Так и есть! Дата открытия — сегодняшняя. Утро. Вся база документов местной экосистемы, с которой она работала на Баффиновой Земле, была совсем недавно скопирована на съемный носитель.

И тут она вспомнила! Она вспомнила, что не давало ей покоя в обстановке комнаты Шарля, когда она утром сидела там одна. Ее ноутбук!

Ноутбук стоял на столе и был включен. Но Эвелин не заострила на этом внимание: слишком привычной для глаза казалась картина — рабочий стол и включенный ноутбук. Только ее самой, сидящей рядом, в этой картине не хватало… Потому, что работал за ним Шарль. Интересно, он часто им пользовался в ее отсутствие? Наверное, каждый день.

Эвелин была настолько шокирована, что не испытывала ничего, кроме безграничного удивления. Вот зачем Шарль так поспешно предложил ей переехать к нему с вещами! Вот зачем он милостиво выпроваживал ее каждое утро «посмотреть восход», чтобы хотя бы на полчасика остаться одному.

Во всяком случае, теперь все вставало на свои места и объяснялось. Значит, когда начал жить с ней, он преследовал совсем иные цели, нежели личные отношения. Значит, он имел в виду совсем не секс, когда сказал той девчонке, что получил от Эвелин все, что хотел…

А хотел он лишь документы. Ведь он ищет сенсацию. Ведь он журналист. Да, прежде всего Шарль — журналист, мечтающий прославиться, а не мужчина, мечтающий любить и быть любимым.

Эвелин в отчаянии упала на диван и проплакала навзрыд примерно час. Ей было наплевать, что через дверь в коридоре, наверное, все слышно и что бедолага Бернар может прийти на ее рев и снова начать утешать ее, глядя ей в лицо своими грустными влюбленными глазами…

И вдруг Эвелин поняла, что больше всего на свете ей сейчас хочется именно этого. Чтобы Бернар ее утешал и смотрел на нее своими грустными влюбленными глазами. Он один способен ее утешить. А заодно она должна сообщить ему, как боссу, о том, что информация украдена.

Эвелин встала с дивана и, едва утерев слезы, бросилась бежать в сторону рабочих помещений. Плевать на то, что она зареванная бежит по улице! Плевать, что тушь размазалась и все оглядываются! Раз уж она тут такая одиозная личность, о которой все говорят (если верить Шарлю), то ей уже терять нечего. Тем более сегодня она существенно добавила красок к своей репутации, когда устроила в коридоре громкий скандал с Бернаром.

Ей было плевать на все! Она хотела только одного: чтобы Бернар оказался на месте и один.

Бернар был на месте и один. Эвелин ворвалась в его кабинет, с разбегу свалив два стула и какой-то прибор.

— Привет! Есть срочный разговор! Бросай все дела, ты упадешь в обморок, что я тебе сейчас скажу!

Бернар оторвал взгляд от монитора, казалось, не обратив внимания на разрушительный эффект от ее появления.

— Привет.

Эвелин выдохнула, чувствуя, что на этот раз он не склонен беспрекословно ей повиноваться.

— Э-э-э… Бернар, ты меня слышал? У меня потрясающая новость: Шарль…

— Я больше не обсуждаю с тобой Шарля, — сказал он, вставая из-за стола и меланхолично поднимая все, что Эвелин уронила по дороге.

— Что? Ах да… — Она вдруг вспомнила, что наговорила ему гадостей два часа назад, и смутилась. — Слушай, прости. Ну ты же знаешь мой темперамент. На меня что-то нашло… Сейчас речь не об этом.

— А я вообще не хочу вести с тобой никаких разговоров, — спокойно сказал Бернар, усаживаясь обратно за стол и внимательно всматриваясь в экран.

— Бернар, но это правда важно! — Она подошла к столу и нависла над Бернаром. — Это не касается наших с ним… отношений. Это касается…

Бернар вскочил. Эвелин никогда не видела его таким! Глаза его сверкали, на лице появилось выражение, как будто он ее сейчас убьет.

— Эвелин! Моему терпению настал конец!!!

Он тяжело дышал, тоже опершись на стол и в упор глядя на нее. Было страшно. Но это понравилось Эвелин гораздо больше, чем его вечные воздыхания. Ее даже качнуло вперед к нему какой-то неведомой волной.

— Если ты хочешь поговорить о Шарле, иди в другое место.

— Бернар, он — предатель. Он…

Бернар закатил глаза:

— Ну да, должно быть, он нехорошо поступил с тобой, обманул тебя и все прочее… Эвелин, а теперь можно, я скажу?

Она открыла было рот, но он зажал его своей ладонью. Просто так, без всякой нежности или, по меньшей мере, деликатности.

— Так вот, Эвелин. То, что я сказал тебе на твоем дне рождения и потом, когда вытащил тебя из снега, еще не дает тебе права обращаться со мной как попало и вытирать об меня ноги. Я готов помогать тебе, готов терпеть твои… выходки, но не собираюсь выслушивать твои жалобы на личную жизнь и рассказы о других мужчинах. Я не…

— Да замолчи ты! И послушай меня! — заорала она, хватая его за грудки.

Несколько секунд они стояли так, дыша друг другу в лицо, разделенные столом.

— Руки убери.

— Шарль скопировал все файлы, с которыми я работала здесь. Он что-то хочет найти и написать сенсационный материал. Он что-то копает, не знаю для кого. Я принесла от него свой ноутбук, а он горячий. И я побежала к тебе. Он все скачал оттуда — я проверила! Вот.

— Руки убери, — тихо повторил Бернар.

— Что?

— Ты меня задушишь.

Она отпустила руки и выжидательно посмотрела на него:

— А по существу?

— По существу? Надо было быть осторожнее. Обидно, конечно, но никакой конфиденциальной информации там не было, поэтому не страшно. Пусть ищет. Но он ничего не найдет.

— Как… он… Бернар, ты что?!

Но он отвернулся к окну, словно боялся на нее посмотреть.

— В конце концов, я предполагал, что он встречается с тобой из корыстных соображений…

— Ты всегда предполагаешь! Ты меня уже утомил!

— А ты что хотела услышать? Слова сочувствия? Или, может быть, ты ждешь, чтобы я разразился гневной речью в его адрес, какой он негодяй и подлец? — Бернар снова повернулся к ней лицом. — Теперь можно, да? А раньше было нельзя при тебе говорить о Шарле ни одного плохого слова! Только, Эвелин, дело не в том, что именно ты думаешь о Шарле и как изменились ваши отношения. А в том, что он на самом деле за человек.

— Ты опять ревнуешь?

— Да, господи, не в этом дело! — снова разозлился Бернар. — Я всегда знал, что он такой. Про него нехорошо говорят, он неаккуратно работает…

— А почему ты мне сразу…

Он зло расхохотался:

— Да все потому! Скажи я тебе об этом неделю назад, ты бы меня растерзала. А сейчас, наоборот, ждешь обвинений в его адрес. Это нечестно.

— Что нечестно?

— Вот так вести себя нечестно!

— Бернар… Это я? Это я нечестная? Бернар, я тебя не узнаю!

— Нет, не ты, я был бы нечестен, если бы так сказал.

— А что? Нечестно поддержать меня? Выслушать меня, когда мне плохо?.. И после этого ты еще говоришь… — Эвелин в отчаянии покачала головой. — Я сегодня была абсолютно права, когда сказала, что вам всем от меня надо…

— Не ставь меня на одну доску с ним!

— Да какая разница! — Эвелин поняла, что сейчас снова расплачется. Только бы не при Бернаре. — И тебе, и ему плевать на мою душу! Вам нужно мое тело. И файлы.

— Твое тело… — Бернар скрипнул зубами, — меня больше не волнует. И я готов тебе это доказать.

— Ах вот как? — Эвелин снова испытала отчетливый укол ревности.

— Да!

— Тогда можешь доказывать. Прямо завтра и начинай. Если дотерпишь до завтра.

— Послезавтра.

— Почему это?

— Послезавтра я как раз уезжаю. На месяц, на остров. Вернусь в конце мая.

— А…

— Этого срока, думаю, будет достаточно, чтобы вытравить тебя из головы и завести с кем-нибудь полноценный роман.

Эвелин потеряла дар речи. Такое было вовсе не в духе Бернара. Этот мужчина пугал ее все больше и больше! И завораживал.

Она стояла молча и смотрела широко раскрытыми глазами в пол. Новость была слишком шокирующей, чтобы ее пережить. Голова не соображала, а на языке, словно сломанная пластинка, крутились глупые слова: «Это какой-то безумный день. Он скоро закончится, и все встанет на место».