— Задали задачку, — нахмурился барон. — Если сжато… Это наследственность. Как цвет глаз или волос, передающиеся из поколения в поколение. Предположительно Дороги, Прорехи имеют энергетическо–гравитационную природу.

— Грави… Как?

— Ох, я же предупреждал — не поймете! Взаимодействие светил, планет, звезд, правда не имеющее никакого отношения к классической астрологии! Аргусы улавливают эту энергетику и способны ею управлять. Иногда, крайне редко, — я сам ни разу не видел, — аргус якобы может самостоятельно создать Прореху.

— Для этого требуются какие–либо обряды? Жертвоприношения? Использование колдовства?

— Конечно же нет! Это явления принципиально разного порядка!

— Замечательно, — кивнул доминиканец. — Разъяснения вполне достаточные. Господин фон Тергенау, Арриго, Жак, начинаем. Чем быстрее мы уложимся, тем лучше.

Выглядел Сигфруа де Лангр не ахти — с головы иоаннита сняли мешок, явив миру всклокоченную седую бороду и яростный взгляд голубых норманнских глаз. Лицо сероватое, болезненное, комтур сильно изменился за минувшие дни — румяный величественный старик, единовластный повелитель Бребьера, исчез навсегда, обратившись в дряхлую развалину.

— Кляп, — махнул рукой преподобный. Обратился к комтуру: — Мессир де Лангр, орать и взывать о помощи не рекомендую — стены толстые. Вы слышали происходивший только что разговор, следовательно должны понимать: живым вы отсюда не выйдете, а даже если случится эдакое чудо, на воле не протянете и дня. Чума. Ваша участь предопределена и если я услышу правдивые ответы, Танкред убьет вас быстро и безболезненно. Если пожелаете — после исповеди и последнего причастия. Я могу себе позволить быть милосердным и попытаться отправить грешника не прямиком в ад, а в чистилище…

— Дьявол, — выдавил комтур. — Ты дьявол, монах.

— Полагаю эту сентенцию необоснованной и надуманной. Будете говорить?

— Разве у меня есть выбор? Пить дайте.

— Арриго, напои его милость… Рад, что вы осознали безнадежность положения. Учтите, мессир Ознар владеет способностью различать правду и ложь, — брат Михаил покосился на Рауля. Тот чуть повел плечами — нечто подобное мэтр и на самом деле умел, однако от заклинания всегда можно защититься или обмануть его недосказанностью или двусмысленностями. Теперь всё зависит от таланта преподобного четко формулировать вопросы. — Поступим вот как: я буду рассказывать вашу неприглядную историю, а вы по необходимости поправляйте и уточняйте. Договорились?

— Да будь ты проклят, папский пёс…

— Domini canis, — серьезно сказал инквизитор. — Пёс Господень , пускай вам этот факт и неприятен… О Прорехах вы знали еще со времен Ордена Храма?

— Да. Это входило в ступень посвящения капитула.

— Пользовались Прорехами лично?

— Нет, но очень хотел… Вы не понимаете, какое это сокровище!

Брат Михаил посмотрел на Рауля. Мэтр кивнул — не лжет.

— Что вам известно о природе Дорог?

— Пути в иные миры. Когда ужасающие, когда удивительные. «Trou» существовали всегда, но пройти по Дорогам и открыть Врата ведущие к ним, способны немногие единицы. Избранные, отмеченные печатью Божией.

— Бел лирики, — прикрикнул инквизитор. — Продолжим. По окончанию основного следствия по делу Тампля и снятия обвинений с вас лично, вы могли избрать для дальнейшего служения любой бальяж Госпиталя, хоть Париж, хоть Реймс или Орлеан. Однако, предпочли обосноваться в отдаленнейшем Бребьере. Тогда же вы сблизились с рыцарем Одилоном де Вермель, уроженцем графства Артуа и, — вот совпадение! — бывшим храмовником из Провэна! Богопротивную часовню в Бребьере вы предпочли закрыть для посещения братией, однако гнусные фрески не закрасили и вход кирпичом не заложили. Вывод напрашивается один: капище использовалось по назначению. Тайно. Я прав?

— Да, — буркнул де Лангр, отводя взгляд. Повторил: — Вы не поймете…

— Отчего же, прекрасно пойму. Тяжело отказаться от привычек и убеждений молодости. Вам накрепко вбили в голову, что эзотерические заблуждения Ордена Храма — есть сияющая истина. Единственная и неоспоримая. В настоящий момент меня не интересуют мерзостные обряды и философские обоснования ереси тамплиеров — имею представление в общих чертах, не зря днями просиживал над протоколами допросов тридцати–сорокалетней давности…

— Зачем тогда спрашиваете?

— Подвожу к главному. Разгадка вашей любви к дальним провинциям крылась в расположении замка Бребьер: тихое пограничье, ближайшая епископальная инквизиция в Амьене, причем Трибунал созывается редко и нерегулярно. Никто не обратит внимания на темные делишки бывших храмовников из такого сонного захолустья как графство Артуа. Архидиакона вы купили? Делились доходами с беспошлинной торговли?

— Да.

— Ложь! — вскинулся Рауль. Аркан «Dic verum» сработал безотказно. — Ваше преподобие, он нагло врет!

— Та–ак, — брат Михаил щелкнул пальцами. За его правым плечом возник суровый Танкред ди Джессо, в любой момент готовый приступить к убеждению допрашиваемого методами радикальными. — Господин комтур, вы меня разочаровываете. Давайте же, поведайте страшную тайну Гонилона Корбейского! Только не говорите, что преосвященный тоже беглый тамплиер! Это невозможно!

— Да где ему… — поморщился Сигфруа де Лангр. — Я думал, вы знаете. Должны были знать — такие люди как вы, мессир Тьерри де Го, не могут обманываться внешностью и нравами — кажется, этот распутник и прохвост все–таки обвел вас вокруг пальца. Гонилон, чтоб он сдох в хлеву со свиньями, может номинально претендовать на графский титул, ныне отданный Филиппу Руврскому. Прямых наследников у Филиппа нет, как вам известно. По его смерти лен станет выморочным и отойдет короне.

— Простите? — выпрямился брат Михаил. Выглядел преподобный ошеломленно. — Гонилон из Корбея, викарий Арраса, происходит из рода графов д‘Артуа?

— Архидиакон — незаконный сын старой графини Маго д’Артуа от ее сенешаля, Пьера д’Ирсона.

— Ничего себе откровения, — не выдержав, сказал Рауль. — Доказательства?

— Приходская книга с записью о крещении младенца, хранившаяся у нас в Бребьере — подписи свидетелей и личного исповедника Маго в наличии. Инквизиция книгу изъяла, но изучить не додумалась. Просто вы не знали где и что именно искать. Графиня Маго пережила двух законных дочерей и сына, Роберта Молодого, пфальцграфа Бургундского умершего всего в пятнадцать лет. Владение Артуа передать некому. Незаконнорожденный ребенок вправе наследовать, если мать его признала и это признание утверждено королем и палатой пэров Франции, но…

— Понял, — сокрушенно сказал брат Михаил, перебив комтура. — Какой же я болван! Графиня Матильда д’Артуа якобы была отравлена своей наперсницей Беатрисой д‘Ирсон, родной племянницей помянутого Пьера д’Ирсона, отца бастарда! Беатриса подозревалась в колдовстве, против нее выдвинули обвинение шестнадцать лет назад, после чего придворная дама бесследно исчезла [35]! То, что Беатриса вела двойную жизнь, сомнению не подлежит… Не складывается картина! Упущено нечто важное!

— Дозволите высказаться, ваше преподобие? — осторожно вмешался Жан де Партене. — Полагаю, семейные затруднения мадам Маго следовало бы обсудить в другой раз. Наша задача совсем иная.

— Умейте объять взглядом целое, увидеть взаимосвязь событий, — тоном сорбоннского преподавателя риторики сказал Михаил Овернский. — Барон, я ценю ваше участие, но уверяю: вы слишком неопытны в таких вопросах.

— Молчу, — безропотно согласился шевалье де Партене. — Вам виднее.

— Рад, что вы это осознаете. Мессир де Лангр вы меня слушаете? Могу я осведомиться, архидиакон был осведомлен о ваших небезопасных затеях и настойчивом поиске Дорог? Впрочем, не отвечайте — в свете открывшихся фактов, я прихожу к убеждению, что Гонилон если не возглавлял вашу секту, то по меньшей мере втихую покровительствовал ей… Чего ему не хватало? Фактический повелитель графства, богач, любимец дворянского общества! Зачем?