Когда она снова открыла глаза, они уже ехали по дороге на «Сосновую гору». Показался ее дом, но Ник как будто не собирался притормаживать.

— Эй! — Она указала на дом, остававшийся позади, но он продолжать ехать, едва приметно улыбаясь. — Ник! Куда вы?

— На ланч. Составите мне компанию?

— Это лишнее. — Челсия выпрямилась, а он уже сворачивал на скоростное шоссе. — Что вы делаете!

Он сверкнул белозубой улыбкой, от которой у нее затрепетало сердце.

— Хотите правду? Вы выглядите так, будто вам нужна небольшая передышка.

Челсия старалась изо всех сил, чтобы у нее не задрожали губы. Такого участия она от него не ожидала.

— Куда вы меня везете?

— Откровенно говоря, сам не знаю… Давайте поедем, куда глаза глядят, обследуем окрестности — и на что-нибудь наткнемся. С тех пор, как я здесь поселился, у меня все не хватает времени, чтобы как следует осмотреться. Значит, для меня это тоже будет передышка. — Он бросил взгляд на дорожный указатель. — Гм, Стокбридж. Звучит очень мило. Всегда хотел посетить Стокбридж.

— Вы хотите сказать, что никогда там не бывали? Ни разу?

— Надеюсь, это обстоятельство не очень сильно повредит мне в ваших глазах, Челси.

Она слабо улыбнулась в ответ. Ник Таннер открывался ей своей новой стороной. Оказывается, он умеет быть и веселым, и добродушным. И ей ужасно понравилось, с какой легкостью он произнес «Челси». Это прозвучало так дружелюбно и непринужденно, будто уменьшительное имя стало для него уже привычным.

— Стокбридж очень славный городок. Там можно сходить в картинную галерею Нормана Рокуэлла. Он прожил в этих местах большую часть жизни, как известно.

Спустя несколько минут они уже ехали по главной улице города. Несмотря на то, что сезон еще не начался — был только май, — в магазинах толпилось множество туристов.

— Вот, кажется, то, что нам нужно. — К ее удивлению, Ник резко свернул в сторону, к свободному месту на автостоянке.

Она подобрала с пола сумку, соскользнувшую с колен, и взглянула на огромное белоснежное здание гостиницы, вход которой украшали вазоны с яркими геранями.

— То, что нам нужно? Ник, да ведь это «Двор красного льва»!

— Ну да, я слышал о нем. Шикарный ресторан. Великолепная кухня. Здесь мы и перекусим.

Она молчала.

— Угощаю я.

— Для такого места я несоответствующее одета. Ник с преувеличенно важным видом поправил свой галстук.

— Полагаю, этого вполне достаточно для нас обоих.

В течение полутора часов они просидели за столом, с аппетитом поглощая вкуснейшую еду. За разговором Ник всячески старался избегать серьезных тем. Они болтали ни о чем, и, когда принесли сладкое, Челсия чувствовала себя уже намного лучше. Она проглотила ложечку клубничного мороженого и удовлетворенно вздохнула.

— Между прочим, а где Кэти?

Ник размешивал в чашечке кофе. Он уже покончил с десертом и, казалось, с большим удовольствием наблюдал, как Челсия лакомится мороженым.

— С Грейс. Они начали заниматься, и у них отлично получается.

Челсия, словно в задумчивости, начала чертить ложкой борозды в своем сладком блюде. Кэти — щекотливая тема для разговора.

— Это… неплохо, — наконец выдавила она после неловкой паузы.

— Что с вами?

— Ничего.

— Нет, что-то вас явно не устраивает. Во всяком случае, голосом вы это выразительно показали.

— Спасибо. — Она попыталась улыбнуться, но, видимо, у нее это неважно получилось.

— Пожалуйста, объяснитесь. Я хочу знать, в чем дело.

Челсия отодвинула в сторону недоеденное мороженое.

— Ладно, я скажу. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется неправильным, что Кэти не ходит в обычную школу.

Ник откинулся назад и посмотрел на нее долгим взглядом, в котором не осталось и следа от прежнего добродушия.

— Так я и думал.

— Простите, это, разумеется, не мое дело…

— Не стоит извиняться. Я сам тысячу раз ломал над этим голову и наконец, пришел к выводу, что принял верное решение. Вы должны понять, что Кэти давно уже нормально не учится. Из-за своих операций она, очень много пропустила. Ей полагалось бы быть сейчас во втором классе, а она занимается по программе первого.

— О, я не знала. — У нее защемило сердце. — Но ведь это так понятно после всего, что она перенесла.

— Вы не знаете и половины, Челси. — В его глазах промелькнула боль. — Домашние учителя — наилучший выход. У нее был один в Бостоне и очень ей помог, да и у Грейс получается неплохо.

— Да, я знаю.

— Я говорил недавно с директором местной школы. Он предложил мне стандартные тесты, по которым можно проверить, каковы ее успехи, и если она наберет нужное количество очков, по его словам, никаких проблем с выдачей свидетельства об обучении не возникнет.

Челсия готова была признать, что это вполне разумный путь.

— Так, значит, в сентябре Кэти пойдет в школу? Во второй класс?

— Нет. Я хочу, чтобы она продолжала заниматься с Грейс. Домашнее обучение — именно то, что нужно Кэти в ее ситуации. Особое внимание, индивидуальный подход. По сути, она очень способный ребенок. И она моментально нагонит своих сверстников.

И опять Челсия готова была с ним согласиться. Но что-то ее останавливало: возможно, она не видела ничего хорошего в том, что Кэти будет проводить столько времени с Грейс.

Ник, поглядывая из-за края чашки, следил за выражением ее лица.

— У вас такой вид, будто я решил заточить свою дочь в тюрьму.

Челсия попыталась улыбнуться.

— Просто я подумала, что ей придется многого лишиться. Друзей, общения и тому подобного.

— Боюсь, единственное, что она приобретет, если будет ходить в школу с другими детьми, — это чудовищный комплекс неполноценности.

— Кэти?

— Именно. Она всегда будет на шаг позади своих одноклассников — во всем, что касается образования, эмоционального и, разумеется, физического развития.

— Но ведь сейчас ей гораздо лучше.

— Ей никогда не будет лучше, Челсия, — ответил он с такой горечью, какой она и вообразить себе не могла. — Во всяком случае, полностью она не выздоровеет никогда.

— И что же, вы собираетесь держать ее взаперти всю оставшуюся жизнь?

 — У нее будет много возможностей встречаться с другими детьми.

— Ник, я знаю, это не мое дело, но вы никогда не задумывались над тем, что, пожалуй, чрезмерно оберегаете Кэти? Может быть, раньше такое обращение было необходимо, но ведь ей надо расти, развиваться.

— Черт возьми, Челси! По-вашему, я против ее развития? Вы думаете, Я не хочу, чтобы у нее все было хорошо? Но давайте посмотрим фактам в глаза. Она же…

— Калека?

Ник тяжело вздохнул.

— Я люблю Кэти, — сказал он, вложив в эти слова столько глубокого чувства, что у него задрожал голос. Помолчав, он добавил: — У меня просто сердце разрывается, когда я думаю о том, от чего ей придется отказаться в жизни, обо всех этих радостях, которые для других девочек считаются само собой разумеющимися. Танцы, спорт… да мало ли что еще! В их возрасте это представляется таким важным.

— Насколько я могу судить, единственное, что ей может помещать, — это вы сами.

Он так и застыл, совершенно ошеломленный ее словами. Она тут же почувствовала себя виноватой.

— Простите. Я никакого права не имела так говорить. Просто меня беспокоит, что с ней обращаются, как с инвалидом. И я не могу не думать, что для нее будет лучше, если ей перестанут напоминать о прошлом и дадут возможность жить нормальной жизнью.

Ник печально покачал головой.

— Это невозможно забыть. Вы бы тоже не смогли, доведись вам пережить такое. И я не вижу ничего плохого в том, что оберегаю ее. Я ей отец. Вот все, что я могу сказать.

Челсия открыла, было рот, чтобы возразить, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы у нее пропало всякое желание прекословить. После многих лет общения с родителями, у которых дети лежали в больнице, она знала, что такое страдание, а Ник глубоко страдал.

— Давайте не будем спорить, Ник. Сегодня все… — она окинула глазами изысканно сервированный стол, роскошный зал, в котором они сидели, и взгляд ее снова вернулся к нему, — все было изумительно. Мне не хочется испортить нашу встречу.