Машина подъехала к кварталу роскошных квартир. Адам помог Лоури выйти из машины. Когда они шли к дому и поднимались на лифте, он обнимал ее за плечи. В напряженном молчании они вышли в холл на четвертом этаже, затем инспектор позвонил в одну из четырех квартир, выходивших в холл. Дверь им открыл мужчина с расстроенным, осунувшимся лицом. Инспектор Кокс предъявил удостоверение и представил своих спутников.

— Меня зовут Чарльз Блэнчард, — сказал мужчина, проводя их в комфортабельную гостиную, окна которой выходили на ухоженный парк. — Я бы хотел кое-что объяснить, прежде чем вы увидите ребенка. Клянусь, девочка в полном порядке. — Он переводил отчаянный взгляд потухших глаз с Лоури на Адама. — Я не могу даже сказать вам, как я огорчен всем этим. Я сам до сих пор не верю в то, что случилось, мне даже трудно представить, какую боль вы испытали. Я только что приехал, чтобы забрать мать к себе домой на Рождество. Вчера я видел фотографию пропавшего ребенка по телевидению. Представьте себе мой ужас, когда мать вручила мне этого самого ребенка, сказав, что нашла самый лучший подарок на Рождество для меня и моей жены.

— Пожалуйста, мистер Блэнчард, не мучайте меня, — перебила его Лоури, которая уже была не в состоянии ждать ни минуты. — Где мой ребенок?

— Я вас сейчас к ней отведу, — быстро сказал Чарльз Блэнчард с виноватым видом. — Она заснула, и я попросил соседку посидеть с ней, пока я договаривался насчет моей матери — она в невменяемом состоянии. Ее забирают в больницу. Ее доктор поехал с ней, и я тоже поеду туда, когда мы все здесь уладим. Простите, но для меня последние два часа тоже были адом. Сюда, пожалуйста.

Адам стиснул руку Лоури. Они прошли вслед за Чарльзом Блэнчардом в небольшую комнату, где на кушетке сидела пожилая женщина. Увидев их, она быстро встала, и от ее неловкого движения ребенок, спящий на кушетке, проснулся. Маленькая девочка раскрыла распухшие глазки, которые зажглись, как звездочки, при виде матери.

— Мам-мам-мам-мам! — закричала Розин, протягивая ручки, и Лоури подхватила ее в свои объятия.

Она прижалась щекой к маленькой горячей щечке, не в силах поверить в свое счастье. И тогда руки Адама сомкнулись вокруг нее с дочкой, как бы окончательно подтверждая, что все это происходит на самом деле и что кошмар кончился.

Только поздно вечером Розин наконец угомонилась и уснула в своей кроватке. К тому времени Лоури уже обзвонила всех близких, чтобы сообщить им счастливую новость, и дала интервью программе «Новостей» местного телевидения, а, также ловкому молодому репортеру из газеты «Пеннингтон уикли кроникл».

— Выйдет только на следующей неделе, — весело сказал юноша, — но все равно это отличные новости. Как раз для праздничного выпуска.

Фрэн, Дженни и Кей наконец отправились домой на такси, все трое в приподнятом настроении и опьяненные — скорее радостью и усталостью, чем шампанским, которое Адам купил, чтобы отметить возвращение Розин.

Малышка на удивление быстро оправилась от своего приключения, о котором напоминала только появившаяся у нее привычка время от времени забираться к матери на руки, обнимая ее за шею. На осторожные знаки внимания Адама она отвечала с таким кокетливым энтузиазмом, что он даже смущался и терялся, и это было очень смешно видеть. К тому моменту, как ее дочь, уже поиграв со всеми своими любимыми игрушками, была уложена в постель, Лоури падала с ног от усталости. Когда наконец в квартире стало тихо и они с Адамом остались одни, она бессильно опустилась на диван.

Адам взглянул на часы.

— Боже, двенадцатый час! Мне, наверное, пора идти…

— Ты ведь не поедешь в Лондон так поздно? — с тревогой спросила Лоури. — Ты ничего не ел, и мы пили шампанское…

— Только один бокал, Лоури, — резко ответил он, не глядя на нее, — и у меня ведь нет другого выхода. Не забудь, что сегодня Сочельник. В гостинице мест не найдешь.

— Но ты можешь остаться здесь! В комнате Розин есть кровать. Я лягу там, а ты ложись у меня в спальне. — Лоури с мольбой протянула к нему руки, вдруг осознав, что не может вынести даже мысли о том, чтобы остаться сейчас одной. — Ты не смог бы поехать в Лондон завтра утром? Пожалуйста! Ты успеешь приехать к своей матери как раз к ленчу.

Адам посмотрел на нее долгим, напряженным взглядом.

— В чем дело, Лоури? Ты нуждаешься в моем обществе или просто не хочешь оставаться одна после того, что пережила?

— И то и другое, — честно ответила она и улыбнулась молящей улыбкой. — Теперь, когда наши планы на праздники изменились, я подумала, что, может быть, ты захочешь посмотреть, как Розин утром откроет свой чулок с подарками перед тем, как мы уедем.

— В противоположных направлениях, — без выражения сказал Адам и протянул руку, чтобы повернуть к себе ее лицо. — Значит ли это, что ты изменила ко мне отношение, Лоури?

— В том, что касается тебя и Розин, да.

— Но не более того?

Лоури посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, мое отношение к тебе не изменилось.

— Ты хочешь сказать, что все еще ненавидишь меня? — продолжал допытываться он.

— Ты знаешь, что это не так.

— Откуда мне знать!

Они молча смотрели друг на друга, и тогда Лоури поборола свою гордость и сказала:

— Пожалуйста, Адам, останься. Я не могу оставаться сегодня одна. Мне необходимо говорить с кем-нибудь, пока это кошмарное чувство беспомощности если не исчезнет, то хотя бы ослабнет.

Он невесело улыбнулся.

— Ты честна со мной.

— Ты накупил столько еды, а мы почти ничего не съели. И шампанское еще осталось. Давай вместе отпразднуем возвращение Рози.

— Когда ты так просишь, как я могу отказать тебе?

Лоури улыбнулась ему с благодарностью.

— Ты прислушивайся, не заплачет ли Розин, а я пойду на кухню, что-нибудь приготовлю.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Я лучше сама…

— Как обычно! — неодобрительно хмыкнул он.

Лоури торопливо ушла на кухню и закрыла за собой дверь, чтобы не видеть этих спрашивающих глаз, которые так часто преследовали ее во сне все эти долгие годы, наполненные одиночеством месяцы после их разрыва.

Через полчаса она позвала его к маленькому столику, на который положила клетчатую скатерть и поставила красные свечи в блюдцах. Она сварила рис, приготовила томатный соус и поставила на стол свой любимый сыр. Увидев все это, Адам одобрительно прокомментировал:

— Впечатляет, да еще как быстро!

— Я старалась, чтобы тебе понравилось, — серьезно сказала она.

— Не всегда… — начал он, но остановился и вскинул руку в знак извинения. — Извини, давай забудем сегодня о грустных моментах нашего прошлого и сосредоточимся только на более приятных сторонах наших отношений.

— Давай, — ответила она, не уверенная в том, что поступает правильно. Для нее одним из самых радостных и тщательно хранимых воспоминаний были моменты, проведенные с ним в постели. Эта мысль, очевидно, одновременно пришла и в голову Адаму, судя по тому, как краска выступила у него на скулах.

— Ужасно вкусно, — сказал он с полным ртом и улыбнулся, глядя на нее сквозь пламя свечей. — До этого момента я и не знал, что так сильно проголодался.

— Я тоже, — призналась она, и в течение некоторого времени они дружно жевали.

Немного позже, утолив самый острый голод, она вздохнула.

— Знаешь, мне так жалко ту бедную женщину.

— Миссис Блэнчард? — переспросил Адам и серьезно кивнул. — Я тебя понимаю. Она, несомненно, больной человек, и теперь, когда Розин дома, надо простить ее. Ведь ей казалось, что она дарит своему сыну и его жене тот самый подарок, о котором они больше всего мечтали.

— Бедняжка. Я так и вижу ее в той комнатке, где стояла кушетка и были все эти игрушки — прямо сердце разрывается от жалости!

У Блэнчарда, пока Лоури одевала Розин, Адам присутствовал при допросе. Чарльз Блэнчард рассказал, что у матери был нервный срыв, когда несколько месяцев назад умер его отец. Он был уверен что она уже вполне оправилась, и поэтому рассказал ей, что несколько недель тому назад у его жены случился выкидыш. Теперь он горько винил себя за это. Хотя у него уже было два здоровых сына, о чем с чувством облегчения узнала Лоури, он знал, что его мать мечтала о внучке, но ему и в голову не могло прийти, что она осуществит свои мечты столь ужасным способом.