Повсюду, где останавливался их корабль, царицу и диктатора приветствовало великое множество людей. При этом соблюдался установленный ритуал.

Царица была не только главой государства, но и живым божеством, олицетворением Исиды. Ей воздавались такие же почести, как величайшим богам Египта, в её честь совершались жертвоприношения и курился фимиам, к ней были обращены молитвы и песнопения жрецов. В полумраке огромных храмов, вознесённая высоко над толпами смертных, фигура царицы излучала сияние. В сердце римлянина, на глазах у которого впервые в его жизни воздавались такие почести человеку-богу, невольно зарождалась мысль: не придать ли и ему своей власти подобный ореол божественности?

Когда Цезарь уехал, Клеопатра осталась царствовать одна — её десятилетнего брата никто не принимал всерьёз. Наконец она добилась того, к чему упорно стремилась столько лет! Осуществились её честолюбивые мечты о нераздельной власти! Но какой ценой! В результате многомесячной войны была разрушена столица и окончательно пришло в упадок хозяйство страны, которое и прежде было далеко не в цветущем состоянии. Александрийцы считали, что Клеопатра осталась царицей только по милости иностранной державы и сохраняет трон исключительно благодаря стоящим в стране чужеземным войскам. Возможно, что за пределами Александрии народ относился к царице иначе, но в целом египтяне проявляли полное равнодушие ко всяким переменам в столице, потому что жизнь населения не стала лучше оттого, что царствовал не Птолемей XIII, а Клеопатра и Птолемей XIV. Некоторой симпатией царица, по-видимому, пользовалась только среди части знатных египтян и жрецов. Этого она добилась, оказывая особое покровительство культу богини Исиды.

Цезарь оставил в Египте три легиона, которые являлись живым напоминанием о поражении и самим фактом своего присутствия разжигали ненависть населения к царице, не говоря уже о том, что они представляли обузу для государственной казны. Но у диктатора были достаточно веские причины, чтобы расквартировать эти войска на берегах Нила. Автор «Александрийской войны» пишет об этом без обиняков: Цезарь хотел, «чтобы новые цари укрепили этим свою власть, ибо они не могли обладать ни любовью своих подданных, как верные приверженцы Цезаря, ни упрочившимся авторитетом, как возведённые на трон несколько дней тому назад. Вместе с тем он считал вполне согласным с достоинством римской власти и с государственной пользой — защищать нашей военной силой царей, сохраняющих верность нам, а в случае их неблагодарности той же военной силой карать их» [80].

Командиром легионов в Египте Цезарь назначил Руфиона, сына своего отпущенника, то есть человека, стоявшего на общественной лестнице лишь на одну ступеньку выше раба. Многие римляне считали это неслыханным вызовом со стороны диктатора. Испокон веков, с тех пор как существовала Римская республика, незыблемый обычай требовал, чтобы даже отдельными легионами командовали граждане из высших слоёв общества. Такое назначение могло оскорбить и царицу.

Но диктатор знал, что делает. Руфион принадлежал к его дому, к «фамилии», он был так тесно связан со своим патроном, что не могло быть и речи о каком-либо предательстве. Низкое происхождение военачальника исключало опасность того, что он будет пытаться проводить свою собственную политику. Если же в такой богатой стране, как Египет, во главе целых трёх легионов оказался бы человек знатного происхождения, с весом и влиянием в столице, нельзя было быть уверенным, что он не захочет самостоятельно решать многие вопросы, а при известных условиях даже начать войну против Цезаря. Диктатор сам показал пример того, как при помощи нескольких легионов можно добиться господства над всей державой. Скромный домочадец был наиболее безопасен и в отношении Клеопатры. Римский аристократ наверняка смело поглядывал бы на царицу, а может быть, привлёк бы и её внимание. Сын отпущенника в этом смысле не вызывал подозрений.

В конечном счёте самовластное правление, которого так добивалась Клеопатра, оказалось фикцией. Какая же это независимость, если приходится считаться с предводителем чужеземной армии в собственной стране? Прежде ей мешал упиваться неограниченной властью Потин, человек, воспитанный при александрийском дворе и по-своему безусловно преданный государству и династии. А сейчас царице приходилось думать о том, как бы не обидеть Руфиона, римлянина, который заботился только об интересах своей страны и своего патрона.

В Египте было много нерешённых проблем. Прежде всего нужно было залечить раны, нанесённые войной, оздоровить экономику, восстановить доверие населения к царице. Однако создаётся впечатление, что Клеопатра совсем не думала обо всём этом. Выше всех своих обязанностей и задач она ставила одну цель — сохранить любовь Цезаря! Ничем иным нельзя объяснить тот факт, что уже через год после расставания с диктатором Клеопатра покинула своё царство и поплыла в далёкую Италию, в Рим, чтобы пробыть там почти два года.

Что касается Цезаря, то после отъезда из Александрии он добился больших военных успехов. В 47 году он разгромил армию Фарнака в Малой Азии. Царство Фарнака в Крыму досталось Митридату из Пергама, который, как мы помним, очень отличился, придя на помощь Цезарю во время Александрийской войны. Но Митридат недолго наслаждался властью, очень скоро он был убит врагами. После победы над Фарнаком диктатор ненадолго вернулся в Рим и затем снова отправился в поход, на этот раз в Африку, где находилась преданная сенату сильная армия. В результате продолжительной военной кампании Цезарь одержал победу и весной 46 года въезжал в Рим как триумфатор. В течение одного месяца Цезарь отпраздновал четыре триумфа!

Первый и самый блистательный триумф был посвящён завоеванию Галлии в 58–50 годах. В процессии во время триумфа Цезаря шёл пленный вождь галлов Верцингеториг, которого затем, согласно обычаю, задушили в подземной тюрьме. Жителей Рима поразила необыкновенная иллюминация: вечером, когда Цезарь поднимался на Капитолий, путь ему освещало множество факелов, установленных на спинах слонов [81].

Следующий, египетский триумф вызвал смешанные чувства — ликование по поводу того, что прекраснейший город мира покорился горстке римских солдат, и сострадание к царевне Арсиное, которая, как рабыня, шла вместе с Ганимедом перед колесницей победителя. Шествие украшали портреты Ахиллы и Потина. Несмотря на унижение, царевна могла считать себя счастливой: она осталась жива, хотя ей грозила участь Верцингеторига. Ганимед, вероятно, позднее был задушен.

Во время триумфального шествия легионеры распевали шутливые стихи про Цезаря и Клеопатру. Согласно древней римской традиции в день триумфа солдаты могли как угодно высмеивать своего полководца. В основе этого обычая лежало, по-видимому, старинное суеверие: насмешки над триумфатором отвращали от него зависть богов. Песенки о диктаторе и царице не дошли до нас, но, судя по содержанию и тону подобных сочинений, которые сохранились в отрывках, они были весьма фривольными. «Берегите своих жён, граждане, — мы везём лысого бабника». Или что-нибудь в этом роде.

Народу нравилось, что достигший вершин славы и могущества Цезарь с юмором относился к шуткам. Нет уверенности, что так же добродушно их воспринимала Клеопатра.

Третий триумф Цезаря — по поводу победы над Фарнаком — сохранился в памяти людей главным образом благодаря огромной таблице, на которой были начертаны три слова: «Veni — vidi — vici» [82]. Так Цезарь сообщил сенату о своей победе в Малой Азии.

Наконец, в четвёртом, африканском, триумфе самой любопытной была деталь, о которой полководец старался не упоминать. Все знали, что в Африке Цезарь нанёс поражение римским войскам. Однако официальным поводом для триумфа считалась победа над царём Нумидии — Юбой. Царь покончил с собой, а в шествии на Капитолий вели его маленького сына, тоже Юбу. Ребёнку сохранили жизнь, он воспитывался в Италии, получил римское гражданство, а позднее, через двадцать лет, наследник Цезаря посадил его на мавретанский престол и дал в жёны дочь Клеопатры.