— Иди сюда, — произнес он нетерпеливым голосом.

Моника затрепетала, предвкушая все те ласки, которыми Стив обычно одарял ее. Но ей хотелось так же возбудить и удовлетворить его, доставить ему наслаждение. Только вот захочет ли он дать свободу ее любящим рукам? Почувствует ли в прикосновениях все то, чего она не могла выразить словами?

— Стив…

— Поцелуй меня так еще, — хрипло попросил он, потянувшись ей навстречу губами. — Нет конца, нет начала, ничего нет, кроме нас двоих.

Моника жадно прильнула ко рту Стива, упиваясь близостью любимого. И время зависло где-то между летней жарой и первым морозом. С каждым мгновением поцелуй менялся: становился то дразняще-игривым, то дурманяще-сладким, но их губы были постоянно слиты, покуда хватало дыхания. А как только оно кончилось, Стив снова притянул к себе Монику с неудержимой страстью.

— Еще, — прошептал он. — Не останавливайся, детка. Ты так мне нужна. Я искал тебя на ранчо, а тебя там не было. Тебя там не было!

В этих словах Моника услышала все невысказанное Стивом — гнев и недоумение, растерянность и бессловесную ярость оттого, что все изменилось, прежде чем он был готов к переменам.

— Мне там не место, — тихо сказала Моника, целуя его, не давая ему говорить. — Мое место здесь, на летнем Лугу с ковбоем по имени Стив. Просто с мужчиной по имени Стив.

Новый поцелуй Моники заставил его застонать от страсти.

— Что ты хочешь? — спросил он ласково.

— Раздеть тебя.

— А потом?

— Принести тебе… наслаждение, — запинаясь, прошептала она. — Если ты не против. — И почувствовала, как напряглось тело Стива, мгновенно отозвавшись на эти слова.

— Я всегда думал, что когда-нибудь умру от твоих поцелуев, — признался он.

Она произнесла его имя — тихо, нежно. Он потянулся к ней, погрузив пальцы в мягкие пряди длинных шелковистых волос, но Моника отодвинулась. Взялась за один его сапог, затем за другой, потом сняла носки. И вот уже ее руки проникли сразу в обе штанины джинсов, стали медленно продвигаться вверх, пока ладони не обхватили икры — твердые, горячие, напряженные, несказанно волнующие.

Моника осторожно прошлась пальцами обратно к щиколоткам, чуть нажимая ногтями, и почувствовала, как отозвался Стив. Провела ладонями по джинсам снаружи, наслаждаясь мощью бедер, поколебалась и миновала место, свидетельствующее о сильном желании мужчины. Стив застонал протестующе, требовательно, умоляя. Тогда Моника взялась за пряжку ремня. Расстегнула пояс, прошлась по ряду стальных пуговиц и остановилась, чтобы унять дрожь в руках.

— Ты можешь не делать этого, — мягко сказал Стив. — Я пойму.

— Вот как? — удивилась Моника, дрожа, словно в ознобе. — Я хочу тебя, Стив. Хочу тебя всего.

Ее пальцы скользнули в полурасстегнутые брюки. От первого же прикосновения к напряженной плоти Стив изогнулся, судорожно вздохнув. Моника поняла, что эта ласка приносит ему наслаждение, ее последние сомнения растаяли, она принялась расстегивать последние пуговицы.

— Ты обращаешься со мной, как с рождественским подарком, — пошутил Стив.

— Ты и есть подарок, — пробормотала Моника, поглаживая кончиками пальцев его плоть. — Ты — чудо… Но все еще слишком хорошо упакованное, — добавила она.

— Заверши начатое, — предложил Стив, задыхаясь от смеха и одновременно от острого, раздирающего на куски желания.

На сей раз Моника без колебаний потянула вниз джинсы, но одной рукой, поскольку другая ни на мгновение не хотела расстаться с тем, что уже было высвобождено из «упаковки». Наконец Моника швырнула одежду в темноту за полоской льющегося в хижину сквозь окно лунного света.

А затем и сама исчезла в этой темноте. Однако через мгновение вновь возникла в лунном свете, обнаженная, как и Стив. Он увидел напрягшиеся кончики ее груди, светлый треугольник внизу живота и почувствовал, что больше не может дышать.

— Так где мы были? — поддразнила Моника, проводя руками по мощному телу, распростертому на одеяле. — Ах, да, вспомнила! — Опустилась на колени, прикрыв его наготу сверкающим покрывалом волос. — Было лето, Луг благоухал, мы блаженствовали, тишину нарушали лишь наши вскрики. Не было ни вчера, ни ожидания завтра, только мы, солнечный свет и… это. —Она схватила прядь своих волос и стала водить нежной шелковой кистью по его вздрагивающему телу. — Помнишь?

Стив не мог говорить. Охватившее его наслаждение заставило забыть обо всем, кроме столь сильного желания, что дыхание сопровождалось прерывистыми стонами.

— Детка, — с трудом произнес он, — не знаю, как долго я смогу это вынести… — И вновь застонал, потому что у него не стало голоса, не хватало слов, не было ничего, кроме того исступленного восторга, который подарила ему Моника, прильнув горячим ртом к возбужденной плоти. И вдруг он почувствовал, что должен или немедленно оказаться в ней, или умереть. — Иди ко мне, — прошептал он. — Иди сюда, детка. Дай мне любить тебя.

Моника чувствовала страстное нетерпение Стива в каждой клеточке его тела. С неохотой выпустила его плоть из чувственного плена своего рта. Его руки поймали кончики ее груди, заставив ее тоже застонать. Странно, до этого мгновения она не сознавала, как сильно нуждалась в прикосновениях Стива.

— Ближе. — Он подвинулся, лаская груди, понуждая Монику подняться вверх по его телу. — Да, вот так, ближе. Иди ко мне. Я хочу тебя, — сказал он, легонько кусая самые нежные места ее бедер и тут же покрывая укусы поцелуями. Несказанное блаженство разлилось по всему телу Моники, когда Стив приласкал ее нежную, невероятно чувствительную плоть. — Да, вот чего я хочу… Твою бархатную лихорадку… Ближе, детка, ближе… Придвинься ближе… да.

Покачиваясь, Моника закусила губу под наплывом новых ощущений. Она громко стонала, но не слышала этого, потому что потонула в глубоком восторге, поглотившем ее целиком. Но вот у нее не стало сил выносить это дольше, она взмолилась, желая ощутить его в себе.

Стив приподнял Монику, продвинул ее к животу, пока она не почувствовала жесткую силу его возбужденной плоти. При первом ее прикосновении тело Моники обдало вспышками жара. Стив скользнул в нее, а она медленно-медленно задвигала бедрами, отдаваясь ему во власть. Стив попытался сдержаться, но ее содрогания были слишком волнующими. Он полностью погрузился в Монику, утопая в бархатном жаре, пока наконец восторг не был исчерпан до дна. Но даже тогда не выпустил возлюбленную, оставаясь глубоко в ней, наслаждаясь теплом тела, распростертого на его груди.

Спустя какое-то время Моника приподняла голову. Стив запротестовал и снова притянул ее к себе. Она поцеловала выпуклые мышцы его плеч, прижалась губами к плоскому соску и почувствовала, как его плоть наполнилась внутри нее. Ощущение было неописуемым, ее словно пронзило электричеством.

Стив улыбнулся, когда тело Моники предательски обмякло.

— Посмотри на меня, детка.

Она взглянула и от этого напряглась, как он и предполагал. Стив опять улыбнулся, поцеловал Монику в губы, услышал, как быстро забилось ее сердце.

— На этот раз мы все сделаем медленно, — сказал он сиплым голосом.

Она попыталась что-то говорить, но он задвигался в ней, и все остальное на свете перестало для нее существовать. Моника прильнула к нему и последовала за ним в таинственный волшебный мир, где не было ни начала лета, ни его конца, а только Мужчина и Женщина, слитые воедино, не знающие и не желающие знать, где кончается один из них и начинается другой…

Моника проснулась с рассветом. Поглядела на умиротворенное лицо Стива, тихонько высвободилась из путаницы простыней и оделась. Затем положила в рюкзак несколько вещей, водрузила его на плечи и молча шагнула в утренний туман. Повсюду лежал иней, который расплывчато поблескивал сквозь ее слезы. Было по-настоящему холодно. Оставляя на белой алмазной россыпи темные следы, Моника оседлала терпеливого мерина и направила его с просторов высокогорного Луга в мир, простиравшийся за его пределами.