— Здравствуйте, — сказала Мардж, стоя на пороге комнаты и не решаясь пройти дальше. — Мы с вами договаривались о встрече.

— В котором часу вы должны были прийти? — услышала Мардж глухой мужской голос и повернула голову.

У шкафа, занимавшего всю правую от окна стену, стоял мужчина и, вытянув руки, рылся на верхних полках. К вошедшей в комнату Мардж он даже не повернулся.

— В девять.

— А сейчас, между прочим, семь минут десятого, — буркнул мужчина, продолжая заниматься своим делом.

Мардж переступила с ноги на ногу.

— Я никак не могла найти ваш дом, — оправдываясь и от этого запинаясь, объяснила она.

— Терпеть не могу, когда приходится иметь дело с непунктуальными людьми, — резко сказал мужчина и, достав с верхней полки шкафа черную папку, повернулся к Мардж. — Как вас зовут? — спросил он, глядя ей в лицо.

— Мардж Хопкинс.

Из-за переизбытка солнца в комнате Мардж никак не могла рассмотреть мужчину, и от этого ей было неуютно.

Мужчина хмыкнул и отвернулся.

— Мардж Хопкинс, — повторил он ее имя медленно, чуть ли не по слогам, словно пробуя его на вкус. — Ну что ж, проходите. — Он, даже не взглянув на Мардж, прошел к столу и уселся в кресло с высокой спинкой. — Проходите, — повторил он резко.

Мардж села напротив него. Грубые, неучтивые люди всегда ввергали Мардж в некоторый ступор. В присутствии их она робела и терялась, начинала чувствовать себя незащищенной и от этого злилась и на хамов, позволяющих пренебрежительное к ней отношение, и на себя, не умеющую дать подобающий отпор. Вот в таком состоянии она находилась и сейчас: сидела, опустив глаза, не смея посмотреть в лицо мужчине, и злилась. А детектив, не стесняясь и не произнося ни слова, разглядывал ее. Мардж кожей чувствовала, как его взгляд перемещается от ее макушки до талии и обратно. Она была уверена, что с такой же бесцеремонностью взгляд прошелся бы и по бедрам и ногам, если бы эти части тела не были скрыты столом.

Наконец ей это надоело, и она, сжав под столом кулаки, произнесла:

— Может, приступим к делу? Я бы хотела узнать, поможете вы мне или нет.

Он продолжал молчать. Тогда Мардж подняла глаза на сидящего напротив детектива, готовая сказать ему, что она думает о его неучтивости, и застыла в изумлении. Потом мотнула головой и зажмурилась, надеясь, что наваждение исчезнет. Но, открыв глаза, Мардж увидела, что оно никуда не исчезло. Наваждение сидело и улыбалось во весь рот.

— Ну что, узнала? — произнесло оно вполне нормальным, приветливым голосом. — А я уж подумал, что у малышки Мардж отшибло память.

— Джефри, Джефри Уайт, ну конечно же, — прошептала Мардж. — Как же я сразу не догадалась?

Перед Мардж сидело никакое не наваждение, а Джефри Уайт собственной персоной. Джефри Уайт — ее сосед по Филипсбургу, первая ее любовь, первая ее ошибка, человек, с которым она сейчас хотела бы встретиться меньше всего. А если честно, то было бы лучше, если бы его вообще не существовало в этом мире.

— Извини, что отняла твое драгоценное время, — быстро проговорила Мардж и поднялась со стула. — Не буду врать, что мне было приятно с тобой встретиться.

— Знаешь, я тоже тебя сюда не звал, — буркнул Джефри.

— Я пришла не к тебе. Мне нужен был частный детектив, и я не виновата, что на его месте оказался ты.

— Частный детектив, говоришь? — хихикнул Джефри. — Ничего удивительного, что тебе нужен частный детектив. Ты всегда умела попадать в дерьмовые ситуации. Дар у тебя такой, Мардж. Всегда попадать в ситуации, из которых сама ты не можешь найти выхода.

— А у тебя дар — унижать и оскорблять людей, — парировала она и, гордо развернувшись, направилась к двери.

Нажимая на ручку двери, Мардж услышала:

— Зря уходишь, я бы тебе по знакомству и скидку сделал. А то услуги частных детективов дорого стоят. Разоришься.

В ответ Мардж, не поворачиваясь, сказала:

— Иметь с тобой дело? Да никогда.

И, громко хлопнув дверью, вышла из комнаты, быстро пересекла захламленную приемную, чуть ли не бегом, словно боясь, что Джефри пустится за ней вдогонку, миновала длинный коридор, сбежала по лестнице и выскочила на улицу. В одно мгновение перебежав двор, она оглянулась и увидела, что Джефри стоит у окна и смотрит на нее.

— Да никогда! — неизвестно кому сказала она и, распрямив спину и ужасно боясь споткнуться под взглядом Джефри, зашагала прочь от этого старого, запущенного дома.

Но ее решимости хватило ненадолго. Отойдя не далее чем на четверть мили, Мардж остановилась. Спешащие мимо люди неучтиво толкали погруженную в мысли девушку, а она этого даже не замечала. Она часто не замечала ничего вокруг, когда голова была занята принятием важного решения. Зато во время обдумывания Мардж любила тереть ладонью лоб и разговаривать вслух.

Вот и сейчас она стояла посреди тротуара и бормотала:

— И что я умчалась сломя голову? Подумаешь, встретила Джефри! Совершенно не обязательно принимать близко к сердцу нашу встречу. Я не собираюсь иметь с ним никаких отношений, кроме деловых. А Джефри, вполне возможно, неплохой детектив и сможет мне помочь. Во всяком случае, в детстве ему удавалось отгадывать загадки лучше всех ребят на нашей улице. Думаю, что с тех пор он не растерял своих способностей. Да и материальный вопрос меня интересует. Вон какую цену заломила секретарша одного из детективов. Так что встреча с Джефри для меня скорее удача, чем несчастье.

Не успев закончить свою тираду, Мардж повернулась и направилась обратно к дому, откуда только что так быстро бежала.

С силой толкнув дверь, Мардж решительно вошла в кабинет и сразу же, не дожидаясь приглашения, проследовала к столу. Шлепнувшись на стул и закинув ногу на ногу, она сказала:

— И, пожалуйста, ничего не думай и не воображай, я просто не знаю, к кому еще обратиться за помощью. А мне она очень нужна.

— А я ничего и не думаю, — серьезно сказал Джефри, и Мардж заметила, как дернулась его верхняя губа. — Я — частный детектив, а ты — моя клиентка. Что другое я могу думать?

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а потом почти одновременно отвели глаза.

— Итак, что у тебя за проблема? — спросил Джефри и, взяв ручку и пододвинув к себе блокнот, приготовился слушать рассказ Мардж.

После того как прошел первый шок от неожиданной встречи, Мардж смогла более внимательно рассмотреть Джефри. Они не виделись почти десять лет, и с тех пор Джефри сильно изменился. Нет, не постарел, конечно. О какой старости можно говорить, если ему едва перевалило за тридцать? Применительно к Джефри, скорее всего, подошло бы слово «поистерся». Мардж долго искала в уме это слово, а когда нашла, то обрадовалась.

Да, жизнь его потерла. Пропал задорный, немного наглый блеск в глазах. Они сейчас смотрели серьезно, без улыбки. Отяжелевшие верхние веки усиливали ощущение, что этот человек очень устал или не спал несколько ночей. На щеках двухдневная щетина, губы плотно сжаты. И даже когда Джефри улыбается, он почти не размыкает их. Волосы взлохмачены и отросли. Сразу видно, что парикмахерские частный детектив Уайт обходит стороной.

Одет небрежно, из-под джемпера выглядывает рубашка, которой не мешало бы отправиться в стирку. Да и сам джемпер, по всей видимости, носят много дней подряд — рукава на локтях вытянуты, на груди пятно неясного происхождения.

И трясущиеся руки. Вот это больше всего испугало Мардж. Трясущиеся руки — первый признак пристрастия человека к алкоголю. Неужели Джефри так опустился? Мардж вспомнила старого мистера Уайта, отца Джефри, вечно пьяного и ужасно злого. Она его очень боялась и старалась не попадаться ему на глаза. Вспомнила и Джефри, который, крепко сжимая кулаки, стоял перед своим отцом и кричал ему в лицо: «Я никогда таким не буду, никогда!». А мистер Уайт криво улыбался и, еле ворочая языком, говорил: «Никогда не зарекайся, сынок. Никто не знает, как сложится его жизнь».

Неужели Джефри не сдержал слово? Неужели жизнь сломила его?