— Семь миллиардов, Франческа.

Она снова поглядела на памятку и прочла слова.

— Это слишком много, но я попытаюсь.

— Когда решишь, помести в автомобильном разделе «Коррьере делла сера» объявление: «Куплю „масерати“ 1947 года в хорошем состоянии». Дай номер абонементного ящика, но не пиши своего настоящего адреса. Я позвоню вечером того дня, когда выйдет это объявление.

Паоло жив, стучало в ее мозгу — какое облегчение! Она повернулась к Марко и принялась говорить что-то, затем умолка. Он помог ей встать, проводил в ванную; потом вернулся в гостиную, вынул кассету и вставил новую. Из ванной донеслись звуки: Франческу рвало.

Двадцать минут спустя, согласно записям наблюдателя Паскале, они прибыли обратно на Виа-Вентура. БМВ быстро подкатила к дому Бенини, мужчина и женщина выпрыгнули из нее и почти бегом бросились внутрь.

— Тиберий, — выдохнула Франческа, даже не успев сесть. — Они дали правильный ответ. Паоло в порядке.

Умберто щелкнул пальцами, веля Марко дать ему кассету, потом вставил ее в магнитофон и включил его.

Она на грани срыва, вдруг поняла Франческа: она сделала все, на что была способна, и теперь ее тело и разум вот-вот выйдут из повиновения.

— Пожалуйста, дайте мне выпить, — это был шепот, почти неслышный.

Умберто резко повернулся и сверкнул глазами, взмахнул рукой, призывая невестку к тишине.

— Простите, но я сейчас упаду в обморок.

— Тихо, — огрызнулся Умберто и сосредоточился на записи.

Хазлам встал, сделал два шага вдоль стола, перегнулся через плечо Умберто и нажал на кнопку «стоп».

— Где у вас бар? — Его голос был ровен и абсолютно спокоен.

Боже, подумал Марко, да по сравнению с ним связной похитителей Муссолини просто грудной младенец.

— Я принесу, — сказал он. Встал из-за стола и налил в рюмку коньяку; глянул на Хазлама, увидел, как тот кивнул головой, добавил еще и передал рюмку Франческе.

— Спасибо, Марко, — Франческа опорожнила рюмку и поставила ее на стол.

Хазлам кивнул, и Умберто снова включил запись.

Франческа держалась молодцом, подумал Хазлам: Франческа не забыла о памятке и использовала ее. Вот только…

Умберто выключил магнитофон и откинулся на спинку стула.

— Мои поздравления, Франческа. Она справилась блестяще. Не так ли, Хазлам? И что же вы предложите нам теперь? — Он понял, что зашел слишком далеко, что даже ему не стоило обращаться к консультанту просто по фамилии, говорить с ним таким тоном.

— Франческа справилась хорошо. — Голос Хазлама был по-прежнему спокоен. — Теперь нам надо изучить разговор, а потом решить, как реагировать на определенные детали. — Он перемотал пленку и запустил ее снова. — Сначала Франческа испугалась, чего и следовало ожидать. Но главное, что она взяла себя в руки и придерживалась сценария.

Впрочем, не совсем так — или сценарий был переписан.

— Давайте подведем итоги. Первое: ответ на наш вопрос был правильным, значит, Паоло жив. Второе: их требование осталось прежним, но это, как мы уже говорили, лишь стартовая цена. Третье: тоже согласно нашим ожиданиям, они объяснили, как с ними связаться. Теперь надо решить, какой будет наша начальная сумма.

— И какую вы предлагаете?

Ту, что и предлагал, подумал Хазлам.

— Средняя величина выкупа в настоящее время колеблется между 450 и 500 миллионами лир. — То есть между 180000 и 200000 фунтов. — Похитители знают это не хуже нас. Они попытаются сорвать больший куш, но будут готовы согласиться и на обычную сумму. Поэтому наша первая цена должна быть разумной, не слишком высокой и не слишком низкой. Мы также должны создать впечатление, что Франческе придется добывать эти деньги, или большую их часть, самостоятельно.

— Так сколько же? — Умберто был настойчив.

— Как я уже говорил на первой встрече, решать вам. Но я предлагаю сначала назвать сумму в пределах от ста пятидесяти до двухсот миллионов. — Между 60 000 и 80000 фунтов. — Это чуть меньше половины финальной суммы, так что у вас будет достаточно свободы.

— Двести семьдесят пять. — Бенини повернулся к остальным за одобрением.

Умберто уже обсудил это с Росси, подумал Хазлам; Умберто уже остановился на этой цифре. Сто десять тысяч фунтов, мелькнуло у него в голове.

— Двести семьдесят пять — это слишком много. Предложив столько, вы превысите ожидания похитителей. Они знают, что в конце концов вы заплатите вдвое, а то и втрое больше первой цены. Если сейчас вы предложите двести семьдесят пять миллионов, то в конце вам придется заплатить от шести до девяти миллионов, возможно, даже миллиард. — А миллиард — это 400 000 фунтов. — Такое предложение будет иметь и другие нежелательные последствия.

— Сегодня дать объявление уже не успеем, — подвел черту Умберто. — Значит, завтра.

Переговоры Витали с Муссолини и Паскале завершились в восемь тридцать. Он налил себе кофе, прослушал запись вечернего разговора, затем проанализировал заметки, сделанные им в последние дни, и список машин, составленный наблюдателем.

Все указывало на то, что семья или банк привлекли к делу консультанта, но все указывало также на то, что они не слушают его советов. Первое, что он должен был посоветовать им, — это скрыть участие банка в переговорах. Если бы они не сделали этого, похитители сочли бы, что банк готов внести в выкуп свою долю, а это привело бы к поднятию суммы выкупа. Но, по крайней мере, перед одним из семейных совещаний работник БКИ не только явился к дому Бенини в служебном «мерседесе», но и оставил снаружи шофера с телохранителем. И даже после предупреждения, наверняка сделанного ему консультантом, банкир продолжал приезжать в той же машине — разве что теперь она высаживала его у нужного дома и поджидала в трех кварталах оттуда.

Было и еще кое-что.

Он подлил себе кофе и снова прослушал запись последнего вечернего разговора.

Жена держалась неплохо, следовала сценарию, составленному для нее консультантом, почти до самого конца. А потом все испортила.

Он отмотал пленку немного назад и опять прослушал ее заключительные слова.

Это слишком много, но я попытаюсь.

Консультант не мог написать такого. Консультант посоветовал бы ей только сказать, что это слишком много. Либо тут она забыла сценарий, либо кто-то переписал его. И консультант должен был обнаружить это при прослушивании записи разговора.

Во внутреннем дворе гостиницы было тихо; Хазлам открыл окно, налил себе виски и занялся дневником.

При таком начале второе предложение Бенини должно будет превысить пятьсот миллионов, а в этом случае бессмысленно будет даже прикидываться, что доставать деньги — забота одной Франчески. Да еще этот Росси. По крайней мере, теперь его машина не стоит у дома, но наверняка ждет в паре кварталов оттуда. А если принять во внимание, что похитители наверняка наблюдают за домом, ничего хорошего от этого ожидать не приходится.

Пожалуй, тут ему удачи не будет, подумал он; либо дело кончится плохо, либо он вообще выйдет из игры. Да и надоело ему все это: надоел Умберто, надоели его грубости, надоел Росси. В конце концов либо тот, либо другой, либо оба сразу наверняка подложат ему свинью.

Он налил себе еще виски, включил телевизор — канал «Си-эн-эн», — посмотрел его минут десять, затем взял «Геральд трибюн». Верхнюю часть первой страницы занимал снимок изуродованного автомобиля, под ним была статья об убийстве в Бонне двух американских дипломатов. Ничто не меняется, подумал он и перевернул страницу.

Там была перепечатка из «Вашингтон пост», рассказывающая о наиболее вероятных претендентах в кандидаты на пост президента от Демократической партии. Автор обрисовал четырех человек, уже заявивших о своих намерениях, но внимание Хазлама привлекли несколько абзацев в конце, видимо, вставленных туда в последний момент. Независимые опросы, проведенные газетами в нескольких штатах, выявили имя пятого кандидата, пока не вступившего в предвыборную гонку.