— Итак, — продолжал Филипп, — чего же ты все-таки боишься?

Но тут подоспела помощь. Ей не пришлось отвечать, так как из дверей вышла женщина, одетая в цветастое платье и красный фартук.

— Извините, мистер Клэнси. Я насчет ужина. Все будет готово через полчаса. Вам удобно?

— Вполне, Диля, — кивнул Филипп. — Мисс Тэлманн как раз успеет принять душ и переодеться. — Обернувшись к Элизабет, он спокойно, но веско добавил: — Диля весь день хлопотала, так что уважь ее и поужинай, ведь наверняка проголодалась…

Элизабет сердито глянула на него, затем на свои вещи, на дверь в кухню, за которой исчезла кухарка и откуда доносились восхитительные ароматы.

— Ладно, — вздохнула она. — Поесть не откажусь.

К ее облегчению, ужин прошел мирно и безоблачно. Возможно, Филипп решил не портить себе пиршество — иначе не назовешь столь немыслимый набор блюд: лангусты и омары в гриле, цыплята в остром соусе с ямсом, экзотические салаты… Он с удовольствием ел, на него было приятно смотреть: Филипп всегда делал это красиво. К тому же он рассказывал ей об острове.

Элизабет с наслаждением слушала про природу, климат, достопримечательности. Кое-что она уже слышала от отца. Будь он жив, они с Филиппом, наверно, проговорили бы до утра о таком райском уголке земли. Правда, будь отец жив, подумала Элизабет, ей не пришлось бы распутывать тугой узел, который намеревался завязать коварный Филипп вокруг их фирмы.

Поэтому, несмотря на атмосферу любезности и светскости, она была все время начеку, ничуть не доверяя ему.

Около половины одиннадцатого Диля подала кофе. Из широких окон столовой открывался потрясающий вид на сад и океан, залитые лунным светом. Элизабет, успевшая переодеться в легкое, свободное платье, с сожалением вернулась к столу, но к чашке не притронулась.

— Пожалуй, я не буду пить. После самолета у меня всегда гудит в голове, так что я лучше пойду к себе.

— Может быть, чуть-чуть коньяку на ночь? — заботливо спросил Филипп. — Не присоединишься ко мне?

— Нет, спасибо. Мне действительно надо отдохнуть с дороги.

Ее клонило в сон, веки отяжелели, и мысль об уютной кровати под пологом в комнате, где уже стоял чемодан, стала вдруг невероятно заманчивой.

— У меня хватит сил, чтобы добраться до спальни и рухнуть в постель, остальное исключено, — еле шевеля губами, сказала Элизабет.

— Так ты остаешься? — улыбнулся Филипп. — Очень разумно. На ночь глядя, искать свободный номер — просто нелепость!

Элизабет промолчала. Она сама себе удивилась, что решила остаться. Это произошло как бы помимо ее воли. Неужели все-таки она опять поддалась чарам Филиппа?

— Я останусь только на одну ночь. Завтра с утра попытаюсь разобраться с гостиницей. А пока до свидания. И спасибо за замечательный вечер.

— С утра лучше посмотреть, как идет стройка, поговорить с подрядчиком. Завтра воскресенье, но он сказал, что не против встретиться. Хесус заедет за нами после завтрака.

Значит, он заранее подготовил всю программу и лишь ставит ее в известность! Как типично для Филиппа. Однако Элизабет не возразила. Потом, на свежую голову, она обдумает все как следует, и если что-то ее не будет устраивать, то уж не уступит Филиппу. Хватит того, что она поддалась ему с ночевкой под одной крышей. Ловко он перехитрил ее. Хуже другое — она все-таки потеряла бдительность и не сумела настоять на своем, дуреха…

Войдя в спальню, Элизабет предусмотрительно заперла дверь, положила ключ на туалетный столик. Раздевшись и скользнув под прохладные сиреневые простыни, она почему-то чувствовала беспокойство. Ей казалось, что опасность таится в самом уюте спальни, разлита в безмятежности тропической ночи, шепоте океана, звездной россыпи неба.

Ей не удалось поплавать предыдущим вечером, как Элизабет намеревалась, и с первыми лучами солнца она сразу же спустилась на пляж, по пути пробежав через террасу, где Диля уже накрывала стол к завтраку.

Светло-золотистый песок был еще прохладен. Набегающая волна ласково тронула ее ступни, когда, зазевавшись, Элизабет натягивала свой черный купальник, купленный в Венеции. Он был совсем простой, но очень ей шел. Так же как темная косынка, которой подобрала волосы.

Всеми клеточками своего тела она ощутила дуновение океанского бриза, чистую свежесть раннего утра. А когда погрузилась в водную гладь — чуть не задохнулась от блаженства. Какое счастье раствориться в стихии неба и воды, которая разом смыла тяжелые сновидения, мучившие ее всю ночь. Наверно, вчера она была слишком усталой и слишком напряженной из-за Филиппа. Призрак, явившийся из далекого прошлого, разбередил ее, но стоит ли паниковать, тем более поддаваться смятению?..

Элизабет перевернулась на спину, лучи солнца коснулись ее лица. Утренняя дымка уже растаяла, небо обрело необычайную глубину и немыслимо лазурный цвет. Боже, какая благодать! Океанская купель словно вдохнула в нее новые силы. Да, конечно, вчера она проявила себя полной размазней, но сегодня плясать под дудку Филиппа не собирается. И в гостиницу переедет, и в переговорах по проекту будет твердой, и вообще не позволит ему больше командовать.

Проведя своеобразный сеанс аутотренинга в лазурной купели океана, Элизабет почувствовала, что с ее плеч свалилась гора и растворилась в соленой воде. С новой силой она поплыла к буйку, дотронулась до него и повернула к берегу, ощущая небывалый прилив бодрости и сил. Полежав еще пару минут на самой кромке бирюзово-желтого прибоя, она вдруг ощутила ту полноту счастья, которая бывает только в детстве.

Но, обернувшись в сторону виллы и поднявшись, дав волне еще раз нежно обласкать ее щиколотки, Элизабет заметила силуэт человека, сидящего на песке. Филипп! Ее сердце предательски екнуло.

Неужели нельзя оставить ее хотя бы на пять минут одну? Элизабет прикинула, не выйти ли ей на берег чуть подальше? А как же халат, шлепки и полотенце?.. Это выглядело бы просто глупо! Да и зачем? Разве она не решила, что вообще перестанет обращать внимание на его выходки?

Еще чуть-чуть понежившись среди волн прибоя, Элизабет спокойно направилась прямо к нему.

— Ну, как поплавала? — поинтересовался Филипп, поднимаясь ей навстречу. — Вода сегодня как парное молоко.

Он встряхнул головой, и с его мокрых волос полетели брызги. Она и не заметила, когда Филипп успел искупаться. Пожалуй, сейчас он походил на морского бога. Его бронзовое мощное тело покрывали капли воды. Они струились по шее, рельефной груди, мускулистому животу, скатывались к плавкам, не столько скрывавшим, сколько подчеркивавшим ту часть мужского тела, которую скульпторы-греки, создававшие своих мраморных богов, предпочитали оставлять открытой. Как школьница, Элизабет покраснела и отвела глаза. Впрочем, он и не заметил.

— Хорошо, что ты купалась именно здесь, — озабоченно сказал он. — Я как раз собирался предупредить — держись подальше вон от тех камней! Там много морских ежей, а наступить на них очень опасно. К сожалению, кто-то убрал знак, стоявший тут раньше.

— Вот как?

Элизабет почти не слушала его. Вместо этого она как бы испытывала свою выдержку, стремясь отделаться от смутного мимолетного томления, охватившего ее при виде обнажённого тела Филиппа. Теперь все прошло.

— Спасибо, я замечательно искупалась хочу побыстрее позавтракать.

— О'кей! А я, пожалуй, еще разок окунусь.

К облегчению Элизабет, он сразу бросился в воду. Плавал он тоже как Бог…

Вот видишь, с некоторым злорадством сказала самой себе Элизабет, набрасывая на плечи легкий шелковый халатик, видишь, как легко общаться с ним, когда все твердо решишь для себя…

— По-моему, это второй по красоте участок на острове…

Они стояли на холме, возвышавшемся над тем местом, где вскоре должен появиться новый отель фирмы «Тэлманн».

— А самый лучший, разумеется, там, где твоя вилла, — поддела Элизабет.

— Выбирать — законное право владельца, — рассмеялся Филипп. — Разве не так?