Ярко-синий «шевроле» стремительно несся прочь от шумного аэропорта Пуэбло в самое сердце штата Колорадо, туда, где сквозь легкую утреннюю дымку угадывались величественные очертания Скалистых гор. После утомительного перелета просторный звуконепроницаемый салон, в котором витал едва уловимый свежий аромат вербены, казался средоточием уюта. Найджел Виттерс с наслаждением откинулся на кожаное сиденье светло-песочного цвета и, прикрыв глаза, улыбнулся своим мыслям.

У Найджела были все основания гордиться собой. Его, молодого нью-йоркского археолога, пригласил погостить в собственном доме светило археологии, ученый с мировым именем Джеймс Эдвардсон. Найджел перелистал все каталоги, перелопатил массу публикаций, имевших какое-либо отношение к профессору Джеймсу Эдвардсону, но так и не смог выяснить, кто еще из молодых ученых удостаивался подобной чести. Значит, он, Найджел Виттерс, подающий надежды, но почти никому не известный исследователь, первый и на данный момент единственный счастливчик. Это ли не веха на пути к головокружительной научной карьере.

Джеймс Эдвардсон пригласил Найджела в гости в весьма старомодной манере. Найджел был немало удивлен, получив по почте письмо, написанное от руки изящным четким почерком. Профессор предлагал Найджелу провести несколько недель в своих скромных владениях и выражал надежду, что талантливому молодому ученому будет небезынтересно ознакомиться с некоторыми неопубликованными работами его покорного слуги.

Все это, безусловно, льстило самолюбию Найджела, однако более всего прочего молодого человека изумил адрес, указанный в самом конце письма, после постскриптума. Штат Колорадо, усадьба «Колокольчики», в нескольких милях к западу от Пуэбло. Именно так мировой знаменитости угодно было обозначить место своего проживания. Что ж, не исключено, что «к западу от Пуэбло» буквально все и каждый знают, где находится усадьба «Колокольчики»…

Найджел открыл глаза и, взглянув на аккуратно подстриженный затылок шофера, вновь улыбнулся. Ему вспомнилось, как сильно он растерялся, оказавшись в здании аэропорта Пуэбло. Ведь только теперь Найджел осознал, что понятия не имеет, кто именно его встретит и как этот самый встречающий и сам Найджел друг друга узнают. Он не удосужился уточнить эту деталь в предварительном телефонном разговоре, когда мистер Эдвардсон вскользь затронул эту тему. Ох уж эта пресловутая рассеянность ученых!

Однако долго предаваться отчаянию Найджелу не пришлось. Едва он вышел из здания аэропорта, растерянно озираясь, как к нему подошел довольно высокий темноволосый человек в темно-синем костюме.

— Мистер Найджел Виттерс?

Найджел с облегчением кивнул. Незнакомец представился шофером Джеймса Эдвардсона и, взяв из рук Найджела дорожную сумку, повел его к удобно припаркованному автомобилю.

— Как вы меня узнали? — Найджел не смог сдержать любопытства.

— Мистер Эдвардсон показал мне вашу фотографию, — коротко отозвался его спутник.

Должно быть, у профессора Эдвардсона вышколенные слуги. И неразговорчивые. Во всяком случае, больше они с шофером не перемолвились ни единым словом. Найджелу невольно вспомнилась словоохотливость нью-йоркских таксистов.

За своими мыслями Найджел и не заметил, как «шевроле» остановился посреди небольшой аллеи, образованной раскидистыми тополями. Молодой человек слегка вздрогнул и изумленно вскинул голову, услышав:

— Добро пожаловать в усадьбу «Колокольчики», мистер Виттерс.

Так мог бы обратиться к нему робот, ведь в голосе отсутствовала хоть сколько-нибудь различимая эмоциональная окраска. Приглашение звучало вежливо и бесстрастно.

Нет, конечно же это не робот. Найджел, едва сдерживая улыбку, выбрался из машины и, с наслаждением разминая ноги, обернулся к шоферу.

— Благодарю вас.

Шофер, на мгновение замерев и вытянувшись по стойке смирно, ответил коротким энергичным наклоном головы и принялся расторопно извлекать багаж Найджела, состоявший из дорожной сумки и небольшого чемодана.

Найджел, изумленно озираясь, направился вслед за шофером к витой чугунной калитке, которую он вначале не заметил среди тополей и зарослей живой изгороди. Оказывается, то, что он принял за аллею, оказалось восточной стороной той самой усадьбы, где Найджелу предстояло гостить несколько недель. Должно быть, это и в самом деле примечательное место. Во всяком случае, размеры участка впечатляли.

Едва оказавшись за калиткой, Найджел воочию убедился, что нет никакого смысла спрашивать, благодаря чему усадьба получила столь романтичное название. Весь участок, окруженный с четырех сторон шеренгой тополей, буквально переливался всеми оттенками синего и лилового. Великолепный громадный ковер из колокольчиков. Однако приглядевшись, Найджел понял, что цветы растут вовсе не как попало, а чередуясь в строгой цветовой последовательности. Ровный ряд одного лишь густо-лилового оттенка, следующий чуть светлее и так далее. Должно быть, садовник тоже вышколенный. И специализируется исключительно на колокольчиках.

И все же общее впечатление от усадьбы было великолепное. В самой глубине находился дом, насколько мог судить Найджел, довольно вместительный, если не сказать огромный. Белоснежный особняк был расположен под небольшим углом к калитке и издали производил впечатление огромного куска старинного мрамора.

Древний полуразрушенный дворец посреди заросшей колокольчиками лужайки, к которой со всех сторон вплотную подступает лес. Мастерски воссозданный кусочек античной эпохи. Бесспорно, у хозяина усадьбы превосходный, хотя и несколько своеобразный вкус. Неизбежная дань профессии.

Сам же хозяин этой великолепной усадьбы стремительно шел навстречу гостю по усыпанной гравием дорожке. Ошибиться было невозможно — Джеймс Эдвардсон выглядел в точности так же, как на многочисленных фотографиях во всевозможных научных изданиях. Его седая шевелюра и аккуратная окладистая борода казались белоснежными. Серо-голубые глаза приветливо улыбались, хотя взгляд их был цепким и изучающим. Взгляд исследователя, от которого не ускользнет ни единая мелочь.

— Очень рад вас видеть в своем доме! — Низкий и удивительно мягкий голос буквально окутал Найджела.

Они обменялись рукопожатиями, и Джеймс Эдвардсон, приобняв Найджела, повел его к дому. Найджел почувствовал себя удивительно свободно. Так мог бы встретить его старый друг. Или отец. Эта внезапная мысль позабавила Найджела.

Они уже поднимались по широким каменным ступеням крыльца, когда массивная дверь распахнулась и на террасу вышла девушка. Несколько мгновений она стояла неподвижно и молча смотрела на подходивших мужчин.

— Познакомьтесь с моей юной эллинкой! — весело заявил седовласый профессор.

Найджел слегка смутился — это загадочное представление ничего не объясняло. Девушка действительно выглядела очень юной. На вид ей было не больше семнадцати. А может, и меньше. Кто она такая и кем приходится почтенному ученому? В следующую минуту радушный хозяин рассеял эту таинственность:

— Найджел, позвольте представить вам мою дочь Мелинду.

Ну конечно! Вот теперь все встало на свои места. Найджел поклонился девушке со всей учтивостью, на какую был способен.

— Очень рад познакомиться, мисс Мелинда! — сказал он, сопроводив свои слова лучезарной улыбкой.

Однако девушка в ответ не улыбнулась и не сказала ни слова, хотя и смотрела на Найджела в упор. В эту секунду Найджелу и впрямь почудилось, что он видит перед собой не современную американскую девушку-подростка, а невесть как занесенную из глуби веков жительницу Древней Эллады.

В ее лице действительно было что-то нездешнее, какое-то не поддающееся определению очарование. Может, виной тому были безукоризненно правильные черты или аристократический овал лица. Но скорее всего, подобное впечатление производил пристальный взгляд девушки, странным образом сочетавший девичью, почти детскую наивность с какой-то непонятной печалью. Под стать облику Мелинды было и платье — свободного кроя, из струящейся светлой ткани, схваченное у талии серебристым крученым шнурком.