— Ты все не так понял. Ник. Клянусь. Мы разговаривали, потом немного поспорили, но все было не так, как ты думаешь. Я ее и пальцем не тронул.

С силой толкнув Грега, отчего тот отлетел в противоположный конец комнаты. Ник скомандовал:

— Прочь отсюда! Я хочу послушать, что скажет Линдси, и если то, что я услышу, мне не понравится, для тебя же будет лучше какое-то время не попадаться мне на глаза. И не думай, что тебе это сойдет с рук. Я с тобой еще поговорю, когда буду в состоянии рассуждать более здраво.

— Хорошо, Ник, как хочешь.

Искоса взглянув на Линдси и словно прося у нее прощения за то, что оставляет ее наедине с разъяренным Ником, Грег вышел из комнаты.

Сделав размашистый шаг, Ник очутился перед ней. Он возвышался над ней даже тогда, когда она стояла, а теперь, сидя в кресле, она чувствовала, что его исполинский рост подавляет ее. Ей хотелось закрыть лицо руками и заплакать. Она совсем выбилась из сил; у нее было такое ощущение, будто непомерный груз бурных переживаний тянет ее ко дну. Почему все время оказывается так, что близкого ей человека пытаются оклеветать? Она отказывалась верить, что Фил был способен на ужасные поступки, и в то же время не могла себе представить, чтобы Ник использовал брата в качестве козла отпущения: все, что она узнала о нем в последнее время, никак с этим не вязалось. Однако Линдси не готова была признаться самой себе, что Фил мог предать человека, который дал ему важный пост в своей компании и платил приличное жалованье. Она не могла поверить, что Фил изменял жене, которую клялся любить по гроб жизни.

Охватившие ее смятение и ужас еще больше усилились, когда Ник с холодной яростью произнес:

— Я отослал Грега потому, что не хотел, чтобы он слышал то, что я тебе сейчас скажу. Я видел, что между вами происходило до того, как ты заманила его сюда. Как понимать твое поведение, черт побери?

Хотя уход Грега мог показаться проявлением трусости, его легко можно было понять. Никто бы не рискнул бросить вызов стоящему перед ней неумолимому незнакомцу, который сейчас мало походил на страстного возлюбленного, еще недавно сжимавшего ее в объятиях.

— О чем ты говоришь? Никуда я его не заманивала.

— Ты хочешь сказать, что это Грег предложил тебе здесь уединиться?

— Нет. Я сама попросила его. Но ни о каком уединении и речи не было. Мне нужно было кое о чем его спросить.

— О чем?

— Хватит мне угрожать! С какой стати я должна тебе обо всем рассказывать?

Линдси хотелось ответить хладнокровно и отчужденно, а затем с презрительным видом выйти из комнаты, но она так и не сделала этого по двум причинам. Во-первых, она не была уверена, что ее удержат ноги, а во-вторых, не думала, что сумеет далеко уйти.

— У меня и в мыслях не было угрожать тебе.

— А вот это уж позволь решать мне!

— Линдси, вообще-то я человек терпеливый, особенно в том, что касается тебя, но не стоит слишком откровенно этим пользоваться. Нельзя же рассчитывать на то, что тебе все будет сходить с рук. Я отучу тебя от этой привычки, независимо от того, к чему мне придется ради этого прибегнуть.

Неужели он собирается прибегнуть к насилию? По здравому размышлению она решила не искушать судьбу.

— Я должна была расспросить Грега о Филе. Мне нужно было знать правду.

— И он тебе все рассказал?

Линдси с честью выдержала ледяной взгляд, которым сопровождался этот вопрос.

— Он много о чем рассказал. Мне еще нужно уяснить для себя, правду он говорил или нет.

— Понятно. — По подчеркнуто терпеливому тону нельзя было догадаться, что же сейчас у него на уме. — Если, по-твоему, Грег тебе солгал, то как, на твой взгляд, выглядит правда?

У нее был приготовлен ответ на этот вопрос, но хватит ли ей храбрости, чтобы произнести это вслух? Ей понадобилась целая вечность, чтобы докопаться до истины, но теперь она знала: если Фил не был виноват, значит, его использовали как подставное лицо, чтобы свалить на него ответственность за прегрешения другого.

И теперь, когда этот предполагаемый другой мрачно смотрел на нее синими, словно небо в тропиках, но злыми глазами, ей было трудно начать говорить. Но она все-таки принудила себя это сделать.

— Ты что-то слишком быстро сделался другом Кэти, Ник. Если не ты сам, то твой подхалим, действовавший по твоим указаниям. — Ей самой было неприятно оттого, что она назвала Грега подхалимом, но так было больше шансов привлечь внимание Ника. — Может, ты сделал это для того, чтобы заглушить угрызения совести? Наверное, совсем нетрудно было свалить на Фила свою вину?

Она чувствовала, что заходит слишком далеко, и сама не понимала, что заставило ее сказать эти слова, в которые она почти не верила.

Она бросила ему слишком явный вызов и с нетерпением ждала, что последует в ответ. Ник сильно бы потерял в ее глазах, если бы оставил этот выпад без внимания. Ей понадобилось призвать на помощь все свое мужество, когда лицо его потемнело от еле сдерживаемого гнева. Однако он сумел взять себя в руки и взглянул на нее с холодным презрением.

— Будем считать, что я ничего не слышал, — сквозь зубы произнес он. — Думаю, нет смысла говорить, что после этих слов я сильно в тебе разочаровался.

Что ж, этого и следовало ожидать. Хотя она и стыдилась сказанного, но отнюдь не собиралась смиренно опускать голову. Признавая свою неправоту, Линдси ни за что не сказала бы об этом Нику, во всяком случае, до тех пор, пока тот не перестал бы ее запугивать.

Вызывающе взглянув на него, Линдси устало произнесла:

— На сегодня хватит. Спокойной ночи.

— Одевайся. Я провожу тебя домой.

— Спасибо, не хочу доставлять тебе хлопоты. Я бы предпочла, чтобы меня проводил кто-нибудь другой. А еще лучше взять такси.

Ей хотелось собраться с мыслями, а может быть, дать волю слезам, уже навернувшимся на глаза, но она не могла этого сделать до тех пор, пока рядом был Ник Фарадей, не сводивший с нее взгляда.

На его лице застыло упрямое выражение. Почти не разжимая губ, он процедил:

— Я ни на кого не перекладываю свою ответственность.

— За меня ты не в ответе, — парировала она.

Он насмешливо посмотрел на нее.

— У нас и так слишком много разногласий, чтобы начинать спор еще и из-за этого. Пресса уже раструбила, что я тобой заинтересовался. Так что твое положение теперь весьма двусмысленное и таковым и останется, пока мы так или иначе не решим этот вопрос.

— Ты имеешь в виду рекламную кампанию?

Ник неопределенно пожал плечами. Помолчав несколько секунд, он сказал:

— Возможно, мы сочтем, что небольшая шумиха, поднявшаяся из-за утечки информации, не заслуживает внимания, и в таком случае рекламная кампания будет продолжена. Однако если будет принято иное решение, на всем проекте придется поставить крест. Так что, прежде чем подавать на меня в суд, советую хорошенько изучить условия контракта.

— Мне казалось, мы достаточно уважаем друг друга, Ник, — с сарказмом произнесла она. — Почему же ты пытаешься поддеть меня, предполагая, что я стану требовать деньги за несделанную работу? Теперь уже ты меня разочаровываешь.

— Выходит, мы квиты, — насмешливо произнес он. — Я все же отвезу тебя домой.

— Никак не могу понять, с чего ты взял, что отвечаешь за меня.

— В один прекрасный день я тебе, пожалуй, отвечу. А теперь иди одевайся.

Уже в машине, глядя на его руки, уверенно лежащие на руле, она пробормотала:

— В один прекрасный день ты обязательно встретишь женщину, которая не станет мириться с твоими диктаторскими замашками, и тогда наконец получишь по заслугам.

— Скажу тебе по секрету: я уже ее встретил.

— Я говорю не о Луизе, — огрызнулась она.

Он промолчал, да она и не рассчитывала на ответ. Они не проронили ни слова до самого ее дома.

— Не нужно провожать меня, — сказала Линдси очень решительно, надеясь, что это произведет на него впечатление. Все дело в том, чтобы говорить уверенно!

— Ты права, не нужно, но именно это я и собираюсь сделать. Более того, я зайду в квартиру, чтобы посмотреть, все ли там в порядке. А потом…