— Но ситуация стандартная, поэтому действовать можно сразу…

— Пока клиент в Сан-Франциско, понимаешь?

— То есть вы все-таки предлагаете мне… — Она внезапно громко расхохоталась. Так громко, что другие посетители ресторана стали оглядываться на них. Потом Дженни поднялась из-за стола, продолжая громко хохотать, и Стив, невольно любуясь ее улыбкой, подумал, что ей и правда надо было идти в актрисы.

— Вот что, милые мои. — Дженни оперлась обеими руками на стол, с улыбкой глядя по очереди на всех троих. — С этого момента вы меня не знаете, и я вас — тоже. А когда эта безумная идея наконец покинет ваши умы, можете со мной просто поздороваться на улице. Всего хорошего!

— Дженни! — раздался за ее спиной жалкий голосок Мишель.

Стив догнал ее в дверях и прижал к стене, словно на школьных танцах:

— Постой! Не пори горячку!

Она спокойно высвободилась из его рук:

— Я никогда не отменяю своих решений. Надеюсь, ты об этом помнишь?

— Помню. Дженни! Ну, Дж… Ну постой!.. Ну пожалуйста!.. Ну и черт с тобой!

Она сидела на широких качелях, меланхолично глядя в одну точку и стараясь «не терять» с ней зрительного контакта, когда раскачивалась. За последние пятнадцать лет она обманывала огромное количество людей, сыграла десятки ролей, сменила сотни образов и «сценических» костюмов… А в результате жизнь ее ничему не научила. Ее обманули собственные подельники, или, как любил говаривать Бойд, высокопарно подняв одну бровь, «коллеги». А среди них, между прочим, один — бывший любовник, утверждающий, что до сих пор испытывает к ней серьезные чувства, и второй — настоящий. Хотя, положа руку на сердце, она больше привыкла доверять Марку, считая его порядочным мужчиной, если, конечно, определение «порядочный» вообще подходит для человека его профессии.

Итак, остальные члены компании прекрасно знали о проблемах Марка еще две недели назад. Именно тогда Стив и начал потихоньку, исподволь заводить с ней разговоры о брачных контрактах. Значит, у него уже тогда созрел план. В том, что эта некрасивая и дешевая идея принадлежит Стиву, она почему-то не сомневалась. Удивительно, что он с такой легкостью всегда готов был отдать ее тело другому мужчине. Вот Марк никогда бы на такое не согласился, будь они до сих пор вместе. Скорее всего, он и сейчас был против этого плана, ведь так или иначе он принимает ее помощь… Дженни вздохнула. Но ведь Марку и в самом деле не выбраться одному. Либо он просто возьмет у нее пятьдесят миллионов, фактически опустошив все счета, либо они вместе «сыграют кон». И не один.

— Да-а. Вот так, Фокси, жизнь иногда прикладывает по самому неожиданному месту… — вздохнув, пробормотала она.

— Что, простите? — раздалось у нее за спиной.

Дженни обернулась и вздрогнула. Если бы позади качелей стоял Людовик Шестнадцатый, даже в том своем состоянии, в каком находятся теперь его бренные останки, она бы испугалась не так сильно. Но перед ней снова стоял тот тип с военной выправкой и нагло улыбался. Взволнованно сглотнув, она произнесла:

— Сэр, я давно хотела спросить, вы — привидение?

— Нет. Я вполне осязаемый. Хотите, ущипну?

— Не стоит себя утруждать. — Она против воли улыбнулась. — Просто вы всегда появляетесь очень неожиданно… и странно себя ведете.

— В каком смысле я себя странно веду?.. Кстати, у вас прелестные ямочки на щеках.

— Спасибо. Взять хотя бы вчерашний вечер…

— Вчерашний вечер? Мэм, я прилетел в Сан-Франциско два часа назад.

— Два часа назад? — Дженни встала с качелей. — Не может быть!

— Извините, вы, очевидно, меня с кем-то путаете. Всего доброго.

И он удалился, постукивая сложенной газетой по ноге, как тогда, в лифте.

Почему ее всегда так сильно тянуло в этот город? Даже сейчас, когда она решила скрыться от Стива и Бойда, спрятаться от всех, остаться одна… ее все равно с неотвратимой предопределенностью привело именно сюда. Она не виновата, просто колеса на трассе повернули в эту сторону.

Может, мама говорила правду еще тогда, много лет назад: «Я, дочка, так быстро гоняла по стране, что и не заметила, как тебя родила. Кажется, это было на побережье… Кажется, в Сан-Франциско. А там — черт его знает!».

Интересно, можно любить город, который не помнишь? Вот так: приехать, увидеть и полюбить? Наверное, можно… Впрочем, это все — излишняя сентиментальность. Не стоит забивать этим голову.

Дженни выпила стакан морковного сока, такого же рыжего, как ее волосы, потом устроилась в густой тени соломенного навеса, лицом к океану. На улице стоял жаркий августовский вечер. Плюс двадцать пять. Для здешних мест такая погода вполне характерна, она держится иногда до середины октября. Но Дженни не любила загорать. Ее коже не нравилось солнце, как часто бывает с рыжеволосыми. Поэтому с годами пришлось смириться: пляжные удовольствия — не для нее. А плавать можно и вечером, а еще лучше — при луне…

Итак, сейчас в ее руках — будущее Марка. Конечно, можно было отыграть часть денег в казино или в карты, собрать по кусочкам хотя бы некоторую сумму, но… Пойдет на такое Марк? Нет, не пойдет. Он не разменивается на мелочи. Он не станет впутываться в авантюру, где на кону стоит меньше пяти миллионов. А это очень крупная сумма. Без хорошей подготовки ее ниоткуда не возьмешь. Правда, сумма его долга вообще бьет все рекорды. Но, если этот «боров» уже выжил его из Чикаго, значит, бедному Марку нужно сильно торопиться… Господи, но почему ей обязательно нужно отступать от своих принципов, чтобы спасти лучшего друга?! И дело не только в пресловутых брачных контрактах.

Просто однажды Дженни пообещала себе никогда не впутываться в решение чужих проблем и никогда не утирать чужие слезы. Надо сказать, что многие годы ей вполне удавалось придерживаться этой линии поведения. Однако сейчас все иначе. Марка ей было по-человечески жаль. Ох, Дженни, неужели всего лишь по-человечески? — вдруг усомнилась она, вспомнив нежный поцелуй Марка. И вдруг ей стало не по себе. Она откровенно пожалела, что не продолжила с ним вечер… в одном номере. И плевать ей на Мишель! И плевать на вопросы морали и совести! Никто, кроме Марка, положа руку на сердце, не мог любить ее как надо. А со Стивом она была только в силу непобедимой привычки молодости. Впрочем, тут была еще одна причина…

Черт побери! — Дженни раздраженно ударила кулаком по плетеному столику, отчего тот чуть не развалился. Она красива, богата, окружена мужчинами; ей есть, где себя показать, перед ней открыты лучшие клубы и казино Америки; она очень популярна в среде своих «коллег»… И уже почти месяц прошел с тех пор, как она последний раз с кем-то делила постель!!!

— Фокси, вот ты где прячешься, — раздался вдруг голос Мишель. Сама она — загорелая, красивая, с белозубой искусственной улыбкой и безупречной подтяжкой лица, уселась на соседний шезлонг, приняв позу фотомодели с рекламного буклета о лучших курортах побережья.

Дженни почувствовала отчетливый укол ревности. К кому тут ревновать? Мишель — официальная жена Марка, которую он не любит и даже не уважает. Зато именно с ней каждую ночь он засыпает, а утром… Марк всегда любил утренний секс.

Уж не влюбилась ли ты снова в Марка? — угрюмо спросила себя Дженни.

— Уф-ф! Как тут прохладно! Ну-у… Перестань дуться, подружка! Хотя бы на меня. Я же вообще ни в чем не виновата, ты сама должна это понимать. Это все — они.

Дженни понимала. Но слову своему изменить не могла. Отчасти потому, что не хотела показаться слабой, а еще потому, что Мишель, с ее жадностью к любым деньгам, было ни капельки не жаль.

— Мне только что звонила подруга из Чикаго. — Мишель сделала выразительную паузу, но Дженни демонстрировала свой надменный профиль и больше ничего. — Вот. Она сказала, что господин Спенсер вылетел из города пару дней назад, купив билет на Сан-Франциско. Спенсер — это тот, кому должен Марк.

Мишель снова помолчала, разглядывая лицо подруги, на котором не дрогнул ни единый мускул.