— Дело не в какой-нибудь одной вещи. Тут требуется целая программа, Челси. — Он протянул руку и движением, легким, как шепот, коснулся ее подбородка. — Тщательно разработанная программа. — В этот момент ей показалось, что пол уходит у нее из-под ног.

Они вышли на крыльцо, и Ник вдруг остановился, нахмурившись.

— Да, чуть не забыл… — Он сунул руку в карман брюк и вытащил оттуда маленькую коробочку, на которой рельефными буквами было обозначено имя дорогого питсфилдского ювелира. — Я сегодня ходил с Кэти за покупками, и вот это попалось мне на глаза. — Он вложил ей коробочку в ладонь. — Это, конечно, пустяк, просто дань признательности.

Пытаясь унять дрожь в руках, Челсия приподняла крышечку футляра. На голубом бархате сияли серьги из серебра филигранной работы в виде крупных колец, каждое из которых заключало изображение деревца.

— О, какая прелесть, Ник! — Она вынула одну сережку, пытаясь получше рассмотреть ее в бледном свете луны. — Но зачем?

Ник, чуть смутившись, пожал плечами.

— Я ведь сказал вам, это просто дань признательности. Намеренно или нет, но вы помогли мне здраво осмыслить положение Кэти. Продавец сказал, что это символ древа жизни, вот я и подумал, что они, как нельзя лучше подходят к данной ситуации.

Челсия изо всех сил крепилась, чтобы удержать, готовые хлынуть из глаз слезы. Стараясь отвлечься, она целиком сосредоточилась на том, чтобы вдеть серьги в уши. Однако без зеркала ей это никак не удавалось.

— Давайте-ка я попробую. — Одной рукой Ник взял сережку, а другой мягко отвел ей волосы и, зажав пальцами ухо, осторожно провел дужку сквозь едва заметную дырочку в мочке. Челсии казалось, что она подвергается какой-то сладостной пытке. Когда он повернул ей голову, чтобы вдеть другую серьгу, она закрыла глаза, почувствовав, как тело становится невесомым и растворяется в воздухе. — Ну вот, совсем неплохо.

Она медленно открыла глаза, со смутным недоумением сознавая, что его руки все еще обхватывают ее шею, а пальцы нежно гладят пылающую кожу у подбородка. Это мгновение, казалось, длилось бесконечно. Она посмотрела ему в глаза, пытаясь овладеть собой. Но напрасно. Ее завораживал его затуманенный взгляд, его жаждущий рот.

Она чувствовала, что он борется с собой, пытаясь справиться с демоном искушения, — и быстро теряет силы. Как и она. Внезапно он рванул ее к себе с неистовством освобождения и впился в губы далеко не нежным поцелуем. Казалось, ему хочется ее уничтожить. Он со стоном пробормотал ее имя и продолжал неистово целовать — словно загнанная внутрь страсть вырвалась наконец наружу.

Челсия прильнула к нему, ослабевшая и трепещущая, страшась того огня, который пробегал у нее по жилам. С того самого момента, как они встретились, она знала, что с ним ее ждет что-то необыкновенное. Действительность превзошла все ее ожидания.

Он обхватил ее за спину, крепко прижимая к себе. Руки опустились ниже, захватывая легкую ткань рубашки. Челсия выгнулась ему навстречу с несдержанностью, которой даже предположить в себе не могла. «Разве таким бывает первый поцелуй?» — промелькнуло у нее в голове. Он должен быть ласковым, робким. А это… это просто безумие какое-то. Дикое, неистовое безумие.

С протяжным дрожащим вздохом он ослабил объятия и тряхнул головой, сощурив затуманенные глаза, будто хотел избавиться от наваждения.

— Боже милостивый! — прошептала Челсия. Ее вдруг пронзило ощущение унизительности всей этой ситуации.

— Боюсь, что даже Господь Бог не сможет изменить то, что уже произошло, — ответил он, отступив в сторону.

— Мне очень жаль, Ник.

— Не надо. Не извиняйтесь. Это сугубо моя вина.

— Не знаю, что и сказать. — Она в замешательстве теребила оборку, вспоминая, как всего мгновение назад он едва не сорвал с нее рубашку.

— Давайте… вообще не будем ничего говорить. — Его брови сдвинулись. — Ничего и никому, хорошо? Я бы предпочел забыть об этом.

Она кивнула, чувствуя, как перехватило у нее горло. Хорошо. Она усвоила.

— Так я пойду? — Он избегал встречаться с ней глазами. — А серьги вам очень идут. Я рад, что купил их. — Сказав это, он спустился с крыльца и пошел по дорожке, покачивая головой — видно, клял себя, на чем свет стоит.

— Спасибо, — крикнула она в темноту, вспомнив запоздалые слова благодарности, но его уже и след простыл.

— Почему ты не на воздухе, пичужка? — спросил Ник, бросая пиджак на кушетку и распуская узел галстука.

— Грейс мне не разрешила. — Кэти, на секунду оторвавшись от телевизора, сердито сверкнула на него глазами. Ник присел с ней рядом. Господи, ну что опять случилось?

В проеме двери появилась Грейс с неестественно красным лицом.

— Как прошла встреча в банке?

— Прекрасно. — Так на самом деле и было, и даже более того. Ему только что удалось убедить совет директоров, сплошь состоящий из напыщенных ничтожеств, выдать кредит в несколько миллионов долларов. Но сейчас ему не хотелось говорить о банковских делах. Он поднялся и увлек Грейс в кухню. — Почему ты держишь Кэти дома? В такой чудесный день самое время опробовать новый велосипед.

Глаза Грейс наполнились слезами.

— Она наказана — вот почему. — Его удивила горячность, с какой она произнесла эту фразу. — Ты представить себе не можешь, что я вынесла с ней в больнице. Это было ужасно. Что-то чудовищное.

Только сейчас Ник заметил, что ее правая рука исполосована багровыми царапинами.

— Это ее работа?

— Уверена, она это сделала не нарочно. — Она будто нехотя прикрыла царапины другой рукой, но так неловко, что он мог видеть их все.

— А я так думаю, что нарочно. И, разумеется, она заслуживает наказания. Но, Грейс… — у него внезапно заломило шею, и он непроизвольно схватился за нее рукой, — зачем, же лишать ее велосипеда? Разве нельзя было отменить телевизор?

— Прости. — Ее голос задрожал, глаза уставились в пол. — Это первое, что пришло мне в голову, вот и все. К тому же, когда она на велосипеде, я вообще ничего не могу делать. Я должна все время за ней смотреть. Ты же знаешь, какое на улице движение.

— Да здесь вообще нет машин.

— Нет, есть. И они мчатся на жуткой скорости.

— Ну ладно, не будем спорить. — Ник подошел к окну и окинул взглядом пустынную улочку. — А как ваши успехи? Что-нибудь у нее сегодня было хорошего?

— На терапии? Не слишком. — Она помолчала. — Ники?

— Да?

— Не пора ли нам с тобой куда-нибудь выйти? Развлечься?

— Конечно. — Ему с трудом удалось выдавить из себя улыбку.

Как следует, отчитав Кэти и запретив ей три дня смотреть телевизор, он заторопился в кабинет Чета, уселся за его письменный стол и уставился на телефон.

Всю неделю он старательно избегал Челсии. Визит, который он нанес ей, всколыхнул слишком много вопросов. Так все-таки любит он Грейс Локвуд или нет? И действительно ли он целовал Челсию с такой жгучей необузданностью, или ему это только привиделось?

Ник усмехнулся.

Ни он, ни Грейс даже и не пытались изображать из себя пылко влюбленных, и до последнего времени такое положение вещей его вполне устраивало. Любовь ослепляет и лишает разума. Толкает к ошибкам, за которые потом дорого расплачиваешься. Доказательством тому — Лаура.

Однако теперь Ник сомневался, что сможет удовольствоваться браком с женщиной, в которую совсем не влюблен. Сильного, глубокого чувства Грейс никогда у него не вызывала и именно поэтому ему нравилась… до недавнего времени, пока это чувство не было разбужено другой.

Ник ощущал полнейшее замешательство. Грейс, безусловно, хороший, порядочный человек, добродетельная женщина, что называется, «надежная пристань». Неужели он пренебрежет всем этим ради опасной страсти, некогда уже сыгравшей с ним злую шутку?

С другой стороны, уверен ли он, что готов похоронить себя, вступая в брак, сулящий в лучшем случае спокойные, прохладные отношения, предполагающие всего лишь психологическую совместимость? И что ему делать со всеми этими чувствами, способность, переживать которые он, казалось, утратил навсегда?