйста, давай прямо сейчас же расстанемся и оба сделаем вид, будто тебя здесь никогда не было.

— Я не могу поступить так.

— Но почему? — Ее тон был умоляющим.

— Потому что… — Он осторожно снял с каминной плиты ее руку и нежно перецеловал все пальцы, отливавшие какой-то призрачной белизной. — Потому что я люблю тебя.

— Ты не любишь меня. — Ее голос начал трепетать, как тонкое пламя свечи на ветру. — Тебе просто жалко меня, и ты хочешь помочь мне, хочешь облегчить бремя моих каждодневных земных забот. Но это не любовь.

— Я люблю тебя, и это понятие включает также заботу о тебе. Это же так естественно.

— Но неужели ты не понимаешь, что я уже долгое время живу, ни от кого не завися? — Ее пальцы выскользнули из его ладони, и она направилась обратно к стулу. — Я не нуждаюсь ни в чьей помощи и не хочу, чтобы кто-то заботился обо мне.