— Но я не могу без встреч с тобой, дорогая.

— Это уже невозможно, ведь я разрушаю счастье своей сестры. Как я буду жить с этим?

Кэтрин коснулась пальцами своей щеки и удивилась, обнаружив, что она мокра от слез. Прикусив нижнюю губу, она закрыла глаза. Женни не может с этим жить, бедная… Промелькнула горькая мысль: Женни — обманщица! Ярость смешалась с подступившей к горлу тошнотой. Слишком поздно сожалеть, дорогая сестренка!

— Но мне нужна ты…

Кэтрин никогда прежде не слышала такой интимной интонации в голосе Карла. Ей не хотелось слышать ее и сейчас. Боль была слишком сильна, и унижение слишком глубоко, чем что-либо, испытанное ею прежде. Эти чувства вызвали в памяти давно забытое, так же как какой-то запах вдруг напоминает о месте, событии, оставшемся далеко в прошлом.

— Ты жених Кэтрин.

Кэтрин вдруг отвлеклась от происходящего, пытаясь отогнать воспоминания о ярко накрашенных красных ногтях, запутавшихся в темных волосах высокого мужчины. Видение было удивительно четким. Тут же рядом возникли розовые ноготки на нежных пальчиках сестры и светлые волосы Карла. Боль была острой, но, несмотря на нее, Кэтрин чувствовала оттенки голосов и представляла себе каждый жест и каждое прикосновение.

— Кэтрин нужен кто-то, кто бы подчинялся ей. — Горечь в голосе Карла была подлинной, и Кэтрин прикусила губу, сдержав страдальческий стон, готовый сорваться с уст. — Она никогда меня не слушает.

Эта сцена явилась для Кэтрин почти физическим ударом. Она не могла больше слушать, ей казалось, что стены надвигаются на нее со всех сторон. Зажав уши, она бросилась бежать, куда глаза глядят. Она бежала так быстро, что смогла остановиться, только когда от бега закололо в груди. Кэтрин упала на колени, уронив голову, ее каштановые волосы рассыпались по плечам. Прикосновение чьей-то ладони заставило ее вздрогнуть и поднять вверх залитое слезами лицо.

— Убирайся! — злобно выкрикнула она. Меньше всего в этот момент она нуждалась в ядовитых комментариях Реда. Случившееся было ужасно само по себе, но то, что именно Ред явился свидетелем происшедшего, было еще страшнее.

Он спокойно посмотрел в карие с золотыми искорками заплаканные глаза.

— Хорошо, — помедлив минуту, согласился он. Она смотрела, как он повернулся и легкими грациозными шагами двинулся по дорожке.

— Нет, не уходи!

Ред обернулся.

— Тебе нужен козел отпущения? — Ред вопросительно изогнул бровь.

— Если бы мне требовалось только сочувствие, я не обратилась бы к тебе, — возразила Кэтрин и громко всхлипнула; надо было хоть как-то объяснить свой жест, и она была рада, что он опередил ее, так как не смогла бы подобрать нужных слов. Почему она держится за Реда? Кэтрин откинула тяжелую шелковистую прядь со лба и расправила шелковую юбку. — Ой, я вся запачкалась, — произнесла она, сама удивляясь, как может обсуждать состояние своего платья, когда все ее будущее рассыпалось на кусочки…

Как они могли! Ужас заставил ее забыть об окружающих; она не думала о человеке рядом, глядящем на ее поникшую фигуру со страдальческими глазами. Неужели они любовники?.. Инстинкт подсказывал ей, что она не ошибается в своих подозрениях. В их голосах звучала глубокая интимность…

Она вспомнила улыбающееся лицо Карла, когда родители произносили тост в их с Кэтрин честь; ничто в его поведении не давало повода подозревать его в неверности… Может, он не был уверен в чувствах Женни и поэтому продолжал обманывать ее, Кэтрин? Неужели он просто держал ее про запас, на всякий случай?

Ред подошел к ней совсем близко и протянул руку, чтобы помочь подняться.

— Кэт, на тебе такое платье, что никто не будет обращать внимания на подол юбки, — успокоил он ее. Его глаза беззастенчиво задержались на ее высокой груди, белевшей в вырезе черного лифа без бретелек.

— Ну, не у всех же столь определенные желания, как у тебя, — произнесла она.

Намек был новым, ничего подобного в их отношениях прежде не было… была дружба… и он не всегда был таким несносным, как сегодня. Ред спорил с ней, подтрунивал над ней, насмехался, и иногда его слова шокировали ее, но во всем этом не было и налета интимности. Даже сейчас в своем жалком состоянии она заметила, что ее не слишком-то и волнуют эти намеки, она была уверена, что он сказал ей комплимент для того, чтобы отвлечь, а не по какой-то иной причине. Но его последующие слова резко изменили ее мысли и заставили затаить дыхание.

— Ты считаешь непристойным естественное восхищение при виде красивой груди? Может, поэтому твой жених и стал смотреть на сторону, — безжалостно предположил он.

Бессердечность его замечания увеличила и без того сильное желание разразиться слезами боли и ярости. В небесно-голубых глазах Реда таились лишь холод и лед, но гордость заставила ее сдержаться. Удовольствие от пощечины сойдет на нет, так как он, без сомнения, ответит ей тем же. В далеком детстве она уже пыталась сделать это, а некоторые вещи никогда не забываются.

— Моя личная жизнь тебя не касается.

— Конечно. Давай, поднимайся с колен, крошка, — мягко промурлыкал он.

— Ты, конечно, получаешь удовольствие от ситуации, — обвиняла она дрожащим голосом. — Я только что…

— …Обнаружила, что твой жених предпочитает тебе старшую сестру. — Он закончил фразу и пожал широкими плечами. — Зачем же так волноваться? Ты только что слышала — Женни готова принести себя в жертву на алтарь сестринской любви. — Ред хмыкнул. — Неприятная ситуация, но ты можешь промолчать и сделать вид, что ничего не случилось.

— Ты думаешь, я так и поступлю? — недоверчиво задохнулась она.

Ред внимательно изучал лицо Кэтрин.

— Действительно, я думал, что ты проглотишь наживку. Однако у тебя очень взрывной темперамент, Кэт, — заметил он.

На лице Реда читалось странное выражение, смысл которого не доходил до нее, но ведь он был достаточно искусен, чтобы скрывать мысли. Это искусство оттачивалось на протяжении многих лет…

Что-то в его голосе, сделавшем нажим на слове "взрывной", вызвало холодок, пробежавший по спине; бархатные модуляции сумели придать голосу Реда странный чувственный смысл.

— В отличие от прежних времен я стараюсь сначала думать, а лишь потом действовать, — хриплым голосом отозвалась Кэтрин.

Для него это было развлечением, возможностью наблюдать за страданиями одного из членов семейства Келвей. Ред никогда не пытался скрыть своей неприязни к их семье, и она не думала, что он сделает для нее исключение.

— Жаль, я всегда считал твою непосредственность очень симпатичной. Видимо, Карл способствовал развитию корыстных черт твоего характера. Возникает ужасная мысль, крошка, ты все больше становишься похожей на свою мать…

Она бесстрастно слушала его. Странно, что в такой тяжелый момент Кэтрин пришлось обратиться именно к Реду. Нельзя было даже назвать это "хватанием за соломинку", потому что с Редом она никогда не могла быть уверенной, потопит он ее или поможет выплыть; его побуждения оставались для нее всегда тайной, хотя она и знала его всю жизнь. "Явный признак душевного неблагополучия, — подумала она с усмешкой, — искать общества такого человека". Может быть, броситься в объятия матери и поделиться с ней своими невзгодами? На самом деле она никогда так не поступала: всегда существовала вероятность испортить материнское платье или прическу. Что же ей делать? Разорвать помолвку?.. Одна эта мысль вызвала горькую усмешку. Мать посчитает это верхом безумия, каковы бы ни были причины: что скажут окружающие?!

— Смешно?

Кэтрин почти призналась ему в своих мыслях; он мог оценить шутку по достоинству. "Приличия должны быть соблюдены любой ценой!" — вот мнение ее матери.

— А что мне остается? — предположила она, широко разводя руки. — В конце концов, твой приезд не будет бесполезным. Подумай о скандале, который разразится, когда я заявлю, что свадьба не состоится! Вот ты и развлечешься!

Ред уселся на поваленное дерево, и она вдруг осознала, что убежала на самый берег реки; огни дома сверкали сквозь деревья.