— Это не подарок. Это жизнь. И она теперь будет с нами каждый день. — Шарль смотрел на нее, как смотрят на своих невест актеры в сентиментальных фильмах. Немного наигранно, подумала она, но тут же отмахнулась от этой мысли.

— Мне все равно ничего не надо. У меня все есть. А покупать безделушки, чтобы мне потом пришлось тащить их отсюда во Францию, думаю, не стоит.

— Смотря какие безделушки, — задумчиво сказал Шарль. — Впрочем… еще целый день впереди.

Эвелин глянула на часы:

— Не так уж чтобы целый. Время — двенадцать. Мы проспали утро, Шарль.

— Ты о чем-то жалеешь? Может, нам не надо было?..

— Нет! Что ты! — испугалась она. — Все было прекрасно. И это утро… это утро, его стоило проспать!

Ей немного с трудом дались эти слова, она понимала, что совершает предательство по отношению к утру и к себе. Но все-таки на другой чаше весов пребывал Шарль.

Шарль и эта ночь с ним — такая волшебная, такая непередаваемо-нежная, что до сих пор у нее непроизвольно прикрываются глаза, стоит только вспомнить минуты наслаждения, которые они дарили друг другу! Нет, она сказала все правильно.

А утро… Что утро? Сколько их еще таких будет у нее в жизни! Рядом с этим мужчиной или с другим…

Эвелин поднялась с постели, натягивая на себя плед, Шарль засмеялся, сдернул его и стал откровенно разглядывать обнаженную Эвелин. Она шутливо отбивалась, пытаясь снова закутаться, он мешал ей… В общем, под эту веселую возню Эвелин наконец обратила внимание на вид из окна.

Сначала ее царапнуло необычное ощущение, что что-то не так. Пока они лежали на постели, было не до того, а сейчас она уловила боковым зрением, что в окно не светит солнце. Не светит, и не видно утра, потому что…

Эвелин остановилась посреди комнаты, к вящей радости Шарля, который наконец скинул плед и принялся ходить вокруг нее, со всех сторон разглядывая в подробностях и ощупывая, словно скульптуру. Но Эвелин не обращала на него никакого внимания. Эвелин была сражена наповал: в комнату Шарля никогда не попадают утренние лучи. Здесь — запад. А у нее — восток… Это была катастрофа.

Два часа спустя она брела в свой номер, чтобы собрать вещи и приготовиться к празднику. Через полчаса зайдет Шарль, чтобы забрать ее сумку, и с этого дня, хотя комната останется за ней, Эвелин будет жить в корпусе для ВИП-персон. В одном номере с Шарлем, в одной постели с Шарлем.

Почему-то она очень устала морально. За вчерашний длинный день и сегодняшнюю бурную ночь. Ей хотелось упасть в своей «берлоге» на любимый диванчик с плюшевым пледом и как следует отоспаться.

Да, переехать к Шарлю — это здорово, она абсолютно не сомневается в правильности этой затеи, но… Но словно какой-то искуситель нашептывал ей на ухо:

— Останься, только тут тебе по-настоящему хорошо.

— Глупости! — громко возразила Эвелин и тут же испуганно оглянулась: сейчас все решат, что она сумасшедшая, стоит разговаривает сама с собой.

— Останься, останься! Ведь только тут бывает рассвет… А там — все утро тень.

Она помотала головой, словно отрицая услышанное, повернула ключ в двери и медленно нажала на ручку. А может, правда остаться? Эвелин прислонилась лбом к косяку и замерла в раздумьях.

Вот сегодня она загадала желание. Если оно сбудется, значит, на новом месте это тоже «работает». Если нет — она будет лишь изредка приходить к Шарлю и оставаться с ним. Впрочем, нет. «Лишь изредка» с этим мужчиной невозможно. «Это — не подарок. Это — жизнь», — сказал он сегодня утром про их отношения. С ним надо или каждый день, или сразу расстаться и уехать далеко-далеко, чтобы больше не вспоминать и не видеть.

— О да! — сказала она почему-то вслух.

— Что именно?

Эвелин вздрогнула от неожиданности.

— Черт! Бернар, ты меня так совсем уморишь! Что тебе здесь надо?!!

— Прости, Эвелин. Я вообще-то шел к тебе.

Она заметила, что он сегодня в костюме, безупречно выбрит и благоухает каким-то очень приятным парфюмом.

— Зачем?

— Я хотел тебя поздравить.

Эвелин не хотелось, чтобы он видел ее лицо, ее глаза… Женщину обычно выдают следы бурно проведенной ночи. Бернар это непременно заметит. С другой стороны, вчера в кафе все было и так более чем понятно.

— Сейчас не самое лучшее время, Бернар. Вечером будет праздник в нашем кафе.

— Вот как? Ты решила все-таки его устроить?

— Да. Мы с Шарлем договорились. Там будут… Я их не всех знаю, но… Мне в общем-то все равно, мои друзья далеко отсюда.

— Ну да. Понимаю. А что, Шарль решил взять на себя роль распорядителя?

— Бернар, ради бога, не начинай заново! Мне вполне хватило вчерашнего выступления!

— Извини, — он опустил голову, словно нашкодивший мальчик, и прищурил один глаз. — Мне очень стыдно за вчерашнее. Я вел себя как идиот.

— Ну… Может, и не как идиот. Но твоя ревность перешла всякие границы. С чего вдруг? Ты же утром говорил, что не строил в отношении меня никаких планов?

— Это я так говорил? — Он улыбнулся. — Да, говорил. Но потом напился и… Давай забудем это. Я обещаю больше никогда не устраивать ничего подобного.

— Давай. — Она тоже смущенно улыбнулась. — Что у тебя там? Подарок? — Эвелин кивнула на небольшую, перевязанную бантом коробку у него в руке.

— Да.

Она, улыбаясь, протянула руку:

— Ну ладно. Давай сюда.

— То есть можно до вечера не ждать?

— Можно.

Бернар вручил ей подарок.

— О. Не очень тяжелая. Что там?

Он пожал одним плечом:

— А ты посмотри.

Эвелин развязала бант, раскрыла упаковку и увидела коробку с небольшой цифровой фотовидеокамерой. В первые секунды она потеряла дар речи:

— Бер… Бернар… Ты… с ума сошел, что ли?

— Тебе не нравится?

Эвелин отступила назад, распахивая глаза еще шире:

— Она сколько стоит?

— Не важно. Главное, теперь ты сможешь снимать свои любимые рассветы. И закаты, если захочешь… Тебе ведь нравится на них любоваться?

Она судорожно кивнула несколько раз, не в силах связно излагать слова.

— Вот и хорошо. Я просто решил, что тебе надо иметь такую штуку, чтобы потом было что вспомнить, когда мы вернемся в Довиль… и ты станешь проситься обратно. А я уверен, что станешь!

Бернар улыбался. Должно быть, он готовил эту речь заранее.

— Спасибо…

— Ты не привезла с собой ничего такого?

— Нет. И, кстати, жалела об этом. Но покупать здесь не хотела: дорого… Бернар, ну ты… Зря так потратился.

— Эвелин, еще слово о деньгах, и я обижусь. Я хотел сделать тебе приятное. И, по-моему, угодил.

— Спасибо тебе! — Она подошла и поцеловала его в щеку.

Бернар задержал ее, приобняв одной рукой:

— Ты хорошо выглядишь сегодня. Такая счастливая, свежая…

Эвелин втянула голову в плечи и виновато отступила, опасаясь разоблачения по поводу сегодняшней ночи.

— Мне… мне пора идти. Мне надо… собираться. Спасибо за подарок, Бернар. Увидимся на празднике.

— Подожди, что это у тебя там?

— Где?

— Да вот. — Бернар проворно откинул волосы с ее шеи и наклонился, разглядывая характерное пятно на коже.

Эвелин отпрянула от неожиданности, моля Бога, чтобы Бернар ничего не смог понять. Но было поздно. Бернар отступил и иронично приподнял брови:

— О… А это, должно быть, подарок от Шарля?

Эвелин молчала.

— Когда же он успел?

— Бернар, прошу тебя! Ты обещал.

— Нет, правда, мне просто интересно. Ты же только что вышла из номера.

Она откашлялась: нет, надо ему сказать сразу. Так обоим будет легче.

— Бернар. Видишь ли, я только что вошла в номер.

Она вдруг вспомнила вчерашние слова Шарля: «Это, должно быть, очень трудно выносить, когда девушка, которую ты любишь, крутит у тебя на глазах роман с другим». Лицо Бернара побледнело.

— Ты… только что… от него?

Она опустила глаза и кивнула. Бернар взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Ты только что… Ты… ты… ты ночевала с ним? Сегодня? Сейчас?