— Я думала, в Вермонте нет особого шума и суеты, — сказала она.

— Без женщин там так и было бы, — владелец «мини-моука» криво усмехнулся.

— Похоже, женщины совсем заморочили вам голову. Тогда что же вы скажете в мой адрес? Впрочем, разве не вы сами распахнули передо мной дверь своей машины и предложили отправиться куда-нибудь пообедать? Или я должна расценить этот шаг как проявление особого мужества?

Джеймс так смутился, что, казалось, поблекла даже синева его глаз. Неожиданно изменившимся таинственным голосом он произнес:

— Вы другая.

Вот именно. Другая. Мысль о том, что она могла бы быть такой же, как все, — лишь частью общего стада, в котором одну овцу невозможно отличить от другой, просто ужасала. Нет, уж пусть лучше она будет думать о себе как о женщине уникальной. Очевидно, в его представлении все женщины казались не более чем однородными особями, которые только тем и занимались, что дружно, всем стадом гонялись за ним. Все, кроме Линды. Она к ним не принадлежала. Она была другая. Интересно, что думал о ней Джеймс?

— В каком смысле я другая? — спросила она своего спутника.

А тот отрешенно смотрел прямо перед собой на дорогу и долго-долго ничего не говорил. Затем покосился на Линду и, на миг перехватив ее взгляд, приглушенным голосом ответил:

— Не знаю, но попробую выяснить.

Виноват ли звук его голоса или непривычное выражение синих глаз, но неожиданно где-то в самой глубине ее существа шевельнулась легкая волна возбуждения, зажглась тайная яркая искорка. Она была женщиной-тайной, женщиной-загадкой. Во всяком случае, в воображении Джеймса. Сама Линда никогда не считала себя такой. Хотя, разумеется, приятно, когда кто-то так о тебе думает. Эта мысль просто пленяла. Она, Линда Барлоу, оказалась загадочной, пленительной женщиной. Как это льстило!

— Сьюзен, у меня к тебе большая просьба, — говорила Линда в телефонную трубку, сидя за своим письменным столом, на котором лежал кусок мангового пирога. Сьюзен была ее лучшей подругой. И женой владельца недвижимости, скупившего изрядную часть Манхэттена.

— Только скажи, какая, — раздался голос Сьюзен, которой можно было лишь позавидовать: ей по силам было исполнить почти любую просьбу, при желании даже сдвинуть горы. Единственное, что для этого требовалось, объяснила однажды Сьюзен, — время и оборудование, но и то и другое всегда можно приобрести за деньги.

— Ты когда-нибудь слышала о Джеймсе Феличчи? — спросила Линда.

— Джеймс Феличчи? Нет. А кто это?

— Он писатель. По его словам, работает в жанре приключений, международной интриги. Мы с ним соседи на острове.

— Симпатичный?

— Очень. — От Сьюзен можно было ничего не скрывать.

— Возраст?

— На вид — лет тридцать пять.

— Не женат?

— Утверждает, что его просто замучили многочисленные жены, любовницы, навязчивые подруги и еще Бог знает какие особи женского пола, — со смехом ответила Линда.

— Ты видела этих его женщин? Они с ним?

— О нет. Джеймс поселился здесь, чтобы скрыться от них. По крайней мере, так он говорит.

— Бедняжка. — В голосе Сьюзен прозвучали смешливые нотки. — А теперь, оказавшись в полном одиночестве, он вдруг захотел тебя, потому что на самом деле жить не может без женщин, какую бы головную боль они у него ни вызывали. Может, ты хочешь, чтобы я нашла для тебя порядочного и сильного мужчину, который взял бы над ним шефство?

— Сьюзен! — Линду разбирал смех. — Как мне повезло, что я знакома с тобой!

— Знаю, знаю. — Сьюзен глубоко вздохнула. — Я по натуре кошечка. Итак, что же от меня требуется?

— Будь добра, наведи справки в библиотеке — есть ли у них какие-нибудь его книги. Джеймс Феличчи. Запиши.

— И это все? — разочарованно протянула Сьюзен. Вероятно, она надеялась услышать от подруги более интригующую просьбу, исполнение которой могло бы скрасить ей день.

— Ага, все. Ах да, спасибо за книги. Дети в восторге от них.

— В следующий раз постарайся попросить меня о чем-то действительно стоящем.

— Например? — спросила Линда.

— Гм-м, даже не знаю. Ну, к примеру привезти масло из молока яка с Тибета.

Линда опять рассмеялась и сказала:

— Обязательно покопаюсь в своих кулинарных книгах и выясню рецепт, для которого требуется это масло.

— Сомневаюсь, что такой существует: этот тибетский продукт отвратительно воняет.

Джеймс навестил ее через два дня. Он пришел вечером, когда Линда смотрела по телевизору фильм пятидесятых годов. Все в картине было прекрасно: прически, костюмы, Кэри Грант. Да, в такого мужчину она могла бы влюбиться! Этот актер всегда был джентльменом.

— Мне хотелось бы взглянуть на вашу спальню, — официальным тоном произнес Джеймс, будто спрашивал у нее взаймы чашку сахарного песка.

— Простите? — Линда удивленно уставилась на соседа. Тот скрестил на груди руки и, нетерпеливо вздохнув, повторил:

— Я хотел бы взглянуть на вашу спальню. — Фраза прозвучала скорее как приказ, нежели просьба. — Если вы не возражаете, — добавил он.

Что за чушь нес этот безумец? Войти в дом к почти незнакомой женщине и попросить ее показать спальню! Разве нормальный человек способен на такое? Она выпрямилась, рассерженно взглянула на него и отчеканила:

— Возражаю. Довожу до вашего сведения: я смотрю фильм, а вы мне мешаете. Не вы ли заметили однажды, что не терпите, когда вам мешают?

— Но ведь вы же не работаете! — воскликнул незваный гость и негодующе выгнул брови. Затем мельком взглянул на экран. — Черно-белый?

— Фильм очень старый. — Она выключила телевизор.

— Не выключайте. Я не буду мешать вам. — Он вдруг сделался великодушным. — Просто пробегу по комнате, взгляну на все одним глазком и ничего не трону. Хочу посмотреть на ваш туалетный столик. — Сочинитель взмахнул рукой. — Ничего в личном плане, просто маленькое исследование.

— Проблемы с вдохновением? Пощадите. Что вы собираетесь обнаружить в моей спальне?

— Духи. — Он равнодушно пожал плечами.

— О, понимаю. Но почему бы просто не спросить о них у меня?

— Вы солжете, — тотчас ответил мужчина. И был в какой-то степени прав.

Закусив губу, Линда спросила:

— Вы уверены?

— Ну хорошо. Какие духи вы предпочитаете?

— Яд. — Она, не мигая, уставилась в его синие глаза. Вряд ли он захочет, чтобы его незабвенная Нора, которая вернула главного героя к жизни, пользовалась вместо духов ядом.

— Я был прав: вы солгали. — Писатель опять скрестил на груди руки. — Мне это знакомо.

— Если вы подыскиваете название для духов, то тут можно предложить множество вариантов: «Опиум», «Одержимость», «Страсть», «Обольщение», «Побег» — любые на ваше усмотрение.

— Какая одаренность! — Не дожидаясь приглашения, он уселся поудобнее на диван рядом с Линдой и повернулся к ней лицом. — А какие любите вы? — Несостоявшийся исследователь женской спальни глубоко втянул в себя воздух. — М-да, приятно. Что это за аромат?

— Мыла. — Мужчина сидел слишком близко от нее, чтобы она могла чувствовать себя комфортно. Линде было неловко даже от одной мысли, что, кроме кимоно, на ней больше ничего нет; перед приходом Джеймса она приняла душ, вымыла голову и сразу после фильма собиралась лечь спать.

— Понятно, — произнес Джеймс Феличчи и еще ближе придвинулся к Линде. Взяв ее руку, он нежно провел губами по внутренней стороне узкого запястья. — А во что вы, милая Линда, облачаетесь, когда выезжаете в гости, театр и т. д.?

От столь чувственного прикосновения мужских губ к ее коже сердце женщины рванулось и помчалось куда-то галопом. Надо высвободить руку из цепкого кольца его пальцев, надо оттолкнуть его прочь. Обязательно оттолкнуть, это уж определенно, причем оттолкнуть так, чтобы он слетел не только с дивана, но и с самого острова прямо в море. Странно, но какой беспомощной Линда вдруг себя почувствовала! Будто она оказалась во власти неведомых чар, впала в транс и теперь не могла даже пошевелиться. Ее завораживали эти синие глаза, этот мягкий, чувственный голос. Линда осознавала только одно: вот здесь, совсем рядом сидел сильный, сексуальный мужчина, и его губы скользили по внутренней поверхности ее руки, возбуждая сладостный трепет в теле.