Неожиданно в холле раздался громкий топот, а спустя некоторое время в комнате появился Люсьен в сопровождении Матье и своих помощников. По лицам вошедших ничего нельзя было угадать.

Фрея судорожно сглотнула и, подавшись вперед, спросила охрипшим от волнения голосом:

– Ну что?

Вместо ответа Люсьен подошел к столу, вокруг которого сидели большинство мужчин, одним движением руки отодвинул в сторону посуду с центра, оставив лишь один чистый бокал. Повернувшись к сопровождающему его парню, он кивнул, и тот подал ему большую бутыль темного стекла.

Узкое горлышко негромко звякнуло о край бокала, и в прозрачную емкость, искрясь, полилась золотистая жидкость. В воздухе запахло шоколадом и еще чем-то неуловимым, но очень приятным.

– Получилось! – разорвал тишину чей-то восторженный голос.

Тотчас, словно получив разрешение, все присутствующие радостно загалдели. Они бросились поздравлять друг друга, весело похлопывать по плечам принесших доброе известие, дегустировать содержимое бутыли.

Фрея все еще не могла поверить в происшедшее. Ее сознание, изнуренное долгим волнением, отказывалось воспринимать радостную весть. Она растерянно стояла посреди веселящихся людей до тех пор, пока не встретилась взглядом со смеющимися глазами Люсьена. Тот подмигнул ей, и Фрея, внезапно разразившись слезами, кинулась ему на шею. Сквозь сдавленные рыдания, сотрясающие ее тело, он смог разобрать лишь два все время повторяющихся слова:

– Не напрасно… не напрасно.

– Парижские эксперты прибудут в Бордери ровно в полдень. Месье Алье встретит их на вокзале и доставит в «Дюфер», – сообщил Матье, появляясь в дверях кабинета.

Фрея убрала за ухо непослушную прядь волос и улыбнулась. За те несколько дней, что прошли после перегонки вина в спирт, былая уверенность вновь вернулась к ней.

– Что сказал Люсьен? Он уже все приготовил?

– По-моему, у него все было готово еще вчера вечером. Однако он просил, чтобы ты навестила его до приезда экспертов. Сказал, что осталась одна небольшая деталь, которую необходимо выяснить.

Немного настороженная словами Матье, Фрея, не откладывая на потом, отодвинула бумаги и отправилась в давильню.

Завидев ее из окна, Люсьен поспешил ей навстречу. Его лицо выражало некоторую озабоченность.

– Что-то произошло? – Голос Фреи слегка дрожал.

Она боялась услышать какую-нибудь неприятную новость.

– Пока еще нет, но вполне может произойти в скором времени. – Он выдержал драматическую паузу. – Мы совершенно забыли о названии для марки нашего коньяка, а это немаловажно при ее регистрации.

Тут только Фрея заметила в глазах Люсьена смешинки. Несколько минут она переводила взгляд с него на Матье и обратно, потом неожиданно рассмеялась.

– Так вы меня специально разыграли, заставив понервничать? Честно говоря, вам это удалось.

– Ну же, не тяни, придумай название, – настойчиво произнес Матье. – На самом деле это большая ответственность. Не каждый день удается произвести коньяк новой марки.

Фрея задумалась. Матье прав. Не так-то просто обозначить словами год упорной работы, бессонных ночей, переживаний и риска. От нее зависело дать имя стараниям и надеждам множества людей. Даже когда ей приходилось называть сына, она так не волновалась.

Мысли крутились в голове, а нужное слово так и не приходило на ум. Тогда Фрея стала воспроизводить в памяти дни один за другим, начиная с того момента, как приехала сюда, собираясь начать новую жизнь. И неожиданно решение пришло само собой. Оно было таким простым, что даже не верилось.

Солнце!

Солнце встретило ее во Франции, стоило лишь сойти с парома. Оно сияло в безоблачном небе, словно обещало только хорошее. Солнце согревало виноградную лозу, даруя живительное тепло, питая янтарным нектаром тяжелые гроздья. Солнечным светом сияли при встрече улыбки окружающих ее людей, искренне полюбивших и принявших беглянку из Англии. Солнцем наполнялось сердце каждый раз, когда она смотрела на радостного сына. Даже любовь к Габриелю была чистой и солнечной.

– Солнце! – произнесла теперь уже вслух Фрея. Она посмотрела на стоящих рядом мужчин и еще раз кивнула, словно в подтверждение. – Пусть называется «Солнце».

– Прекрасно! – подхватил Люсьен. – Точное имя для золотистого напитка. Необычно, просто и в то же время прекрасно!

– А что? Не хуже, чем у других, – заявил Матье, и все трое рассмеялись.

– Замечательные показатели! На уровне высших стандартов! Прекрасная сбалансированность составляющих!

Примерно в таких выражениях была дана оценка «Солнцу» экспертами из Парижа.

Раскрасневшись от удовольствия, Фрея то и дело выслушивала комплименты, как производству в целом, так и в свой адрес. Изредка она бросала взгляд в сторону Габриеля, но по его лицу невозможно было понять, о чем он думает.

Дав более чем положительные характеристики новому продукту дома «Дюфер», эксперты выразили желание осмотреть виноградники. Роль гидов любезно согласились взять на себя Матье и Люсьен. Фрея была благодарна им за это. Сама она еще находилась под слишком сильным впечатлением от достигнутого успеха, чтобы поддерживать профессиональный разговор.

Теперь, когда все посторонние вышли из комнаты и она осталась наедине с Габриелем, Фрея захотела подойти и обнять его. Она уже сделала несколько шагов к нему, когда раздался отдающий ледяным холодом голос:

– Надеюсь, ты довольна результатом экспертизы. Теперь тебе нет нужды притворяться в любви ко мне. Замужество больше не грозит очаровательной мадам Дюфер.

– Что ты такое говоришь, Габриель? – ошеломленно произнесла Фрея, чувствуя, как в ее сердце поселяется тревога. – Ты заблуждаешься.

– О нет! Слишком велика была твоя радость, когда стало ясно, что выигрыш за тобой. Я не глупый юнец, которого можно обвести вокруг пальца. Ты и так слишком долго морочила мне голову. Но больше этого не будет. Я устал быть игрушкой в твоих руках.

– Ты жесток ко мне, – прошептала Фрея.

На ее глазах появились слезы. Обидные слова Габриеля причиняли ей страдание.

– Это ты сделала меня таким. – Он направился к выходу. Остановился и, обернувшись, произнес: – Завтра я пришлю к тебе своего управляющего с контрактом. Пусть это утешит тебя. Отныне нас связывают только деловые отношения.

– Габриель! – окликнула его Фрея, но он уже не слышал ее.

Гулко хлопнула дверь, и молодая женщина осталась в полном одиночестве. Как подкошенная рухнула она на диван и зарыдала от боли и отчаяния. Неужели он так и не понял? Ничто не доставит ей радости без него.

– Почему ты сидишь в темноте? – спросил Гастон Алье у сына, когда зашел в библиотеку за книгой.

В последнее время ему стало как будто лучше и он вновь начал передвигаться по дому. Габриель даже не повернулся в его сторону, лишь глухо промолвил:

– Я думаю. В темноте легче сосредоточиться.

– Странно. – Гастон нажал выключатель, и ровное матовое сияние лампы залило комнату. – А мне показалось, что ты прячешься. Слуги поговаривают: ты вернулся не в духе из «Дюфера».

– Что-то слишком много слуги «поговаривают» в последнее время, – раздраженно заметил Габриель.

– Не смей осуждать людей, которые заботятся о тебе. Если хочешь, злись на себя, – одернул его отец.

– А я и злюсь, – устало пробормотал Габриель.

Гастон вдруг смягчился, подошел и нежно погладил сына по голове.

– Что, настолько все плохо?

– Хуже некуда, – ответил Габриель и вдруг поднял на отца полные муки глаза. – Знаешь, я вроде бы прав, но отчего-то у меня такое чувство, словно справедливость не на моей стороне.

– Все дело в ней? В дочери Мадлен, да? – спросил Гастон.

– Именно! – Габриель в отчаянии сжал кулаки. – Ты предупреждал меня, что все женщины Дюфер своевольны, как дикие кобылицы, но я был глух к твоим словам. Мне казалось, что достаточно обладать мастерством наездника. Теперь я наказан за свою самонадеянность. То, что я испытываю, намного больнее, чем, вылетев из седла, волочиться по земле, запутавшись в стремени.