Уильям уронил голову на руки. Он чувствовал, как по щекам бегут слезы, но не хотел их останавливать.

Если бы я мог омыть этими слезами твои ноги, Мэри! Если бы мог искупить всю боль, что причинил тебе!..

Мэри не знала, на что она надеется, когда проверяла почту в своем почтовом ящике. Всю ночь она не могла уснуть, думая о том, что почувствовал Уильям, когда увидел ее письмо. Вспомнил ли он о ночи их любви? Может быть поспешил уничтожить ее письмо, а может, наоборот, поспешил написать на него ответ. Мэри так хотелось верить в это!

С моей стороны глупо на что-то надеяться! Зачем я вообще решилась ему написать? — спрашивала она себя. Уильям для меня закрытая страница, но все равно я хочу, чтобы он был рядом! Пусть я не могу ощущать тепло его тела, слышать его голос, зато я могу читать строки, написанные им. Но разве от этого я не сделаю только больнее себе и ему? Хотя разве мне может быть больнее?

От всех этих вопросов кружилась голова. Мэри встала утром совершенно разбитая. Но сразу же, даже не позавтракав, бросилась к компьютеру.

Увидев, что Уильям все же ответил на ее письмо, она с трудом сдержала подступившие к горлу рыдания и погрузилась в чтение.

«Милая Мэри, я очень благодарен тебе за твое письмо. Если бы ты знала, как мне тяжело видеть вокруг постные лица и слышать слова, которые ничего не значат! Я знаю, что ты искренне соболезнуешь моему горю, что хочешь утешить меня. Спасибо тебе за это. Я не знаю, что заставило меня написать это письмо, может быть откровенность и искренность твоего письма, а может, желание хоть как-то пообщаться с тобой, пусть даже и через километры оптических кабелей. Мне тебя очень не хватает, Мэри. Я знаю, что делаю тебе больно, когда пишу эти строки, но не могу сдержать своих чувств. Мне так плохо без тебя! Сначала я думал, что это пройдет, что когда-нибудь я смогу без дрожи вспоминать твои фиалковые глаза, твои нежные губы, но проходит время, а ты все так же снишься мне каждую ночь. Боже мой! Зачем я только это все пишу! Мэри, родная, я понимаю, что не имею права говорить тебе это, что должен дать тебе возможность жить без меня. В своем письме ты ни разу не позволила пожалеть себя. Я слаб, я так не могу. Мне плохо без тебя, и я готов в этом признаться. Но и сейчас я, как и почти два месяца назад, не вижу никакого выхода. Точнее, выход есть, но я знаю, что ты не примешь его. Как же все сложно и запутанно! Я устал пытаться понять, что для меня важнее: долг, честь или ты. Проблема в том, что чем дальше, тем нужнее мне ты и твоя любовь. Не знаю, хватит ли у меня душевных сил, чтобы отослать это письмо, а если хватит, боюсь, что вновь причиню тебе боль. Я ненавижу себя за это, ненавижу, но не могу не писать, не могу не кричать о том, как сильно ты нужна мне, Мэри! Вот только я не знаю, нужен ли я тебе…»

Мэри, судорожно сжимая в побелевших от напряжения пальцах мышку, перечитала письмо.

Боже мой! Да ведь он признается, что любит меня! — подумала она. Как же теперь мы будем жить? Мне нужно с кем-нибудь посоветоваться. Я должна кому-то позвонить. Я не могу ни на что решиться сама!

Мэри чувствовала, что у нее начинается обыкновенная истерика, но никак не могла остановить ни потоки слез, ни лихорадочное кружение мыслей. Она схватила телефонную трубу и, не размышляя ни секунды, набрала номер Брайана.

— Доктор Дэвис у телефона, — сразу же снял он трубку.

— Брайан, мне… — начала говорить Мэри, но тут же захлебнулась в рыданиях.

— Господи, Мэри! Что случилось? Ты больна?

— Да я в полном порядке, то есть не совсем. В общем, — Мэри собралась с мыслями, — физически я совершенно здорова.

— Так что же случилось?

— Я написала Уильяму письмо с соболезнованиями, а он прислал мне ответ, где признается, что любит меня! А я не могу жить без него! Но у него же есть Роберта! В общем, я совсем запуталась!

— Значит, насколько я понимаю, ты написала Уильяму письмо?

— Да. — Мэри всхлипнула.

— Зачем?

— У его жены случился выкидыш. А все вокруг только и делают, что сплетничают. Мне показалось, что Уильяму очень нужна моя помощь и поддержка.

— И он тебе прислал ответ, где говорит, что любит тебя?

— Да.

— Ну, Мэри, дорогая, чего же ты хочешь от меня-то?! — воскликнул Брайан.

— Мне так нужно было хоть с кем-то поговорить! — призналась она. — Я не знаю, как мне жить дальше, что делать. Я не могу без Уильяма, но и с ним я не смогу жить.

— Почему?!

— Есть еще Роберта. Она только что потеряла ребенка. Он не может вот так просто взять и развестись с ней. Ей и так сейчас не сладко!

— А Уильям что?

— Он мучается, не может понять, что для него важнее: долг перед Робертой или чувства ко мне.

— Какой ответственный мужчина, — усмехнулся Брайан. — Мне почему-то кажется, что если бы вы оба как можно меньше внимания уделяли столь абстрактным понятиям, как долг и честь, вы были бы гораздо счастливее.

— Но ведь ты знаешь, что я не могу по-другому! — воскликнула Мэри. — И он не может.

— Именно поэтому, думаю, ты его и выбрала. Помню, когда я любил тебя, я был готов на что угодно, лишь бы быть рядом с тобой.

— Ох, Брайан! — тихо вздохнула Мэри.

— Я рад, что у меня это прошло и мы стали просто друзьями. А насчет совета… Я не могу тебе ничего порекомендовать, кроме как принять успокоительное, еще лучше снотворное, и забраться в постель. Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя. Но это я говорю как врач, а не как друг.

— А что ты мне скажешь как друг?

— Милая, помни только одно: нет на свете ничего важнее настоящей любви. Если вы любите друг друга так, что способны отдать за эту любовь жизнь, значит вы должны быть вместе несмотря ни на что. Но, Мэри, так должно быть, только если это настоящая любовь. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, Брайан, понимаю… — как эхо отозвалась Мэри.

— Вот и отлично, а сейчас ложись-ка в постель. Я заеду к тебе после работы.

— Только возьми с собой Келли. Не хочу видеть, как из-за меня распадается еще одна пара.

— Мэри, ты ни в чем не виновата. Человек не может приказать себе полюбить или разлюбить. Ни ты, ни твой этот Уильям, ни тем более Роберта — никто не виноват. Иногда дурацкая фраза «просто так получилось», все же имеет определенный смысл. Попробуй подумать над этим, пока мы к тебе не приедем.

— Хорошо, Брайан. И спасибо тебе большое.

— Пока что не за что. — Брайан положил трубку и протер уставшие глаза. Он вот уже три часа пытался разобраться в одном сложном деле, которое в перспективе могло принести его больнице (Брайан уже привык называть больницу Нориджа своей) большие проблемы.

Может быть, стоит посмотреть и другие истории болезни пациентов этого врача? Если он еще где-то допускал столь грубые ошибки, это может стоить больнице репутации. А если прецедентов нет, что ж, это будет нам только на руку.

Брайан встал и мысли его потекли в другом направлении.

Нет, никогда мне не понять Мэри. Если она любит Уильяма, а он любит ее, в чем же проблема? Если только в его жене и в их неродившемся ребенке, то это смешно!

Он покачал головой и достал с полки еще один ящик, полный толстенных историй болезни. Одну за другой Брайан просматривал их, и лицо его прояснялось. Судя по всему, его сотрудник вполне профессиональный врач. Методичный Брайан решил досмотреть стопку до конца и вытащил предпоследнюю историю. Что-то в этой карте его насторожило.

Странно. Никак не могу понять, что здесь не так? — задумался он. Вроде бы с историей болезни и с диагнозом все правильно. Здесь и думать-то нечего. Что же меня волнует?

Брайан закрыл историю и задумчиво посмотрел на титульный лист.

— Господи ты, боже мой! — не сдержавшись, воскликнул он, а потом схватил трубку и набрал номер Долорес, надеясь, что взбалмошная подруга Мэри дома. — Это Брайан, — коротко представился он.

— Что-то с Мэри?

— Можно сказать и так, но пусть она лучше сама тебе расскажет. Я звоню по другому поводу. Ты не помнишь девичьей фамилии жены Уильяма?