— Я не знаю кто ты. Я не знаю что тебе нужно от меня. Но если ты действительно хочешь помочь мне и всё исправить, то идем со мной. Сдайся Анилею, покажи ему свою силу, и объясни, что я невиновен.

— Ну ты и завернул, друг мой. Нет-нет, я сдаваться не собираюсь. Это точно не входит в мои планы. Я предлагаю помощь иного рода.

Эфраим поднялся с земли, направившись к нему, а он немного отстранился, пряча за спину ту руку, в которой что-то сжимал. Эфраим понимал, что ударить его не сможет, не успеет, если только… Кинуть в него чем-нибудь и оглушить? Он осмотрел землю в поисках камня.

— Подожди. Послушай меня, мой друг. Я мог бы помочь тебе уйти от этого… Анилея. Помочь деньгами, или не знаю что там тебе еще нужно, но не своей жизнью. — он вновь пропал, оказавшись в следующий миг позади Эфраима, но опять таки на небольшом расстоянии. — Меня, кстати, зовут Нахум.

— Мне плевать на то как тебя зовут, и что тебе нужно. Мне не нужны твои деньги, и сбежать я не могу. У Анилея моя сестра. А без нее я никуда. А вот обменять тебя на нее…

— Да-да, твоя младшая сестра… Он что-то говорил о ней. Сара, кажется, да?

— Что?! — Эфраим был немного шокирован, что этот человек знает о ней. Потом ему пришла в голову мысль о том, что он не должен был знать и о том, что Эфраим будет этой ночью здесь. Об этом ведь знали только три человека. Кто он? — Откуда ты знаешь мою сестру?

— Что, наконец-то заинтересовал тебя? Да я и твое имя, на самом-то деле, знаю. Эфраим, не так ли? Просто я хотел сначала немного познакомиться, сдружиться. Но раз уж нет смысла притворяться… Я всё о тебе знаю, Эфраим. Послушай, мне действительно жаль, что всё так с тобой вышло. Но то, что ты просишь невозможно. Я предлагаю тебе иной путь.

— Без сестры я никуда. А если сегодня я…

— Да-да, убить несколько римлян в этом гарнизоне. И об этом мне тоже известно.

— Да я смотрю ты всевидящий, Нахум. Всё-то тебе ведомо, — Эфраима захлестнули сомнения в том стоило ли ему пытаться его захватить. Он действительно что-то уж слишком много о нем знал. Возможно и стоило его выслушать? — Ну, хорошо… Так что ты предлагаешь? И почему хочешь помочь мне?

— Это сложно объяснить. На самом-то деле я и сам не особо-то горю желанием тебе помогать. Будь моя воля, мы бы никогда больше не встретились. Но, один мой недавно появившийся знакомый, заинтересован в тебе. Не знаю что именно ему от тебя нужно, Эфраим, но я должен тебе помочь. Я тебе, а он мне.

— Ну кто он такой? Это от него ты узнал обо мне?

— Верно. Это он рассказал мне, где тебя искать, и всё прочее о тебе. А насчет того кто он… В чём-то он похож на меня… Я имею ввиду… Как бы тебе лучше сказать? Ну ты ведь видел мою силу? Так вот, он тоже ей обладает. Не перемещения, а немного другое… Неважно. В общем, он какой-то видный римлянин. И глаза у него такие же как и у меня.

— И что ему нужно от меня? — Эфраиму пришел на ум единственный влиятельный римлянин, которого он знал. Люций. И тот момент, когда он упал, получив удар в грудь из ниоткуда. Но про сегодняшнее убийство он ведь не мог знать. Да и глаза у него были обычными. — Почему именно я, если он знает, что у меня нет никакой силы, как у вас?

— Мы с ним заключили определенную сделку. Пока я не могу тебе сказать, в чем состоит суть этой сделки. Это между ним и мной. Но ты являешься частью этой сделки. Он попросил меня помочь тебе, не объяснив толком для чего это ему.

— Помоги моей сестре. Вытащи ее. Ты ведь можешь это сделать?

— Всему свое время. Нужно подготовиться. Я вернусь через несколько дней за вами. Но чтобы ты сам мог сегодня вернуться обратно во дворец к Анилею, ты должен убить римлянина в этом гарнизоне, не так ли? Я сделаю это за тебя. Ну, так ты согласен?

— Не знаю в какие игры вы играете и для чего я нужен твоему римлянину, но если ты поможешь моей сестре, я сделаю всё что угодно.

— Хорошо, очень хорошо, что мы пришли к общему пониманию. Я помогаю тебе, а ты в свою очередь мне, — он развернулся и направился по направлению к лагерю. — Когда придет время, я найду тебя, Эфраим.

Заключив эту странную сделку, он не знал, что ждет его впереди. Но по крайней мере была хоть какая-то надежда, что наконец всё образумится. Шанс… еще один шанс, возможность. Он не мог им не воспользоваться. Не мог лишиться попытки выбраться из этой бездны. Он всё еще падал, но уже медленнее, цепляясь за жалкие выступы. Выдержать…Не сдаваться.

Нахум, сжав свой странный серебристый предмет в руке, начал перемещаться своими небольшими прыжками. А Эфраим заворожено смотрел на него, наблюдая как он, то исчезает, то вновь появляется, скрываясь во мраке ночи. Вскоре он оказался где-то в темной, неосвещаемой части лагеря, и скрылся окончательно, продолжая свои странные прыжки в пространстве.

Эфраим представлял себе, как Нахум проскальзывает легкими движениями от одной палатки к другой. Римские солдаты, не замечающие его, оказываются убитыми — один за другим. Вот Нахум появляется в палатке римского центуриона. Подкрадывается к спящему крепким сном и перерезает ему горло тем самым клинком Эфраима с двойным лезвием. Одним резким движением, лишая того жизни.

Несколько жизней были положены в эту ночь на чашу весов. А сколько еще людей должны были отдать свои жизни за… За что? Он убил этих людей помогая Эфраиму, помогая его сестре, его Саре.

Этой ночью Эфраим заключил сделку с Дьяволом. По-крайней мере, так он себе это представлял. С Дьяволом, у которого были эти странные разноцветные глаза, светящиеся диким неестественным цветом во тьме — один небесно-голубой, другой светло-зеленый.

Город Яффа, 2 год н. э. (Через две недели после Явления в пустыне)

Было необычайно жарко для этого времени года. Солнце беспощадно палило, вынуждая людей скрываться в тени, ища убежища от его испепеляющих лучей. Из-за этого весь город казался немного покинутым и пустым.

Этот город, его палящее солнце и спокойное море накатили воспоминания былых времён на человека, стоящего у окна в одном из небольших двухэтажных прибрежных домов. Смотря в эту безмятежную даль, он ждал. Ждал каких-то перемен. Но всё оставалось прежним.

Он провел ладонью левой руки по своему лицу — по чудовищному паутинообразному шраму, расходящемуся от висков до нижних скул на левой стороне лица. Протекторы называли это меткой отверженного. Они и есть отверженные обществом изгои.

Для него этот шрам был не просто напоминанием, а неотъемлемой частью его самого, словно бы он родился с ним. Да он и не помнил тех времен, что были до этого шрама и острова. Никто из них не помнил этого. И не вспомнил даже после того, как они покинули остров.

На миг ему почудилось, что он вновь там, на этом острове. В своем доме, в своей родной комнате. И сейчас он выйдет наружу, поднимется на обрывистый мыс и… Всё как и прежде. Дни там были бесконечно однообразны и похожи друг на друга. Они были вечными. Ужасные воспоминания, ужасные времена… Но теперь всё иначе. Они стали свободными. Почти…

В тот день, когда на остров прибыли четыре странника, всё изменилось. Но не для всех. Из тысячи людей, собравшихся на пристани, остров покинули лишь несколько десятков. Несколько десятков людей, двадцати из которым посчастливилось заполучить загадочную серебристую фигурку. Те, кто выжил в кровавой междоусобной резне и те, кого эти четыре странника решили взять с собой, даже без предметов. Почему не всех? Они боялись большой неконтролируемой толпы. Боялись потерять контроль над теми, кого освободили. И поэтому остров покинула лишь малая часть его обитателей.

Если верить их словам, эти четыре странника, вторгшихся в тот день в однообразную вечную жизнь острова и его обитателей, были протекторами. Собственно говоря, не так уж и много они о себе рассказывали. Самый старший из них, тот что был с фигуркой стервятника, называл себя Mortem — Смерть. Тот азиат, у которого была фигурка саранчи, Fames — Голод. Седовласый старик с фигуркой мунго, Prolio — Война. И последний, самый молодой из них, с фигуркой комара, Morbus — Болезнь.