Подали кофе и ликеры, за которыми разговор продолжался до тех пор, пока Кэл не поднялся, протягивая Линде обе руки.

— Чудесный вечер. Не хотите перед сном прогуляться?

Руки у него были хорошей формы, сильные, с длинными пальцами и мускулистыми запястьями. Изумительные руки…

Линда снова ощутила, как ее обдало жаром.

Неохотно протянув ему руки, она позволила Кэлу поднять себя из-за стола и, как только встала, тут же их убрала. Линда услышала, как Кэл тихонько рассмеялся, закусила губу и последовала за ним к двери.

Кэл вывел ее во двор. Тишина была такая, что, казалось, даже воздух затаил дыхание. Солнце уже заходило, однако дневная жара еще не спала. Серые каменные стены и булыжник буквально дышали теплом, и Линда ощущала его сквозь тонкие подошвы своих элегантных туфелек на высоких каблуках. Кэл посмотрел на ее ноги и заметил:

— Вам бы надеть что-нибудь более разумное.

Задетая его колким тоном, Линда возразила:

— Я ведь одевалась к обеду и, поскольку плохо знаю деревенскую жизнь, как-то не догадалась надеть на вечер соответствующую обувь.

— Я хотел сказать, может, вам стоит переобуться?

— Не волнуйтесь, как-нибудь справлюсь, — сердито отказалась Линда. — Речь ведь идет о прогулке, а не о беге по пересеченной местности.

— Это верно, — добродушно отозвался Кэл, однако в его взгляде снова появилась жесткость, сразу напомнившая Линде, что нельзя слишком зарываться. Хорошо бы сохранить некое подобие хороших отношений, которые возникли между ними за обедом, подумала Линда, проходя по деревянному мостику. И тут же спросила, постаравшись придать своему голосу побольше живого любопытства:

— А когда было модернизировано южное крыло?

— Кое-что было сделано еще при жизни моих родителей, — ровным голосом отозвался Кэл, — но большей частью всю перестройку производил уже я.

— Насколько я поняла из ваших слов, остальная часть замка — нежилая?

— В общем-то, почти нет. Наша семья упорно отказывалась продавать фамильные драгоценности, а денег вечно не хватало, так что, хотя стены и сохранились, остальная часть замка находится в запустении.

— И давно она пустует?

— Западное крыло было жилым еще при моем деде. А вот северным и восточным уже давно не пользуются, разве что для гаража и конюшен.

— Так, значит, вы держите лошадей?

— Всего пару — для себя и кого-нибудь из гостей, кто любит ездить верхом. Полагаю, вы верховой ездой не увлекаетесь? Это как-то не вписывается в ваш образ жизни.

Уловив в голосе Кэла чуть презрительную нотку, Линда горячо запротестовала:

— Я научилась ездить верхом еще в детстве и очень это любила. Правда, не садилась на лошадь уже много лет.

— В таком случае, завтра мы восполним этот пробел. Если, конечно, вы уверены, что справитесь. — По тону Кэла было видно, что он сильно сомневается в ее способностях.

— Думаю, что смогу удержаться в седле, — сухо отозвалась Линда. И тут же мечтательно прибавила: — А вы, должно быть, часто ездите верхом?

— Почти каждый день.

— И охотитесь?

— Нет. Несмотря на дворянские корни, эта забава у меня не в крови.

— У северного и восточного крыла совсем другой вид, — заметила, оглядевшись вокруг, Линда.

— Это из-за того, что они остаются в буквальном смысле нетронутыми уже несколько столетий.

— А в каком крыле находится часовня?

— А откуда вам известно, что у нас есть часовня? — вкрадчиво осведомился Кэл.

Чувствуя, как ее щеки вновь заливаются краской, Линда, запинаясь, пробормотала:

— Ну, я… просто мне казалось, что в каждом старинном замке должна быть часовня. Наверное, я ошиблась…

— Отнюдь. В Лорриморе действительно есть часовня — потайная.

— Почему потайная?

— Потому что она была построена еще во времена религиозных преследований.

— Но там, наверное, уже не служат? — осторожно спросила Линда.

— Еще пятьдесят лет назад служили.

Должно быть, это и есть та самая часовня, о которой рассказывал ей дед, подумала девушка и вслух воскликнула:

— Как бы я хотела там побывать! — И, спохватившись, что выказала слишком сильный энтузиазм, прибавила: — Впрочем, и в остальной части замка тоже.

— Как-нибудь я устрою вам осмотр достопримечательностей.

— А почему бы не прямо сейчас? — небрежно предложила Линда.

— С такими каблуками там нечего делать, — покачал головой Кэл. — Ходить по старой части замка надо осторожно — там многие ступеньки и стены уже крошатся.

А где находится часовня, он так и не сказал. Расспрашивать Линда больше не решалась и просто заметила:

— Жаль, что такой чудный замок приходит в упадок.

— Теперь, когда я взял в руки бразды правления и у нас появились деньги, я намерен предотвратить этот упадок, — жестко произнес Кэл и повел Линду по тропинке вдоль рва.

Сумерки вот-вот должны были смениться закатом, и небо светилось жемчужным светом. Неяркие цветы казались совсем бледными, а ночная фиалка и медуница наполняли воздух божественным ароматом. В обычное время Линда искренне наслаждалась бы чудесным вечером, однако сейчас, поглощенная мыслями о часовне, никак не могла расслабиться.

В дальней части подворья ров пересекал еще один мост, ведущий к крытому дворику.

— Южный мост, — с улыбкой пояснил Кэл. — Въезд для торгового люда.

Чуть дальше находился узкий пешеходный мостик, спускавший к обнесенной низкими стенами террасе, построенной надо рвом. На террасе стоял резной чугунный столик, пара стульев и несколько шезлонгов. Над сводчатыми коваными дверьми, ведущими в замок, висела чугунная лампада. Стену украшали тумбы с яркими цветами, и вьющиеся растения опускали свои белые цветы прямо к воде.

Пока Линда любовалась живописным видом, от вьюнка отделился белый лепесток и медленно поплыл по воде.

— Надо же, похоже, там есть течение, — удивилась Линда.

— Есть.

— А я-то всегда считала, что во рвах вода стоячая.

— Вода проточная — из реки, так что она всегда свежая и чистая. Здесь хорошо купаться… кстати, вы умеете плавать?

— Умею, но мне это редко удается. Разве что в нашем спортивном центре. А вы плаваете во рву?

— Почти каждый день. Естественно, только летом, — с легкой усмешкой заметил Кэл. — Я никогда не был мазохистом и с октября по апрель пользуюсь крытым бассейном.

Внезапно внимание Линды привлекли какие-то силуэты, замелькавшие в синеющих сумерках.

— Летучие мыши! — воскликнула она.

— Вы их боитесь?

— Нет. Я помню, что часто видела их в детстве. Тогда они мне даже нравились.

— Расскажите мне о своем детстве.

— Да рассказывать-то особенно не о чем, — попыталась уклониться Линда.

— Вы были единственным ребенком?

— Да.

— Вы обмолвились, что были не нужны своей матери.

— Это правда. Впрочем, я не хочу сказать, что была заброшенным ребенком. У меня было все необходимое. Просто мама никогда не проявляла ко мне материнских чувств.

— А отец?

— Он меня любил. Он вообще хотел иметь большую семью.

— Как единственный ребенок вы не чувствовали себя одинокой?

— Не помню, чтобы мне когда-либо было одиноко. Я много читала.

— А где именно вы жили?

Вопрос был задан как бы невзначай, но Линде почудился подвох. Похоже, именно к этому вопросу он и подбирался.

— Мы жили в Сассексе, — после мгновенного колебания честно ответила она.

— Не так уж и далеко отсюда, — заметил Кэл. — А до сегодняшнего дня вы когда-нибудь видели Лорримор?

— Нет, — коротко отозвалась Линда и сердито подумала, что это она должна бы задавать ему вопросы, а не наоборот.

Линда ломала голову, как бы незаметно расспросить его о том, что ее интересовало, как вдруг Кэл остановил ее, взяв под обнаженный локоть.

— Смотрите, вон ваша комната. Ее видно отсюда.

Проследив за его взглядом, Линда разглядела окно в серой каменной башне, и ее охватило возбуждение.

— Спать в старинной башне — в этом есть что-то романтическое! — воскликнула она. — Особенно, если башня выходит на сады. Я уже чувствую себя леди Шаллот.