— Отличный. Здорово, просто здорово. Потом поднял на нее глаза и взглядом пробуравил ее насквозь. — Ладно, раз я такой отличный парень, не согласишься ли ты составить мне компанию сегодня вечером?

— Не могу.

— У тебя другие планы. Как же я сразу не догадался? — Он и не подумал скрыть сарказм. Душившее его разочарование начисто смело все благие намерения быть с ней помягче.

Самообладание ни на йоту не изменило Коринне, и это еще больше разъярило его.

— Ты думаешь так, как желаешь, и поступаешь так, как считаешь нужным. Ты не задумываешься о том, что у меня может возникнуть желание думать и поступать по-другому. Ты не хочешь принять «нет» как окончательный ответ.

— «Нет» — в смысле отказа от моего приглашения?

— Точно.

— Окончательно?

— Окончательно.

— У психотерапевта нашлось бы, что сказать по этому поводу, — съязвил Коррей.

— Мне известно, что сказал бы по этому поводу психотерапевт, и, если честно, мне наплевать. Наверное, кое в чем мы все-таки схожи. Я тоже думаю так, как желаю, и поступаю так, как считаю нужным. К несчастью, то, что думаю я, в корне отличается от того, что думаешь ты.

— Итак, ситуация патовая.

— Похоже на то.

Коррей с отвращением обозрел остатки своей плюшки, потом достал из бокового кармана бумажник.

— Ты наелась?

— Да.

— Пойдем. — Мотнув головой в сторону выхода, он поднялся с места.

Швырнув на столик более чем достаточную сумму, он подождал, пока и Коринна поднимется, а затем последовал за ней на улицу.

— Где твоя машина?

Едва она успела отреагировать, как он подхватил ее под локоть и зашагал в указанном направлении.

Добравшись до машины, Коринна открыла дверцу и обернулась.

— Извини, Коррей, — тихо произнесла она. — Ты тут ни при чем. Все дело во мне. Я выстроила свою жизнь именно таким образом потому, что это то, что мне необходимо: четкость и порядок во всем. Мне нужно ощущать твердую почву под ногами, нужно знать, что я все держу под контролем. На свете есть вещи, с которыми мне не справиться, поэтому я стараюсь любой ценой избегать их. С тобой, — вздохнула она, — мне тоже не справиться.

— Откуда тебе знать, если ты не сделала ни одной попытки?

— Я и так знаю.

— Я же не представляю для тебя никакой угрозы. И не собираюсь раздирать тебя на мелкие кусочки.

— И это знаю.

— Тогда в чем дело? Почему ты не хочешь дать мне шанс?

— А почему ты вообще хочешь получить этот шанс? — вскипела она. — Зачем тратишь на меня время? Я не брызжу энергией. Во мне нет ничего яркого, броского, привлекательного. Почему ты со мной забавляешься?!

— Я не забавляюсь с тобой, — очень тихо отозвался он.

— А как бы ты это назвал?

— Я бы… а, черт, какая разница, как бы я это назвал? — Раз она не желает его видеть, она его не увидит. Красиво проигрывать он не любил. Указав на сиденье водителя, он подождал, пока она забралась на него, и захлопнул дверцу.

И удивился, когда она опустила стекло:

— Спасибо за завтрак.

— К вашим услугам. Счастливо.

— Тебя никуда не подбросить?

— Я взял напрокат машину.

Она все еще колебалась — но лишь мгновение. Затем коротко кивнула, завела мотор и уехала.

Как только первое чувство горечи отпустило, Коррей понял, что вовсе не потерпел полного краха, как ему показалось сначала. Он хотел поговорить с Кори, хоть что-то узнать о ней, и ему это в определенной мере удалось. Подробности ее жизни пока остались тайной, как и та подспудная сила, что делала ее такой, какая она есть. Но одно, тем не менее, стало ясно: он не настолько безразличен ей, как ей самой хотелось бы верить. «Почему ты со мной забавляешься?» Неужели она имела в виду, что он искушает ее тем, чего ей никогда не получить? Вопрос в том, почему она так думает.

Помимо этого вопроса, оставался еще один: почему сам Коррей ее хочет? Теперь он в этом не сомневался. При мысли о Коринне что-то внутри сжималось, и к несварению желудка это не имело никакого отношения.

Она была такой прелестной, такой желанной в своем растрепанном обличье! Очаровательный румянец, загоревшийся на ее щеках после занятий, не исчез во время завтрака. Волосы успели высохнуть, и если ей и хотелось, как он догадывался, пройтись по ним расческой, то она подавила в себе это желание. Без сережек стали видны нежные мочки ушей. А еще он приметил легкую горбинку на носу.

Коррей припомнил мгновения наедине с ней в коридоре, когда ощутил мягкое прикосновение щеки, волос. Вдохнул аромат чего-то неуловимого, лимонно-нежного — не духов, нет, духи не в ее стиле, — возможно, мыла или шампуня.

Его пальцы сжимались вокруг хрупких, но сильных рук, грудь касалась небольшой, но крепкой груди. Он прижался — на одно мимолетное мгновение — к изящным, но таким обещающим бедрам

Хрупкость… сила… обещание… Да, он ее определенно хочет. Однако было что-то еще, от чего у него замирала душа. Это приоткрылось ему там, у машины, когда Коринна не захотела распрощаться с ним, не объяснившись.

Она вдруг показалась ему такой беззащитной, такой уязвимой в своем балансировании между силой и слабостью. И уязвимость эта притягивала его невероятно — частью оттого, что раньше он никогда не встречал этого качества в женщинах, а частью оттого, что оно вызывало в нем желание защитить, какого он раньше не испытывал.

Коринна не такая, как все, к ней нужен другой подход. Какой же?

Вопросов множество, а ответы на них так же расплывчаты, как и прежде. Но в одном он уверился: во что бы там ни предпочитала верить Коринна Фремон, он останавливаться не собирался

Неделю спустя, вернувшись в Балтимор, Коррей прямиком направился к Алану. Даже заранее связался с секретаршей, чтобы назначить время встречи. В конце концов, бизнес есть бизнес.

— У тебя ко мне дело? — удивился Алан.

— Дело, — ответил Коррей. — Я хочу, чтобы твоя фирма сделала для меня обзор. Точнее говоря, не для меня одного, а для целой группы предпринимателей с Хилтон-Хэд.

Он был готов даже к тому, чтобы поприжать кое-кого или же в одиночку финансировать исследование. Расходы его ни в малейшей степени не волновали, зато контракт будет выглядеть более оправданным, если сам он станет всего лишь одним из заказчиков. Но, как выяснилось, прижимать никого не пришлось. Все с готовностью приняли его предложение.

— На острове у меня один отель, — продолжал он, — плюс несколько строящихся филиалов. У остальных владельцев отелей ситуация приблизительно такая же. Мы чувствуем необходимость, прежде чем двигаться дальше, выяснить количество приезжающих на остров и узнать, чего они ждут, почему приезжают и захотят ли вернуться еще. Ну и так далее.

Алан сжал губы.

— А почему сейчас, ни с того ни с сего?

— Потому что приближается летний сезон, когда число потенциальных респондентов будет наибольшим. Опасаясь терроризма, очень многие сторонятся Европы, что означает — они начнут искать другие варианты для отдыха. Наш бизнес весьма прибыльный. Если мы сможем предложить людям то, что им понравится, то внакладе не останемся.

— Но ни с того ни с сего… — не унимался Алан, которого лишь наполовину убедили объяснения Коррея.

— Все просто, — пожал плечами Коррей. — Раньше мне это не приходило в голову.

— И что же тебя теперь натолкнуло на эту мысль?

Коррей знал о проницательности друга, но и сам был не промах. Все вопросы и ответы он обдумал заранее и не намеревался отступать, особенно теперь, когда у него за спиной — поддержка остальных бизнесменов с Хилтон-Хэд.

— На эту мысль меня натолкнула Коринна. — Он не отвел взгляда и не выказал ни малейших признаков угрызений совести. — Я хочу, чтобы именно она провела это исследование.

Алан закрыл глаза, наклонил голову и укоризненно покачал ею.

— Коррей, Коррей… Ты никак не сдаешься, верно?

— Верно.

Алан устремил на Коррея такой же прямой взгляд, каким тот одарил его несколько секунд назад.