Гремел гром, звенели стекла. Мощные раскаты сменялись тихим ворчанием, казалось, будто по дому, рыча и вздыхая, крадется кто-то живой, неизвестный, пугающий. Лоре снова вспомнился давний, еще детский ужас перед неистовством природы.

Снова вспыхнула молния, и при ее свете она заметила, что на стуле нет брюк Криса, хотя свитер лежит на месте. Накинув пеньюар, Лора поспешно спустилась на первый этаж. Различив слабую полоску света, пробивающуюся из-под двери, Лора поняла, что Крис в библиотеке.

Он и правда был там и, стоя к ней спиной, глядел на бушующую грозу. Волосы у него спутались после сна и забавно торчали в разные стороны. Он был без рубашки и босиком.

Увидев любимого, Лора почувствовала себя уверенней. Обернувшись на легкий скрип отворяемой двери, Крис увидел Лору и устремился к ней. Руки его обвились вокруг ее талии.

— Мне не спалось, а тебя беспокоить я не хотел. Гроза просто восхитительна!

— Здесь они всегда такие. Может быть, в городе я их просто не замечаю.

Так и не разжимая объятий, они продолжали наблюдать за разыгравшейся стихией. Но даже вспышки молний и раскаты грома за окнами не могли отвлечь Криса от мучительных размышлений. С тех пор как два дня назад они вернулись из Нового Орлеана, он все время думал, что же ему делать.

У Теренса Нормана хорошая память, в этом Крис не сомневался. Его рассказ о событиях десятилетней давности рассеял последние иллюзии: Марк совершил преступление и тайна его сокрыта в доме.

Огден твердо решил обшарить все помещения, проверить каждый угол, но докопаться до истины. Особенно настораживала та часть рассказа Теренса, где речь шла о цементных работах. Следы неумело исполненной работы такого рода наверняка можно обнаружить...

Внезапно в комнате стало так темно, что в первые секунды Крис мог различить только белую полоску в волосах Лоры да ее длинный светлый пеньюар.

— Ты говорила, что у вас в доме есть генератор?

— Есть, внизу, рядом с котельной.

— Думаю, он нам пригодится. Молнии сегодня разыгрались не на шутку. Похоже, поврежден кабель.

— В наших краях с грозой вообще не шутят. А генератором мы пользуемся и в такую грозу летом, и зимой, когда сильные метели. Марк молодец, что когда-то установил его. Сейчас мы позовем Джона, и тогда... Ах ты черт, забыла совсем: Джон и Мэри уехали.

— А сама ты что же не умеешь с ним обращаться?

— Я далека от техники! — не без гордости заявила Лора. — И потом эта штуковина такая уродливая и так шумит... Я ее просто ненавижу. И еще, учти одну важную вещь: мы, люди творческие, предпочитаем красоту и покой.

— И в данной ситуации темноту. Ты не знаешь, где фонарь?

— На кухне. Только я всегда зажигаю свечу, когда отключают электричество. Это гораздо приятнее, чем фонарь.

— Ну что ж! Можешь играть роль леди Макбет, если хочешь. А я тем временем найду фонарь и займусь генератором.

Лора повернулась было, чтобы пойти спать, как вдруг при яркой вспышке очередной молнии ее пронзило воспоминание. В общем-то, в нем не было ничего особенного. Просто когда-то, в далеком детстве, она испугалась точно такой же грозы. Но смутное ощущение пережитого ужаса было связано не только с грозой. Ее взгляд скользнул по шкафу, заслонявшему потайной ход в апартаменты Марка. Воспоминание почему-то хотелось прогнать.

— Я иду с тобой!

— Только не вздумай говорить, что боишься грозы!

— Однажды так и было... В детстве. Но я уже выросла. Спокойной ночи. Желаю успехов с генератором!

Легко справившись с «уродливой штуковиной», Крис решил воспользоваться моментом и побродить по дому в одиночестве.

Он начал с котельной, которая была в самом дальнем конце коридора. Затем поочередно открыл все двери и внимательно оглядел кладовки. Везде было пусто, нигде ни следа наспех выполненных некогда цементных работ. А Теренс говорил именно об этом. Даже самый искусный мастер, заделывая что-то, оставляет после себя следы, а тем более Марк Рейн, для которого «рукотворчество» никогда не было сильной стороной. Так что результаты его деятельности можно было бы легко различить с первого взгляда.

Возвращаясь, Крис обнаружил еще одну дверь и открыл ее. В полутемном помещении, видимо тоже кладовой, по трем стенам шли полки, заставленные покрытыми толстым слоем пыли пустыми банками и бутылками. В центре четвертой красовалась дверь, старая и тяжелая. Судя по всему, ее давно не открывали.

Мысленно представив план цокольного этажа, Крис решил, что она должна вести в какую-то комнату. Ухватившись за металлическую скобу, он потянул дверь на себя, заранее боясь того, что может оказаться за нею.

Дверь нехотя открылась, издав скрежещущий металлический скрип. На Криса пахнуло могильным холодом и резким гнилостным запахом сероводорода и влажной земли. Он отпрянул, сморщившись от вони, но все же попытался определить, откуда она идет, и направил свет фонаря внутрь комнаты. Когда мощный луч прорезал темноту, он понял назначение помещения, источник противного запаха и от чувства облегчения чуть не сел на пол.

Никогда раньше видеть кладовки для овощей ему не доводилось, но сейчас он не сомневался, что обнаруженное им помещение изначально использовалось именно как хранилище корнеплодов. В первые годы существования усадьбы эта комната с тяжелой дубовой дверью и земляным полом служила хозяевам дома естественным холодильником. И хотя ничего из съестных припасов не сохранилось, застарелый дух остался.

Крис закрыл дверь, снова услышав ее громкий протестующий скрип. И представил, как кладовая, в которой он сейчас стоит, некогда была забита всякой вкусной всячиной, а полки прогибались под тяжестью домашних консервов. Наверняка, когда сюда на лето съезжалась вся семья, да еще с гостями и слугами, эта кладовая могла посоперничать с любым современным супермаркетом.

Крис остановился перед винным погребом. Он бывал здесь не раз, но сейчас ему захотелось осмотреть его внимательнее. Медленно идя вдоль стен, он пристально вглядывался в ряды бутылок на подставках. В одном месте стеллажи были чуть сдвинуты относительно первоначального положения. Кое-где виднелись следы переделок, но они были незначительны и выполнены безупречно.

Теперь пришел черед бильярдной. Но ее стены, вне всякого сомнения, обшили деревом много-много лет назад. Никаких намеков на то, что к панелям прикасались позднее, не было.

До этого у Криса была возможность проверить гараж. Ничего. Оставалось лишь одно здание, осматривать которое ему просто не позволят, — это домик Джона.

Итак, он в тупике. Скорее всего, загадка Марка Рейна так и останется неразгаданной. Ну и пусть! Естественно, Криса раздражало то, что приходится сдаваться. Однако куда важнее было чувство облегчения, что не придется мучиться, обнаружив нечто ужасное...

А в это время Лора страдала от тягостных сомнений. В последние дни возникали тысячи мелких поводов вспомнить эпизод десятилетний давности. Тень Марка маячила над всем этим, почему — неясно. Но обращение за помощью к Крису выглядело бы предательством по отношению к Марку, который ей был больше чем отцом. Ее другом, ее кумиром! Поэтому так важно было для нее хранить преданность этому человеку.

Что стояло за кулисами той ночи, когда она, маленькая девочка, испугавшись грозы, кинулась искать Марка и уже на потайной лестнице, почти у цели, почуяла неладное. Там, за дверью, спорили два мужских голоса. И не просто спорили! Казалось, нечто ужасное, как сама смерть, присутствовало в комнате, подводя разгневанных мужчин к трагической развязке. Это было страшнее грозы, и девочка убежала.

Потом она спросила дядю, с кем тот ругался ночью. Но услышала в ответ, что он работал. А напугала ее какая-то сцена из оперы любимого Марком Вагнера... Сейчас в это верилось с трудом.

Пару дней спустя, во время очередного «приступа хозяйственности» Лора колдовала на кухне и поспорила с Крисом насчет вина. Ей хотелось взять кое-что из старого погреба, он же уверял, что там все скисло. Лора настояла на своем. Когда открыли принесенную бутылку, понесло такой кислятиной, что оба пулей вылетели из кухни.