На открытой веранде коттеджа, на качелях в окружении детворы — молодая женщина, а на ребячьих рожицах — лучезарные улыбки.

Прелестная сценка.

Точь-в-точь с обложки красочного журнала начала века, выполненной Норманом Рокуэллом, известным американским художником-иллюстратором.

Качели раскачиваются. Взад-вперед, взад-вперед… Вокруг ее стройных ног развевается в бело-зеленую клеточку подол.

Кто-то из детей водрузил ей на голову — точно корону — венок из ярко-желтых маргариток. Удивительно гармонирующий с цветами, вышитыми английской гладью на белоснежном фартучке поверх льняного клетчатого платья.

Славный летний денек! Послеобеденный зной, все объято истомой. И если в небе над головой изредка проносится реактивный самолет, а за спиной, в доме, ворчит пылесос — эти приметы времени не в силах нарушить идиллию, воскрешающую в памяти картины былых чудесных дней.

Женщина и не предполагала, что со стороны она и дети производят такое впечатление.

С интересом слушая ребячью болтовню, она радовалась жизни. Безмятежно-счастливая пора юности! Она вспоминала вечерние посиделки на такой же веранде со своими братьями и сестрами, когда они, перебивая друг друга, делились новостями — в детстве любая пустяковина важна и значительна.

На исходе жаркого дня солнце казалось особенно приветливым. К тому же, как бы желая сделать приятное, оно расцветило веранду яркими бликами, не забыв добавить золота в волосы женщины. Пряди цвета спелой пшеницы, выбившиеся из прически под названием «конский хвост», придавали ее лицу необыкновенную прелесть, подчеркивая пламенный изгиб точеной шеи.

Дети тоже как бы сошли с картинки из старинной книжки. Кто-то в клетчатых рубашках и комбинезонах, кто-то в длинных, до пят, платьях с оборками и рюшками…

Девчушки прилагали невероятные усилия, чтобы не дотрагиваться до бантов, украшающих локоны, а их брат вел себя на редкость степенно. Впрочем, на этом сходство с детьми прошлого века заканчивалось.

— Сандра, а на следующей неделе ты к нам приедешь? Будет футбол высшей лиги. Я собираюсь защищать ворота.

— Давай слезай, Тедди! И пожалуйста, зубы не заговаривай. Теперь моя очередь — теребила брата юная леди в воланах и лентах. — Сандра, как тебе моя прическа? Хотелось, чтобы было, как у той певицы по телеку… забыла, как ее зовут… ну, которая в группе панков. Жаль, мамочка не разрешила. Тедди, кому говорю? Смотри, получишь…

— Дети, сейчас же перестаньте! Оставьте Сандру в покое, а не то у нее разболится голова еще до приезда гостей. — Марджи Финлоу согнала с качелей сына и, вздохнув, опустилась на освободившееся место. Ее желтая хлопчатобумажная юбка, взметнувшись, расползлась на сиденье. — Отправляйтесь к папочке и скажите, что пора мариновать свинину для барбекю.

Сандра чмокнула в щечку младшую Финлоу и, глядя на чинно спускающихся по ступенькам детей, сказала, обращаясь к кузине:

— Марджи, ну зачем ты их прогнала? Я обожаю твоих детей.

— Нет, ты неисправима! Дай тебе волю, готова весь вечер возиться с ними. Лучше побереги свои силы для гостей. Боже, какая жарища! — Марджи помахала рукой перед лицом, но только растрепала коротко стриженные ярко-рыжие волосы. — Нет, в нашем дивном городе Таллахасси спокойно можно беседовать только в доме. И зачем это я затеяла пиршество, скажи на милость? Кто, где, когда, кроме меня, разумеется, станет зажаривать свинью в такую, ну просто тропическую жару?

— Брось, Марджи! Ты же обожаешь принимать гостей, и потом — у тебя всегда все отлично получается. — Обернувшись, Сандра Мейсон обвела взглядом владения Финлоу.

Старинный белый дом, окруженный со всех сторон гигантских размеров изумрудной лужайкой, утопал в тени, отбрасываемой столетними дубами и пеканами. Тут и там пестрели клумбы с яркими садовыми цветами. Вдалеке, за старой конюшней, раскинулось голубое озерцо. Дорога, ведущая к дому, терялась за горизонтом.

— Ах, Марджи, я так рада, что ты пригласила меня. Обожаю гостить у тебя. Если честно — устала! Последний семестр был очень тяжелым! Наконец-то я вольная пташка, а тебя, кажется, не видела миллион лет.

— Слава Богу, все позади! Рон, между прочим, держал меня в курсе всех твоих дел. Научный руководитель как-никак… Назвался груздем, будь любезен доведи свою студентку до победного конца. — Марджи наклонилась и убрала прядь волос, упавшую Сандре на глаза. — Воображаю, как ты рада. Диплом получен и, как говорится, сей разумное!.. Скажи, рада?

— Не то слово, я сча-стли-ва… — произнесла Сандра нараспев. — Последние пять лет постоянно была в цейтноте. Но все равно, поверь, с любовью и нежностью вспоминаю эти годы и хоть сейчас готова повторить все с самого начала. — Она закинула руки за голову и потянулась. Марджи глянула на нее. Сандра была великолепно сложена. — А сейчас главное — найти работу. Хочу уже осенью начать преподавательскую деятельность.

Марджи улыбнулась.

— С твоими «верительным грамотами» беспокоиться не о чем. Лучшая из лучших, блестящие знания, любовь к детям… — Увидав, что Сандра вспыхнула, как маков цвет, Марджи засмеялась. — Все про тебя знаю — недаром замужем за твоим руководителем.

Сандра смутилась и, решив перевести разговор на другую тему, сказала:

— Работу найти чрезвычайно трудно, и совсем не имеет значения, какая у меня квалификация. Поживем — увидим! Однако завтра же начну подыскивать себе занятие хотя бы на лето.

— Завтра, так завтра! — Марджи поднялась с качелей и подала Сандре руку. — Неугомонная, вот кто ты. Кстати, раз уж приехала ко мне, как говорится, с опережением графика, это дает все основания считать, что ты жаждешь мне помочь.

— Палочка-выручалочка — так будет вернее, а «неугомонная» — это кто-то другой, — заметила Сандра, идя следом за Марджи. — Кстати, посмотрим, какую работенку предложишь мне ты, — добавила она, желая слегка поддеть кузину.

— О Господи! Иметь младшую сестру, слоняющуюся без дела, иногда обходится себе дороже, — парировала Марджи. — Ты, конечно, за словом в карман не лезешь, но учти, я ведь тоже в долгу не останусь, если вспомню кое-что из твоего детства.

— Ах, ах! Да будет тебе известно, мое детство — чистое, как стеклышко.

— Может быть. Спорить не буду. Но вот уж чего не скажешь про твое отрочество!

Они вошли в гостиную, где царил жуткий беспорядок — игрушки, кубики, детали от разнообразных головоломок валялись где попало. Машинально Сандра начала собирать их, сортировать и расставлять по полкам, искусно замаскированным предметами гостиного гарнитура.

— Интересно, каким это образом тебе стало известно про все, если я тогда жила в штате Джорджия, а ты, выскочив замуж, перебралась сюда, во Флориду?

— А милый друг маменька на что? Она была вне себя от счастья, когда появилась возможность перемывать косточки близким в эпистолярном жанре. Каждую неделю я получала от нее пространные отчеты о житье-бытье всех Мейсонов. Однажды мамуля расписала на нескольких страницах историйку про какого-то незадачливого паренька, отправленного с позором домой в самый разгар празднеств по случаю сенокоса. Из-за тебя пострадал тот молодой человек…

— Стыд и срам! — воскликнула Сандра и упала на диван, будто ей стало дурно. Немного погодя, продолжая складывать в коробку детали от головоломки, она сказала:

— Ну и что? Поцеловал меня мальчик, а пастор церкви его прихода оказался свидетелем этого невинного поцелуя.

— Хочешь сказать, первого и последнего?

Сандра схватила диванную подушку, швырнула ее и угодила сестрице в голову.

— Господи, тебе-то что?

— Мне-то ничего! Просто своими глазами видела, как увивались за тобой толпы вздыхателей. Советую быть более разборчивой в знакомствах, — сказала Марджи приторно-сладким голосом. — А если собираешься устроить свою жизнь, следует вообще быть более осмотрительной и…