— Слушаюсь! — отсалютовал Дуэйн и отправился выполнять распоряжение своей возлюбленной.

— Олли, милая, это я, привет!

— О, Дуэйн, я так скучала, дорогой, — радостно проворковала Оливия. — Как ты добрался? Как прошел день рождения?

— Все прекрасно. Только мама страшно расстроилась, что ты не приехала.

— Правда? А откуда она…

— От Марси, естественно, — не дослушав вопроса, ответил Дуэйн. — Моя драгоценная сестрица в ярких красках расписала и свой проклятый звонок, и уж тем более мой.

— Вот ужас-то! — засмеялась она. — Позор, просто позор!

— Да еще какой! — весело подтвердил Дуэйн. — Я, известный холостяк, и попался на удочку, да еще с такой легкостью. Но, как можно было устоять перед самой очаровательной на свете женщиной, к тому же, еще знаменитой и состоятельной. С собственным процветающим ранчо.

— Оно принадлежит мне только благодаря твоим усилиям, Дуэйн, — напомнила Оливия.

— Брось, не болтай ерунды. Я не сделал решительно ничего выходящего за пределы обычной юридической практики, поступил так, как и любой другой адвокат на моем месте. Ох, девочка моя дорогая, — изменившимся тоном прибавил он, — всего-то полдня тебя не видел, а так соскучился! — И вздохнул.

— Я тоже, — шепнула она в ответ. — Когда ты снова приедешь, милый?

— Боюсь, раньше уик-энда не получится, — неуверенно сказал Дуэйн. — Работы много. Мне и так придется оставаться допоздна, чтобы наверстать пропущенные дни.

— Ну что ж… — Оливия постаралась скрыть свое разочарование, чтобы не огорчать его и не выглядеть назойливой или истерично-ревнивой. — В конце концов, до него всего два дня. И у меня тоже накопилось немало дел. Выставка уже в ноябре, а у меня всего три картины закончено…

— Олли, малышка, я буду очень скучать по тебе. Два дня кажутся целой вечностью.

— Это только сейчас, — внешне легко ответила она. — А завтра погрузишься в дела и даже не заметишь…

— Знаешь, я всю жизнь верил в трудотерапию, но теперь сильно сомневаюсь в ее целительной силе. Что ж, посмотрим, помогает ли работа отключиться от любви так же, как от всего остального. А что касается дел, так мне уже сегодня предстоит встреча.

— Так поздно? — изумилась молодая женщина, кинув взгляд на часы, показывающие почти половину одиннадцатого.

— Да. Я в одиннадцать встречаюсь с Максом Максвеллом. Это детектив, который помог разобраться с Присциллой и Эндрю. Он оставил мне не меньше полудюжины сообщений на автоответчике. Похоже, узнал еще что-то немаловажное. По крайней мере, я надеюсь на это.

— Да, кстати, мы с тобой так до сих пор и не обговорили финансовую сторону этого дела, — вдруг вспомнила Оливия. — И я пока не получила счета за тот договор.

— Не волнуйся. В нашей фирме счета обычно высылают по понедельникам, после подведения итогов предыдущей недели. Так что ты свой получишь, скорее всего, во вторник. А остальное… — Дуэйн усмехнулся. — Остальное, думаю, я возьму из твоего приданого. — Она промолчала, решив не развивать пока эту тему. — Да, и еще, Олли. Я был бы признателен, если бы ты приютила пока моего бродягу в своем гараже. А то еще один такой ливень не пойдет ему на пользу.

Оливия засмеялась.

— Не волнуйся. Я уже разговаривала с Джеком Родни — это владелец автомастерской, который забрал твой «линкольн». Он сказал, что к завтрашнему дню приведет его в порядок. Там нет никаких серьезных неполадок. Просто что-то отсырело. Конечно, он побудет пока в гараже. На самом почетном месте. — И она счастливо засмеялась.

— Спасибо, дорогая. А сейчас извини, но мне пора. Такси уже ждет. Позвоню завтра, хорошо? Спи спокойно, любимая.

— Я буду скучать, Дуэйн. И ждать твоего звонка. Целую тебя. А теперь иди.

Молодая женщина решительно опустила трубку на рычаг и вздохнула. Два долгих дня и две еще более долгих ночи — холодных и одиноких, без него. Как грустно, как невыносимо, нестерпимо грустно…

Почему она отказалась поехать с ним? До каких пор будет позволять отвратительному страху править ее жизнью? Пора уже забыть об Эндрю, о том, что он с ней сделал. Не все мужчины такие, вернее почти все не такие. Подлецов и обманщиков вроде Уоррена — единицы. Порядочных людей, благородных, относящихся к женщине с уважением, а не как к домашнему животному, — большинство.

Отныне все в ее жизни пойдет по-новому. И она примет предложение Дуэйна. Потому что любит его, потому что верит ему и в него, потому что хочет наконец-то иметь детей. Рыжеволосого сорванца-мальчишку и зеленоглазую девочку с кудряшками.

Оливия прижала руки к животу, потрясенная внезапной мыслью: а может быть, она уже беременна? Вполне возможно, почему бы и нет? Ведь они были близки уже много раз, и никогда не предохранялись…

Господи, неужели ей наконец-то повезло? Неужели теперь сбудется самая большая и заветная мечта? И у нее будет все, что необходимо женщине для счастья, — боготворящий ее муж, красивые здоровые дети, любимая работа и прекрасный дом…

— Спасибо тебе, Дуэйн, — прошептала Оливия, свертываясь клубочком в своей постели и крепко прижимая к себе согревающую душу надежду.

Полтора дня пролетели как на крыльях. Она вставала рано утром, хватала этюдник, кисти и отправлялась по окрестностям — писать и заодно присматривать места, куда повезет Дуэйна на пикник. Погода стояла ясная и настолько безмятежная, что казалось, будто яростной бури не было и в помине. И таким же безмятежным было ее настроение.

Вернувшись домой перекусить, она застала там миссис Грейнджер.

— Мисс Олли! — воскликнула кухарка, едва завидев ее. — Похоже, вам ненастье пошло на пользу. Вы расцвели, как роза за то время, что я вас не видела.

— Миссис Грейнджер, — нетерпеливо отозвалась она, — надеюсь, вы уже успели что-нибудь приготовить? Я просто умираю с голоду.

— Господи, да что это с вами, милочка? Всю прошлую неделю едва прикасались к еде, а сейчас вон как. Неужто влюбились, а? В кого бы это? Уж не в того ли рыжего молодого человека, что приезжал к вам недавно? Который еще нахваливал мой пирог? — тут же догадалась кухарка.

— Да полно вам, миссис Грейнджер, смущать несчастную одинокую женщину, — засмеялась Оливия. — Лучше подумайте, чем накормить его, чтобы поддержать свою репутацию. Он прибудет завтра, в крайнем случае, в субботу утром.

— За меня не волнуйтесь, все сделаю на высшем уровне. А он долго пробудет-то, мисс Олли?

— Весь уик-энд, — радостно ответила та, продолжая смеяться.

— Ага. В таком случае мне лучше сразу приступить к делу. Я наготовлю всего на три дня и оставлю в холодильнике, идет? Потому что мне надо к сестре съездить. Она звонила на днях, говорит, чувствует себя неважно.

Оливия проницательно глянула на пожилую женщину.

— Ой, миссис Грейнджер, по-моему, вы придумываете! Мы с вами знакомы почти два года, и я впервые слышу, что у вас есть сестра. Признавайтесь-ка, вы это только что сочинили?

— Да за кого вы меня принимаете, мисс Олли? — притворно возмутилась та. — Джемма старше меня на восемь лет и живет в Орегоне, на ферме. Конечно, мы с ней нечасто общаемся, но коль скоро уж она позвонила… — Миссис Грейнджер замолчала, не желая развивать тему.

Джемма Страйк действительно была старше и жила на ферме, но она и не думала звонить. Сестры не общались последние десять лет после того, как старшая обвинила, ныне покойного Боба Грейнджера в неподобающем интересе к своей особе. Эмма же — миссис Грейнджер — даже не подумала принять ее слова всерьез, а припомнила сестре несколько аналогичных случаев и заявила, что измышление подобных бредней — характерная черта, свойственная всем старым девам.

— Кстати, мисс Олли, надеюсь, вы не будете возражать, если я и Томми с собой возьму. Джемма очень просила привезти и его. Говорит, соскучилась по единственному племяннику.

Оливия молча, кивнула. Намерения миссис Грейнджер были настолько очевидными, что дальнейшие обсуждения казались излишними. Ей вдруг пришло в голову, что окружающие временами смотрели на нее с жалостью — на нее, известную художницу, вполне состоятельную женщину, дающую им работу. И все потому, что ей уже тридцать три, а она одна на всем белом свете.