Задребезжал дверной звонок.

Кто бы это мог, быть? Как бы отвечая на вопрос Зу, тот, кто до этого звонил в дверь, теперь дважды в нее постучал. Так давал о себе знать только Тони.

Девушка нахмурилась. Это как-то не вязалось ни с обручальным кольцом, лежащим на туалетном столике, ни с белым подвенечным нарядом, висящим на дверце шкафа. Однако настроение Зу объяснялось просто: она только что приняла душ, не успела как следует вытереться, мокрые волосы тяжело ниспадали на влажное тело. Вряд ли прилично невесте принимать жениха в таком виде в самый канун свадьбы. Но, к полному своему ужасу, Зу вдруг поняла, что впускать Тони ей не хочется отнюдь не только из-за старомодных предрассудков. Она попыталась подавить в себе излишнюю щепетильность. Ну и что, если она предстанет перед ним именно в таком виде? Ведь все равно после завтрашнего дня…

Ее мысли прервал новый, уже настойчивый стук. Зу вздохнула, накинула короткий купальный халат, сунула ноги в мягкие шлепанцы и пошла открывать дверь, на ходу пытаясь просушить волосы полотенцем.

И вдруг у Зу перехватило дыхание. Что вы тут делаете? Эти слова она собиралась адресовать Тони, который намеревался провести весь вечер на холостяцкой пирушке с друзьями. Однако жениху она задала бы вопрос не так воинственно. Этот тон вполне соответствовал фразе, которую Зу произнесла сразу после своего резкого вопроса.

— Ну, Мэт Хантер, ваш трюк просто отвратителен.

— Какой трюк?

— Сами знаете, какой.

— Вы имеете в виду то, как я постучался?

— А что же еще? Вы ведь отлично знали: я подумаю, что это Тони.

— Откуда я мог это знать?

Полное равнодушие, с каким Мэт произнес эти слова, никак не вязалось с его пламенным взглядом. Хантер с нескрываемым удовольствием взирал на наспех прикрытую наготу невысокой складной фигурки Зу, на ее стройные ноги. В его взгляде не было ничего оскорбительного. Тем не менее Зу почувствовала где-то внутри странное ощущение беспокойства. И до нее вдруг дошло, что все, касающееся Мэта Хантера, она воспринимает особенно остро. Взгляд его устремился к лицу Зу. Глаза Хантера, черные как ночь, не скрывали чисто мужского интереса к ее персоне.

— Вы гораздо красивее, чем я вас помнил.

— А вы гораздо наглее, чем я вас помню. Завтра я выхожу замуж. Зачем вам понадобилось вновь возникнуть именно теперь, после столь долгого отсутствия? Разве нельзя было проявить хоть немного такта и не появляться тут? Почему из всех ночей вы выбрали именно сегодняшнюю?

— Вы все неверно поняли. Я появился здесь именно потому, что думаю не о себе, а только о вас. Мне казалось, вам будет не так тяжко, если мы встретимся не на церемонии в церкви, а в тишине вашей квартиры.

Зу прикусила губу.

— Значит, вы собираетесь присутствовать на венчании?

— Ваш тон не очень-то дружелюбен. И если вы так уж не хотели когда-нибудь снова со мной встретиться, вам не следовало связывать свою жизнь с моим племянником. Между прочим, ваша будущая свекровь как-никак доводится мне родной сестрой. Так что избежать венчания Тони я просто никоим образом не могу.

— Я и не думала, что вы с ним так близки.

— А мы вовсе не близки. Наверное, мне надо было сказать иначе — мне никоим образом не удалось бы избежать присутствия на свадьбе Тони.

Слова эти как ножом ранили сердце Зу. Много лет тому назад она мечтала и всей душой надеялась, что Мэт непременно будет на ее свадьбе, но только не в качестве гостя; роль, отводимая для него в мечтах, была гораздо более важной.

— Зачем вам понадобилось прийти ко мне, Мэт? — с нескрываемой болью спросила Зу.

— Чтобы вручить мой свадебный подарок, — совсем прозаично ответил он. — Я подумал, может быть, вам захочется его завтра надеть. Это нечто голубое, приносящее счастье.

— Боже, какая предусмотрительность!

— А вы так и не хотите пригласить меня в дом? Вы не совсем… тщательно одеты. И волосы у вас мокрые, — произнес Мэт. Взяв из рук Зу полотенце, он быстро, умело начал вытирать ее голову. — Мне бы не хотелось испытывать угрызений совести, если из-за меня вы простудитесь.

— Я гораздо крепче, чем кажусь, а совести у вас просто нет, — парировала Зу, вырывая полотенце. Однако дверь не захлопнула, давая ему возможность войти.

— М-м! В вашем гнездышке изменения к лучшему, — сказал Мэт, с интересом оглядывая гостиную. — Разумеется, я всегда знал, что вы в этом мире не пропадете.

— Как всегда, от вас я слышу одни оскорбления, мистер Хантер.

— Я и не думал вас оскорблять, мисс Форчн. Просто констатирую очевидный факт. Как вы полагаете, Тони что-нибудь знает?

— О том, что мы с вами были когда-то друзьями? Вы это хотели спросить? Лично я ему ничего не говорила. В самом начале мне казалось, что это ни к чему, а потом…

— А потом вы уже ничего и не могли ему сказать, потому что получилось бы, что вы его ловко обманули, ведь так? — изрек Мэт, и на устах его появилась усмешка.

Возражать не имело смысла.

— Да, именно так.

— А ведь мы с вами были куда ближе, чем просто друзья, Зу. Наши отношения казались мне гораздо более сердечными, нежели дружба.

— Я никогда в вашей постели не была!

— А запросто могли бы! Я помню, что однажды, в нашу самую последнюю встречу, между нами не существовало никаких барьеров. В ту ночь вы чуть не стали моею. Искушение брало верх над здравым смыслом. Но вы тогда были еще такой юной, и к тому же…

Пальцы на правой руке Зу заныли, так крепко она их сжала, чтобы не исцарапать ему лицо. Девушка разжала кисть, потерла ее о ткань халата и стиснула зубы.

— Говорите все до конца.

Фамилии Мэта и Зу, по злой иронии случая, имели определенное смысловое значение: Хантер — охотник, Форчн — судьба, удача и богатство. Именно последнее Мэт выделял особо: в его представлении, Зу искала счастливого случая, чтобы обрести богатство, охотилась за ним. Ей бы следовало называться Зу Хантер! Она восхищалась тем образом жизни, который вел Мэт. Да и у кого не вызвали бы восхищение его постоянные поездки в разные страны или автомобиль последней модели, которым он управлял сам? Кто мог бы оставаться равнодушным к его особому лоску и уверенности в себе, присущим только очень богатым людям? Однажды Мэт спросил у Зу, изменилось бы ее к нему отношение, если бы машина его была старой развалиной, а вместо роскошных ресторанов он мог бы позволить себе пригласить ее только на чашечку кофе в дешевое кафе. В то время Зу была настолько наивной, что ей и в голову не пришло хоть чуть-чуть слукавить, и она чистосердечно призналась, что это очень изменило бы их отношения. Она тогда подумала о его волевом характере и настойчивом стремлении к цели. Если бы Мэт не добился в жизни того, что имел, он никогда и не стал бы для нее тем Мэтом, который ее околдовал. Зу привлекал отнюдь не толстый бумажник. Притягивали его сильная натура, незаурядный ум, острый, как рапира, язык. Тогда Зу просто не нашла нужных слов, чтобы объяснить Мэту свои истинные чувства к нему. А может быть, тогда она еще не созрела для того, чтобы противостоять его чрезмерному цинизму, от которого приходили в замешательство куда более зрелые, чем она, люди. Многие, не только женщины, но и мужчины, стремились сблизиться с Мэтом только из-за богатства и могущества этого человека. И редко кто тянулся к нему искренне, от души, признавая его бесспорные личные достоинства.

— Честно говоря, только что вы сами спустили курок, — сказал Мэт. — Когда я спросил, знает ли что-нибудь Тони, то совсем не имел в виду нас с вами. Я имел в виду другое — знает ли он, что вы выходите за него только из-за денег?

— Его денег?

Боже, какая нелепость! Тони считает, что деньги созданы для того, чтобы их тратить. У него деньги мгновенно просачиваются сквозь пальцы, накопить их ему никогда не удавалось.

— Ну, если вы хотите предельной точности, я выражу свою мысль иначе. Скажем так — из-за его блестящих перспектив.