Рядом с пещерой одиноких охотников есть пещера-склад, она маленькая и напрочь заполнена продуктами питания и прочими вещами. Не могла же она предпочесть пещеру-склад тому, чтобы спать в моей комнате? Но когда я вошёл внутрь и увидел небольшой комок меха, в который замоталась маленькая человеческая фигурка в углу, я почувствовал, что моё сердце сжалось от горя. Она не выглядит так, будто ей тут комфортно. Это всё, на что она сейчас может претендовать в качестве дома? Всё, потому что её разместили в одном помещении со мной?

Это… не хорошо.

Я потёр свою грудь, так как мой кхай начал напевать в её присутствии.

— Джо-зи, — позвал я.

Меха сдвинулись, но она не проснулась.

Недовольство охватило меня и я двинулся к ней. Она не может игнорировать меня всю оставшуюся жизнь. Я опустился на колени рядом с мехами и откинул их.

— Просыпайся. Мы должны поговорить.

Её ресницы дрогнули и она протянула одну слабую ручку, чтобы натянуть на себя одеяло.

— Прекрати.

Моё сердце сковал страх при виде её. Это не Джо-зи. Это не та, сверкающая глазами, женщина с язвительным язычком. У этой женщины глаза запали и она выглядит более худой, чем должна быть. Она выглядит уставшей и, когда пытается дотянуться до одеял, её движения слишком медленны.

Я сделал её такой.

Моё сердце ухнуло вниз.

— Джо-зи?

— Уходи, — выдохнула она, отвернувшись от меня. — Я не хочу тебя видеть.

Я коснулся её щеки прежде, чем она смогла оттолкнуть мою руку. Я полон тоски и нужды в ней, которые никогда не будут удовлетворены. Она никогда не станет моей парой. Она никогда не позволит мне быть с нею. Она никогда не обнимет меня своими руками и не позволит мне заполнить её живот нашим ребёнком.

Этого всего никогда не будет у меня.

Сейчас я это понимаю и я переполнен чувством потери даже больше, чем тогда, когда я очнулся и обнаружил, что мой кхай молчит. Моя грудь гудит резонансом, но это песня грусти и отчаяния, а ответная песнь Джо-зи не заставляет меня чувствовать себя лучше.

Она предпочтёт жить в страдании и нужде скорее, чем примет меня в качестве своей пары. Мы не можем продолжать в том же духе. Я вытерпел бы всё, что нужно, но вид её, такой страдающей, наполняет меня агонией.

Она моя пара и это моя обязанность — заботиться о ней и держать её в безопасности, даже если эта опасность исходит от меня. Я снова прикоснулся к её щеке и постарался не замечать, как она пытается отодвинуть мою руку. Её кожа такая мягкая и всё моё тело болит от необходимости взять её.

Но я не стану. Она не хочет быть моей.

— Ты заставляешь себя страдать, Джо-зи. Если ты не можешь принять меня, как пару… я согласен отнести тебя в Пещеру Старейшин.

Её веки задрожали и глаза открылись, она посмотрела на меня устало и удивлённо.

— Серьёзно? Ты сделаешь это? Чтобы извлечь наших кхаев?

Я кивнул. Я не стану удалять своего. Мне кажется неправильным так поступать. Но, если она удалит своего, то больше не будет страдать и это то, чего я хочу.

— Мы сделаем так, как ты просишь. Я больше не могу видеть, как ты страдаешь.

Лёгкая улыбка коснулась её губ и она сжала мою руку.

— Спасибо, Хейдэн. Огромное спасибо.

Я кивнул. Что ещё я могу сделать? Кажется, я не могу отказать ей ни в чём.

Мой кхай поёт грустную, грустную песню в ответ.

Два дня спустя

— Хо, — кричу я в знак приветствия по мере того, как мы проходим по входу в Пещеру Старейшин. Самые разные эмоции овладели мною здесь, у овального заснеженного купола пещеры. Я рад, что в ближайшее время Джо-зи избавится от боли, но моя только усилится.

Ведь я потеряю свою пару ещё один раз.

— Ты думаешь, они здесь? — Спросила Джози. Её рука лежит на моей руке. Она устала, но её глаза стали немного ярче и она уже не так истощена, как была два дня назад. Джо-зи совсем мало питалась с тех пор, как с ней случился резонанс, и я заставил её регулярно есть — как часть нашей сделки: я беру её в Пещеру Старейшин, чтобы осмотреть хиру-ргичес-кую ма-шину, а она начинает есть. Она больше не выглядит умирающей, но я до сих пор волнуюсь за неё.

Я всегда буду волноваться за неё. Не имеет значения, что она там себе думает, — она всё равно моя. Я потёр свою грудь.

— Они должны быть тут. Рух не любит жить с племенем. Для него там слишком шумно. — Вэктал сказал, чтобы к наступлению сурового сезона они вернулись со всеми остальными в главную пещеру, но, когда погода немного прояснилась, они сразу же ушли снова сюда. Я понимаю нежелание Руха всё время находиться рядом с другими. Иногда мне тоже хочется, чтобы все исчезли, так было бы лучше.

— Надеюсь, ма-шина уже восстановлена и зафиксирована, — сказала она мне. — Не думаю, что я смогу установить её, если она всё ещё лежит поломанная. Разве мы вместе попытаемся.

Её надежда заставляет моё сердце болеть ещё сильнее. Я погладил её руку.

— Так или иначе, ответ мы узнаем только там.

Мы вошли в пещеру и Джо-зи всё ещё держит меня за руку, пока мы продвигаемся вверх по наклонному пандусу. Мой кхай довольно урчит в ответ, и я только тру свою грудь ещё сильнее. Она наклоняется, чтобы отстегнуть свои снегоступы, но я беру эту задачу на себя — она устала.

— Отдыхай. Я сам это сделаю.

— Спасибо, — тихо произносит она и стоит, пока я снимаю их с её ботинок. — Я ценю это, поверь мне.

Я фыркнул. Единственная причина, по которой я это делаю, это то, что я не могу выносить её всё ухудшающегося болезненного вида. Других причин нет. Если бы это зависело от меня, я бы завалил её на пол и раздвинул ей ноги…. от этой мысли мой член болит нестерпимо. Как могу, я стараюсь не обращать на это внимания и распрямляюсь.

Из одной из прихожих Пещеры Старейшин слышатся приближающиеся шаги, а затем появляется Рух. Он прикладывает палец к губам, показывая, что нужно соблюдать тишину, а у него на руках, крепко спящий и замотанный в одеяло, комок.

При виде ребёнка глаза Джо-зи загораются и она протягивает руки.

— Рухар спит? Можно мне подержать его?

Рух кивнул и передал ей ребёнка, осматривая нас с любопытством. Он большой, грузный мужчина с резкими чертами лица и очень похож на Раахоша, как если бы Раахош не был травмирован и обезображен когда-то давно на охоте. Он внимательно рассматривает нас.

— Зачем вы здесь, друзья? Какая-то плохая новость? — Его речь выражает недовольство, но луна проделала уже немалый путь с тех пор, как он вернулся в племя.

— Плохих новостей нет. — Я посмотрел на Джо-зи. Она свой взгляд опустила на ребёнка и мне стало ещё больнее, когда я подумал, что она никогда не будет держать вот так нашего ребёнка, как этого. Мой кхай громко загудел в груди, её ответил.

Рух сразу же напрягся, насторожился.

— Это….

— Резонанс, — резко сказал я. — Ей нужна хирур-гичес-кая ма-шина, чтобы исправить это.

Рух нахмурился.

— Ничто не может изменить резонанс. Это окончательно.

Я согласен, но позволяю Джо-зи ответить.

— Мы извлечём из себя наших кхаев, — говорит она счастливым голосом. — Если их в нас уже не будет, то мы и не будем больше резонировать друг к другу. Просто достанем этих и поместим в себя новых.

Рух посмотрел на меня так, будто взглядом спрашивал: почему ты соглашаешься с этим?

Я нахмурился ему в ответ. Джо-зи не глупа. Я не согласен с тем, что она хочет сделать, но я не позволю ему остановить её. Я чувствую непреодолимое желание сделать шаг и встать перед ней, закрыв её собой, защищая от осуждения Руха.

— Просто покажи нам ма-шину.

Ребёнок начал икать у Джо-зи на руках, издавая смешные звуки и зашевелившись, и она начала его успокаивать своим голосом и качать.

— Эй, вы оба, тише.

Рух поднял руки вверх, как будто показывая: сдаюсь.

— Следуйте за мной.

Я положил руку Джо-зи на спину в защитном жесте, но это потому, что меня трясёт от необходимости прикоснуться к ней. Она позволяет мне это и мой кхай ещё громче поёт у меня в груди. Он хочет большего. Я хочу большего… но этому не суждено случиться.