— А сейчас ты думаешь по-другому?

— Сейчас не знаю. Во всяком случае, в данную минуту я бы предпочла находиться где-нибудь в дешевой забегаловке, чем в этом роскошном доме. А еще в одном я уверена точно — за все в этой жизни приходится платить.

— Неужели настолько тяжело?

Джоан не ответила.

Дэвид как мог пытался ее успокоить:

— Постарайся думать о ребенке. Я понимаю твое сегодняшнее состояние, но, поверь, когда ребенок будет расти, ты поймешь, что с деньгами перед ним откроются огромные возможности. Он получит все, что пожелает. Это совсем другая жизнь. Многие матери могут только мечтать об этом для своих детей.

— Наверное, вы правы.

— Однако ты сделала ошибку, настояв на контракте, по которому тебе лично ничего не принадлежит.

Немного помедлив, она все же ответила:

— Просто очень многое изменилось с тех пор, как я пыталась заполучить всеми правдами и неправдами вашего сына в мужья. Я поняла, что хочу сама зарабатывать на жизнь и ни от кого не зависеть.

— Вот как раз в этом я тебя понимаю. Но и ты должна понять, что, живя с Джорджем, это будет невозможно. Тебе придется вести светский образ жизни согласно положению, которое занимает наша семья в обществе.

Джоан улыбнулась.

— Обещаю, что не подведу.

— А я не сомневаюсь, что ты справишься. Ты выглядишь настоящей леди.

— Спасибо вам. Если бы не вы, не знаю, что бы со мной здесь было. Порой я чувствую себя такой одинокой.

Дэвид горько усмехнулся.

— Но ты забыла, что это я сначала насильно разлучил тебя с Джорджем, а потом, когда ты этого совсем не хотела, уговорил вернуться к нему.

— Я ничего не забыла. Это вы забыли, что у меня был выбор: возвращаться сюда или нет. А уж к моей беременности вы совсем не имеете никакого отношения.

— Кто знает, может, как раз об этом я сожалею больше всего.

Джоан с удивлением посмотрела на Дэвида. Но он демонстративно посмотрел на часы, предоставив ей самой разгадывать его последнее заявление.

— Ах какой же я болван! Тебе давно пора отдыхать.

Они зашли обратно в комнату, и Дэвид, пожелав ей спокойной ночи, отправился к себе.

Джоан собралась было уже переодеваться ко сну, когда услышала стук в дверь: вероятно, кто-то еще хотел пожелать ей спокойной ночи.

— Войдите.

Оказалось, это был отец Джорджа.

— Разреши, я ненадолго.

— Конечно, входите, — поспешно ответила Джоан.

Она пригласила его сесть в кресло, а сама расположилась на кровати. Только сейчас Джоан заметила в его руках небольшую шкатулку.

— Я лишь хотел сказать, что очень рад за вас с Джорджем. Мы с Барбарой не знаем всего, что произошло между вами и почему ты уехала, но, честно говоря, и не хотим влезать в ваши отношения. Главное, это снова видеть Джорджа счастливым. А еще мы хотим преподнести тебе наши фамильные драгоценности.

Джоан запротестовала:

— Ну что вы, не надо. Я ничем не заслужила этого.

Но Фрэнк не стал ее слушать. Он открыл шкатулку и достал из нее бриллиантовое колье невероятной красоты, под стать ему диадему и браслет.

— Я передаю все это тебе с радостью. Ты носишь под сердцем нашего внука, и большего утешения я бы не смог желать для себя.

Джоан держала в руках шкатулку и не могла вымолвить ни слова. От волнения у нее перехватило дыхание. С одной стороны, она была тронута вниманием и заботой о ней родных Джорджа, а с другой стороны — чувствовала себя не в своей тарелке оттого, что хоть и во благо, но все же обманывает их в том, что касается ее отношения к Джорджу. И в этом обмане, в котором она вынуждена будет жить, ей, похоже, придется находиться еще очень долго, возможно всю жизнь.

Однако пути назад уже не было, поэтому она просто поблагодарила Фрэнка за подарок:

— Спасибо.

Они обнялись и пожелали друг другу спокойной ночи.

Для Джоан наступила еще одна бессонная ночь.

5

А потом потянулись дни ожидания материнства, похожие один на другой. Барбара с Фрэнком постоянно были рядом, готовые выполнить любое ее желание. Джоан тяготилась этой заботой, она не умела даже принять ее как следует. Никто и никогда не проявлял к ней такого внимания, все проблемы ей приходилось решать самой. Сейчас же она не успевала даже подумать, как все мгновенно выполнялось. Единственное, что ей было позволено делать, это посещать Джорджа в больнице. Конечно, Джоан не мечтала вернуться к работе официантки, но она была уверена, что праздность не для нее.

Как-то Джоан поделилась своими мыслями с Дэвидом, но он только посмеялся над ней и посоветовал не забивать свою голову всякой чепухой, а думать только о ребенке.

— Теперь ты по праву принадлежишь к семейству Боуинов. Считай, что родить здорового ребенка и есть твоя основная работа, — сказал он ей тогда со значением.

И она решила принять все происходящее как должное.

Тем более что суета еще больше усилилась, когда выяснилось, что состояние Джорджа стабилизировалось после последнего переливания крови. Хотя из больницы его по-прежнему не выпускали. Произошло настоящее чудо, и все буквально молились на Джоан, даже не сомневаясь в том, что улучшение произошло исключительно благодаря ее возвращению.

И вот долгожданный день родов настал. Проснувшись рано утром, Джоан сразу поняла, что что-то не так. Она не сразу решилась кого-то позвать, зная, что поднимет весь дом. Но, когда боли усилились, ей пришлось это сделать. Она поднялась и с трудом дошла до спальни Барбары. Как только Джоан зашла к ней, та сразу все поняла. Обычно очень чувствительная и суетливая, сейчас Барбара была само спокойствие. Она помогла собрать необходимые вещи, и они поехали в клинику. Фрэнк сопровождал их.

После недолгого отдыха, когда началась очередная схватка, она в изнеможении повернула голову и увидела Дэвида, который сидел рядом. Джоан хотела было что-то сказать, но вместо этого только скривилась от боли, схватившись за его руку.

— Все будет хорошо. Если тебе хочется, покричи. — Он был так добр к ней. — А может, мне уйти?

— Нет, останься, — только и смогла вымолвить она.

Дэвид еще много чего говорил, но она почти не слышала его. Он наклонялся, вытирал пот с ее лба, а потом снова что-то рассказывал. Странно, но Джоан почему-то не думала, как он здесь оказался и кто его пустил, она подумала о его руке. Она так сильно ее сжимала, что наверняка на ней еще долго будут синяки. А потом она действительно стала кричать, а когда уже, казалось, стало совсем невмоготу, ее повезли на роды. Дэвида туда не пустили...

— У вас мальчик, — услышала она словно издалека.

К сожалению, ребенка почти сразу унесли, так как Джоан была просто без сил, все было словно в тумане. Но сквозь этот туман она вдруг ясно разглядела образ Дэвида.

— Дэвид? — произнесла она почти беззвучно.

— Молчи, тебе надо беречь силы.

— А где Майкл, почему он не со мной? — забеспокоилась Джоан.

Дэвид не понял, о ком она говорит, и вопросительно посмотрел на нее.

— Мой мальчик. — Больше она была не в силах говорить.

Дэвид понимающе кивнул.

— Когда отдохнешь, его принесут.

Медсестра сделала ей укол, и она погрузилась в спасительный сон. Последнее, что она чувствовала, как рука Дэвида гладила ее руку.

На следующий день Джоан чувствовала себя несравнимо лучше и чуть не вскочила, когда ей принесли ребенка. Даже когда он уснул, она не хотела выпускать его из своих рук. Она сама почти дремала, когда неожиданно услышала веселый голос, который несомненно принадлежал Дэвиду:

— Ты стала еще прекрасней.

Его почти не было видно из-за огромного букета роз.

— Я, конечно, понимаю, что мой скромный букет затеряется в вашем саду, но все же поздравляю. — Он подошел и поцеловал Джоан, а букет поставил в свободную вазу. — У тебя тут целый цветник.

Она смутилась, вспомнив вчерашний день, ведь Дэвид видел ее в таком неприглядном виде, поэтому смущенно пробормотала: