После ее отъезда он не подавал о себе никаких вестей. Она делала все, чтобы он знал, где ее найти: приехав во Францию, отправила ему открытку; через две недели — еще одну; поздравила с днем рождения, с Рождеством. Но он ни разу не попытался с ней связаться. Ясно, что ему не было никакого дела до нее.

Нет, отдохнуть не получается. Слишком уж она расстроена. Лесли села, свесив ноги с кровати. Господи, и почему она не догадалась все уладить через своего бывшего адвоката? Но так поступают только трусы, напомнила она себе. Честнее встретиться с Хью лицом к лицу. Более того, ей просто необходимо увидеться с ним, дабы убедиться, что он ей теперь совершенно безразличен и ему больше нет места в ее сердце.

Она снова сняла телефонную трубку, огорченная тем, как сильно забилось ее бедное сердечко.

— «Темплтон, Гейдж энд Темплтон».

Лесли не узнала голос телефонистки. Наверное, новенькая.

— Я бы хотела поговорить с Хью Кэмпбеллом.

— Извините, но господин Кэмпбелл здесь больше не работает. Может быть, кто-то другой из наших юристов вас проконсультирует?

На какое-то мгновение Лесли просто лишилась дара речи. Где же Хью? Ей и в голову не могло прийти, что он когда-нибудь расстанется со своей драгоценной юридической фирмой «ТГТ», имеющей столь солидную репутацию. Уж не переехал ли он куда-нибудь? А может, с ним что-то случилось? Она почувствовала, что находится на грани истерики.

— Алло? Вы слушаете?

— Да, да. Извините. — Лесли попыталась овладеть собой. — Я должна переговорить лично с господином Кэмпбеллом. Вы не могли бы подсказать, как с ним связаться?

— Он недавно открыл собственную фирму. Подождите, пожалуйста, пока я найду его визитную карточку. — Немного погодя она продиктовала новый адрес и телефон Хью.

Поблагодарив за любезность, Лесли попыталась осмыслить полученную информацию. Для Хью карьера всегда была на первом месте. Окончив юридический факультет, он поставил перед собой совершенно определенную цель — попасть в качестве младшего юриста в одну из лучших фирм Далласа, а затем стать в ней полноправным партнером, причем непременно к тридцати пяти годам.

С первого дня работы в «ТГТ» фанатическая одержимость этой идеей стала поглощать все его внимание и энергию. Его рабочий день постоянно удлинялся, пока в конце концов он не стал выходить из дома, когда на часах еще не было шести, а возвращаться далеко за полночь. Пятидневная рабочая неделя постепенно превратилась в шестидневную, нередко захватывая и часть воскресенья.

Те немногие часы, что Хью проводил дома, он или отсыпался, или занимался с ней любовью. В конце концов, даже секс был принесен в жертву всепоглощающему честолюбию. Получилось так, что либо он чувствовал себя слишком утомленным, либо Лесли отказывала ему, оскорбленная тем, что, кроме как в постели, он вообще перестал уделять ей внимание.

В течение этого бесконечно длинного года, который она провела в Европе, у Лесли было достаточно времени, чтобы тщательно проанализировать их семейную жизнь. Она все больше и больше сожалела о своем поспешном отъезде. Но как бы Лесли ни раскаивалась, как бы ни укоряла себя за то, что рассталась с Хью подобным образом, она неизбежно приходила к одному и тому же печальному выводу: даже если бы она осталась, их брак был обречен. Слишком уж они разные.

Хью Кэмпбелл жил в строго упорядоченном мире, где все подчинялось определенной цели. Изысканные, прекрасно сшитые костюмы и аккуратно повязанные галстуки, туго накрахмаленные белые сорочки и неизменно до блеска начищенные туфли полностью отвечали его истинной сущности. Честолюбивый, стремящийся достичь командных высот в своей профессиональной деятельности, Хью и к организации своего быта относился с той же скрупулезностью, словно ему предстояло составить стратегический план развития компании на несколько лет.

Лесли по характеру была его прямой противоположностью. В ней жил дух вольного художника; платьям и туфлям на высоком каблуке она предпочитала футболки и джинсы и люто ненавидела всякую регламентацию, застывшие догмы и бессмысленные правила — словом, все, что мешало жить полной жизнью. В бесконечной текучке дел и забот у нее всегда находилось время для развлечений и удовольствий.

Поначалу Хью восхищался ее умением радоваться жизни, равно как она, в свою очередь, завидовала его дисциплинированности и организованности. Оба с уважением относились к несходству своих характеров, считая, что они как инь и ян — женское и мужское начала, — которые, сливаясь, образуют гармоничное целое.

Не будь они охвачены вихрем страсти, быть может, сумели бы еще до свадьбы разглядеть вполне предсказуемые и даже неизбежные между двумя столь разными людьми трения. И вместо того, чтобы мучить друг друга в течение целых пяти лет, они бы просто мирно разошлись и каждый пошел бы своей дорогой.

Конечно, и у них бывали счастливые минуты. Иногда… Ей вдруг вспомнилось, как они подолгу валялись в постели в воскресенье утром, как порой прыгали нагишом в бассейн и плескались в нем в тишине ночи, как вели неспешные беседы у камина. Чудесные часы, когда они принадлежали только друг другу. Но такое случалось все реже и реже, пока наконец и вовсе не прекратилось.

Лесли покачала головой. Какой смысл думать об этом сейчас? К чему терзать себя понапрасну? Все равно былого не воскресить.

Как ни крути, с какой стороны ни посмотри, а Лесли Бакстер и Хью Кэмпбелл никак не подходили друг другу. Они слишком внезапно влюбились, слишком быстро поженились, и страсть заглушила все доводы разума. Ей не следовало соединять свою жизнь с Хью, а теперь обстоятельства складывались так, что хочешь не хочешь, а их союз вот-вот станет достоянием прошлого.

Так все и будет, как только ты наконец дозвонишься, заключила она и решительно набрала номер.

— Юридическая контора Хью Кэмпбелла.

— Будьте добры господина Кэмпбелла.

— Простите, ваше имя и по какому вопросу вы бы хотели переговорить с господином Кэмпбеллом?

Хозяйский тон говорившей с ней женщины неприятно поразил Лесли, она насторожилась и тут же решила быть как можно более краткой.

— Я звоню по личному делу, — холодно ответила она и в ответ услышала легкий вздох неудовольствия.

— Я Серена Блейк, секретарь господина Кэмпбелла, — сухо сообщила женщина. — Сожалею, но у него сейчас совещание. Может быть, я смогу быть вам полезна?

— Боюсь, что нет.

— Мне очень жаль, но я не могу сейчас соединить вас с господином Кэмпбеллом. Оставьте свое имя и номер телефона, и он вам перезвонит. — Явный вызов в голосе секретарши только подлил масла в огонь, и Лесли с каким-то злорадством произнесла:

— Хорошо, тогда попросите господина Кэмпбелла позвонить миссис Кэмпбелл.

— Матери?

— Нет, жене.

Последовала долгая пауза.

— Жене?

— Да, жене. Он сможет застать меня… — И Лесли ясно и четко продиктовала номер телефона.

— Я передам ваше сообщение, миссис Кэмпбелл, — преувеличенно вежливо пообещала секретарша, однако ей не удалось скрыть раздражение и даже некоторое презрение в голосе, что означало, по-видимому: «И не мечтайте об этом, леди».

— Большое спасибо. — Лесли едва удержалась, чтобы не швырнуть телефонную трубку.

Правда, через минуту она уже сожалела о том, что вообще позвонила, как, впрочем, и о многом другом. Хотя удивляться тут, собственно, нечему: ее импульсивность всегда мешала ей. В самом начале их совместной жизни Хью только смеялся над ее порывистостью, говоря, что таковы все рыжеволосые. Он даже дал ей ласковое прозвище «мой фитилек». Однако со временем ее запальчивость перестала его забавлять.

Досадливо передернув плечами, Лесли собрала разбросанные по всей кровати деньги, косметику, прочую мелочь, запихнула их в сумочку и, захлопнув ее, бросила на стул, а сама прилегла. Несмотря на взбудораженные нервы, веки ее вскоре отяжелели, глаза стали слипаться, и она заснула.

— Так ты все-таки решила вернуться домой. — Голос Хью в телефонной трубке звучал сухо, по-деловому. Ни намека на прежнюю нежность, доверительность, чувственность, которые снились ей по ночам и по которым она мучительно скучала во время разлуки.