— Знаешь, я как-то устала быть мудрой. Иногда мне хочется пустить все на самотек. Может, я захочу растратить состояние? — зловеще предположила она. — Мало ли что взбредет мне в голову?

— Только не это, — уверенно ответил Манфредо. — Ты достаточно умна и расчетлива, к тому же тебе не позволит воспитание. Я люблю в тебе эти качества, именно за них я тебя и уважаю.

Он был прав, как обычно. Надеясь найти покорную жену, он сделал правильный выбор. Но стараниями какого-то злобного дьявола Эмили так и подмывало дразнить и пугать его страшными предположениями.

— Однако чересчур строгое воспитание может повлиять на меня совершенно непредсказуемо. Годы нищенского существования приучили меня отказывать себе во всем. Но теперь, когда у меня столько денег, я могу швырять их направо и налево! Мне начинают нравиться хорошая одежда, деликатесы, личные парикмахеры, дорогие автомобили. А ночные клубы?! А игорные дома?!! Да я спущу в них кучу денег! Какой толк от наследства, если нельзя жить в свое удовольствие?

Наступила долгая тишина. Эмили поняла, что явно перегнула палку, упомянув бесконтрольное разбазаривание денег в казино.

— А куда подевались твои благородные намерения жертвовать тысячи тысяч на инвалидов и сирот?

Эмили стало плохо. Час назад они были помолвлены и готовились к свадьбе. В считанные минуты она превратилась в праздную транжирку, а их счастливое будущее разлетелось миллионом жалких осколков.

— Я вправе тратить деньги по своему усмотрению, — отчеканила она. Ее взгляд был тверд и резал как нож.

— Все ясно, ты просто устала, — отмахнулся Манфредо. — Иди поспи, а то ты что-то бледненькая. Поговорим, когда отдохнешь. И заруби себе на носу: только я знаю все тонкости ваших, ди Мафаи, дел. Так что не переоценивай свои возможности, а доверься мне, и все будет хорошо.

Эмили рассмеялась ему в лицо.

— Довериться тебе?!! Да я не доверю тебе купить мне мороженое!

— Но тебе придется! — рявкнул Манфредо, хватая ее за руки. — Если ты этого не сделаешь…

— Будешь угрожать, я вышвырну тебя из моего дома в два счета, — ледяным тоном заявила она.

На этот раз побледнел Манфредо.

— Да ты не так поняла!

— Неужели? — Эмили была готова разрыдаться. Она любила его, хотела выйти замуж. Но что теперь? Они не могут поделить какие-то жалкие бумажки! — Дай пройти или я закричу! — прошипела она, пытаясь высвободить посиневшие запястья.

— Эмили!!!

Раздражение соскользнуло с его красивого лица, уступив место неподдельной тоске. Манфредо поймал руками ее пылающее лицо и впился губами в полураскрытый рот.

Эмили пыталась сопротивляться и даже оттолкнула его на мгновение, но только для того, чтобы дать Манфредо возможность прижаться еще ближе. Через минуту его сильные руки уже обвивали ее стан, а она, словно растаяв от любви, безвольно покоилась в крепких объятиях Манфредо.

Не выпуская ее из объятий, Манфредо поспешил запереться, просунув ножку стула в бронзовую ручку дубовой двери. Эмили еле слышно молила его остановиться, но это было выше его сил. Он хотел ласкать мягкие изгибы ее тела, целовать трепещущие губы, бесконечно долго любить ее…

Спустя минуту она уже не была так строптива. Ее податливое тело напряглось в ожидании более смелых ласк, и Манфредо в мгновение ока буквально сорвал с нее платье.

Эмили запрокинула голову и протяжно застонала. Его восхищенному взору открылась тонкая изящная шея и манящие полукружия груди. Он склонился и жадно приник ртом к этой разгоряченной плоти, лаская и дразня изгибы шеи, мочки ушей, спускаясь все ниже и ниже, пока его губы не нащупали маленькие твердые бугорки возбужденных сосков.

Ей почудилось, что полутемная гостиная и вся окружающая обстановка вдруг обрушились куда-то в небытие, оставив их с Манфредо одних на целом свете. Сгорая от нетерпения, она помогла ему снять рубашку, провела ладонью по напряженной мускулатуре плеч, и Манфредо задрожал от желания. Он схватил Эмили за плечи и, встав на колени, стал водить языком вокруг розовых напрягшихся сосков, то посасывая, то покусывая их набухшую мякоть.

Изнемогая от страсти, Эмили, слегка дразня, пощекотала его губы, прошлась кончиком языка от уголка до уголка и, внезапно отпрянув, принялась целовать его широкую грудь. Манфредо глубоко вздохнул и зажмурился.

— Эмили, — прошептал он, наклоняясь к ее маленькому ушку. Искушение поцеловать эту розовую мочку было сильнее его, и он согрел ее своими жаркими губами, почувствовав ответную дрожь во всем ее теле. — Я люблю тебя!.. О, как же я люблю тебя!

Он сказал это? Эмили вздрогнула, как от удара током.

— Манфредо? — выдохнула она, не в силах справиться с охватившим ее волнением.

— Да, да! Я люблю тебя больше жизни! — повторил он, укладывая Эмили на тахту. — Моя милая Эмили…

Спустя какое-то время она начала приходить в себя. Словно побывав в другом измерении, Эмили плакала от счастья и не могла остановиться.

Манфредо меня любит… Неужели он наконец-то сказал мне об этом?!

Даже теперь, довольный и усталый, он не переставал нежно поглаживать соблазнительные формы ее великолепного тела.

Эмили робко дотронулась до него и густо покраснела.

— Ты что, стесняешься? Ведь мы только что занимались любовью! — нежно засмеялся Манфредо.

— Я люблю тебя! — быстро шепнула она, спрятав лицо на его груди.

В следующее мгновение его губы нашли ее рот, и Эмили почувствовала их мягкое, но требовательное прикосновение. На этот раз ее экстаз продолжался еще дольше и был окрашен целой гаммой новых изысканных эмоций.

В течение следующей недели Эмили все больше привыкала к своим чувствам. По утрам, в просторном кабинете, уставленном книжными стеллажами, Манфредо вводил ее в курс дел. Они усаживались за античные столики друг против друга и становились похожими на королеву Викторию и принца Альберта, обсуждающих государственные дела.

Манфредо терпеливо объяснял Эмили все нюансы их общего бизнеса, рассказывая, каким образом ему удалось сохранить и приумножить богатство семьи ди Мафаи. Постепенно до нее стало доходить, как напряженно он должен был работать, чтобы достичь таких результатов. Эмили приятно удивило и то, что значительные суммы Манфредо перечислял в различные благотворительные заведения, помогая немощным и больным, старикам и сиротам.

В этот день, облачившись в элегантный брючный костюм кремового цвета и наскоро перекусив в компании дедушки, Эмили спешила в библиотеку. Лишь накануне вечером Манфредо улетел вместе с братом на Сицилию по делам, а Эмили уже успела по нему заскучать.

Нетерпеливо поглядывая на дверь, она расхаживала из угла в угол, изредка сверяясь со своими новенькими наручными часами.

Не так давно Манфредо позвонил из аэропорта, сказав, что уже садится в лодку, и попросил Эмили подождать его в библиотеке, пообещав зацеловать ее до потери сознания.

Сердце Эмили замерло, когда за дверью наконец послышались приближающиеся шаги. Она круто повернулась и увидела его…

Ее восхищенные глаза жадно схватывали каждую деталь, нежное, чуть грустное выражение лица, безупречный черный костюм, воротничок белоснежной рубашки, узкую полоску галстука… Он был само совершенство.

Пару секунд они лишь оторопело разглядывали друг друга, но потом Манфредо бросился ей навстречу, и Эмили раскрыла ему свои жаркие объятия.

— Я безумно соскучился! — зашептал Манфредо с явным намерением наверстать упущенное.

— Но Манфредо! — ласково прикрикнула Эмили, пытаясь образумить нетерпеливого жениха. — Подожди до вечера! Нам так много нужно успеть! Составить план венчания, осмотреть местные достопримечательности… О, мне просто не терпится погулять по Венеции!

— А мне — исцеловать тебя всю, — честно признался Манфредо.

Она не удержалась от улыбки и ответила:

— И мне тоже…

— А как здоровье дедушки? — спросил вдруг Манфредо, глубоко вздохнув.