Вот тебе и голос сердца!..

Дождь лил с самого утра: свинцово-серые тучи затянули небо плотной, непроглядной пеленой. И без того небольшая группа пикетчиков неуклонно убывала, пока наконец не остались только пожилая супружеская пара и Мэри. Руки ее затекли: с каждой минутой тяжелая ручка плаката все тяжелее давила на хрупкие плечи. Судя по лицам стариков, им тоже приходилось несладко.

— Может, на сегодня хватит? — предложила она.

— Мы в полном порядке, — бодро заверила седовласая пикетчица.

— Подобная стойкость делает вам честь, миссис Рэмплинг, — улыбнулась Мэри. — Но к чему размахивать плакатами, если нас все равно никто не видит? Улицы словно вымерли; за последние два часа из здания мэрии вообще никто не выходил. Ближе к концу недели мы произведем перегруппировку и разработаем новую стратегию.

Здесь нужно что-нибудь более зрелищное, упрямо думала Мэри. Что-нибудь, что пробудило бы от спячки тупоголовых бюрократов из отдела планирования. Снести ряд добротных домов в красивой роще для того, чтобы освободить место для автостоянки и еще одного супермаркета, — что за вандализм! Если предоставить планировщикам свободу действий, дело кончится тем, что все мы будем жить в бетонных джунглях.

— Как скажешь, дорогая моя, — не скрывая облегчения, отозвался Том Рэмплинг, вытирая влажный лоб. — Пожалуй, нам и впрямь пора домой. Тебя подбросить? — предложил он Мэри.

— Нет, что вы! — возразила она, поудобнее перехватывая древко плаката. — Я пройду короткой дорогой, за рощей. — Рэмплинги жили на противоположном конце города, и ей не хотелось затруднять стариков.

Надвинув капюшон на самые глаза и поплотнее запахнув плащ, Мэри бодро зашлепала по лужам. Будучи членом местной ассоциации краеведов, она отлично знала все дороги и тропы.

Наметив для себя кратчайший маршрут, она обреченно вздохнула. После пресловутой вечеринки ей хотелось избегать "Райского уголка" и его новых владельцев. Но сейчас выбора не предвиделось.

Пробираясь по тропинке через запущенный сад, Мэри с облегчением заметила, что особняк по-прежнему пребывает в запустении. Похоже, нога человека здесь давно не ступала. Оконные рамы облупились, плющ затянул стены сплошным ковром: усадьба казалась покинутой.

Опасливо оглядываясь по сторонам, она спешила вперед, стараясь не поскользнуться на мокрой траве. Тропинка вела вдоль берега неглубокой речушки, а глинистый склон отнюдь не внушал доверия. После встречи с Джефом Мейсоном самоуверенности у нее заметно поубавилось, хотя она ни за что не призналась бы в этом даже себе самой.

Когда Сесиль мимоходом упомянула о "семейных обязанностях" Джефа, она, разумеется, не обманулась касательно "случайности" затронутой темы, равнодушно переспросив:

— Ты имеешь в виду жену и детей?

Мэри и не собиралась выносить собственные ошибки на суд сестер. Свое унижение она предпочитала сохранить в тайне. Даже близким людям стыдно рассказывать, как она беззастенчиво вешалась на шею женатому мужчине.

Джеф, наверное, решил, что для нее обычное дело вести себя так с любым привлекательным мужчиной. Откуда ему знать, что ее никогда еще и ни к кому так не влекло! Она предпочитала окружать себя друзьями, а не поклонниками; для романтической любви в ее жизни места пока не было, потому и сама судьба хранила ее от серьезных разочарований.

— Попался! — раздался торжествующий вопль. Мэри вскрикнула от ужаса, но чья-то рука крепко сдавила ей горло, а другая ухватила за шиворот. — Не вздумай сопротивляться, хуже будет!

Она проигнорировала зловещее предупреждение, не дожидаясь новых угроз, изо всех сил обрушила плакат на голову противника и потеряла равновесие. Незнакомец, застонав от боли, не удержался на ногах и вместе со своей жертвой кубарем скатился по склону — прямиком в речку.

Задыхаясь и отплевываясь, Мэри с трудом поднялась на ноги. Намокшая одежда тянула вниз, плакат бесследно исчез.

По счастью, противник смягчил для нее падение и, кажется, потерял сознание. Она выкарабкалась на берег, обходя распростертое на мелководье тело, и панически оглянулась по сторонам в поисках наилучшего пути к бегству. Незнакомец зашевелился. Мэри застыла на месте и взмахнула рукой, надеясь, что выглядит достаточно угрожающе.

— Предупреждаю: у меня черный пояс по карате, — выкрикнула она, отступая на шаг.

— У вас?! Не верю ни единому слову! — Незнакомец тяжело поднялся, и Мэри узнала знакомые черты Джефа Мейсона. На заляпанной грязью щеке багровела ссадина.

Страх понемногу рассеивался, она облегченно вздохнула, отбрасывая со лба влажные волосы. Картины одна другой страшнее поблекли и отступили на задний план: итак, она не внесет своей лепты в кошмарную статистику преступности! Джеф никоим образом не соответствовал ее представлениям о насильнике и маньяке. Другое дело, если говорить о ловеласе…

— Про черный пояс я малость преувеличила, — созналась Мэри. — Я всего лишь закончила курсы самообороны.

— Специализируясь на запрещенных приемах, да? — Вы — ходячее стихийное бедствие. — Злосчастный врач осторожно ощупал себя. — Кажется, ничего не сломано. Во всяком случае, пока. Однако вы меня нервируете. Ощущение такое, словно попал под десятитонный грузовик.

— А зачем вы бросаетесь на людей? Во мне всего сорок семь с половиной килограммов, — резонно возразила она. — Сами виноваты!

— Вы вторглись в частные владения, — отозвался Джеф, снимая с намокшей шевелюры длинную зеленую водоросль.

— Я не переступила ваших границ.

— Только не говорите, что через мой сад проходит тропинка, открытая для всех, — не на шутку возмутился хозяин владений.

— Ею нечасто пользуются. — Мэри с трудом унимала дрожь: холод пробирал ее до костей. — Но я не рекомендую бросаться на каждого прохожего. У нас в провинции так не принято.

— О да, орегонская провинция славится своим гостеприимством! — ехидно заметил Джеф. — А тем временем какие-то хулиганы постоянно вламываются в дом и портят все, что подвернется под руку. От барельефов в гостиной остались жалкие обломки, и, если бы прошлой ночью я не вспугнул негодяев, камин тоже пришлось бы перестраивать заново.

— Тот, что отделан серым песчаником?

— Похоже, вы отлично знаете дом! — Джеф саркастически ухмыльнулся. — Вы крались по тропинке, опасливо озираясь по сторонам — ну ни дать ни взять закоренелая преступница. Что я должен был подумать?

Лицо Мэри вспыхнуло предательским румянцем. Да, она — преступница, иначе и не назовешь. Целовалась с женатым мужчиной, а в воображении шла еще дальше — возмутительные эротические картины выстраивались в ее подсознании. Право, лучше бы Мейсон остался в городе, из которого приехал.

— Пойдемте, — нетерпеливо бросил он. — Вам нельзя оставаться на холоде. Зайдите в дом и обсушитесь.

Предложение прозвучало не слишком-то любезно, но лучшего ждать не приходилось. Бедняга промокла насквозь, зубы стучали, в туфлях мерзко хлюпала вода, а путь предстоял неблизкий. Ее кроткая уступчивость ничего общего не имеет с необъяснимым и губительным желанием продлить встречу, убеждала она себя.

И почему этот мужчина так ее завораживает? С трудом поспевая за ним, Мэри немилосердно бранила себя за слабость. Возможно, этот волокита возмущен тем, что я уличила его в неверности. Чего доброго, в моем присутствии его замучает совесть, с отвращением подумала она, переступая порог дома.

— Кухня — единственное место, где тепло; я спал здесь прошлой ночью. — Хозяин кивнул в сторону продавленного дивана, на котором красовался аккуратно сложенный спальный мешок. Помещение не радовало глаз: каменный пол, высокие потолки — и полное отсутствие современных удобств. Всю меблировку, помимо дивана, составляли потрескавшийся сосновый стол, пара колченогих стульев и скамейка у докрасна накалившейся печки.

Замерзшими, негнущимися пальцами Мэри откинула капюшон и нервно поправила волосы, ощущая себя крайне неуютно под угрюмым взглядом владельца запущенного дома. Блестящие пряди слиплись, должно быть, она похожа на мокрую курицу! Ей и в голову не могло прийти, насколько эффектно смотрятся ее точеные черты лица и нежная кожа.